В капкане у зверя
Шрифт:
Мрачное уханье филина выдернуло Давида из размышлений. Он уже целую жизнь нарисовал! Больше думает о Нейшиной, чем о свалившихся проблемах. Нужно было избавиться от нее сразу же, как только объявилась здесь. И сейчас у него еще есть шанс покончить с проблемой. Но Давид понимал, что не готов. Он просто не сможет отпустить ее. Не коснувшись гладкой кожи. Не пропитавшись ее ароматом. И пока она сама не станет пахнуть, как он, чтобы любой, кто вздумает подойти к ней слишком близко, понимал, кому она принадлежит. Именно принадлежит: как вещь, как собственность. Давид несколько раз ударил затылком по дереву в глупой надежде, что это поможет выбить мысли об Ане. Но ничего не вышло. Пора возвращаться домой. Ему предстоит уйма дел. И очередная ночь без сна, пока не свалится. Но спать сейчас — тратить драгоценное время. Нужно действовать. Давид поднялся на ноги, позволяя луне своим светом коснуться обнаженного тела. От бледного сияния по коже прошел озноб. Невероятное ощущение. Давид приготовился обернуться, глубоко вдохнул, готовясь к мимолетной, но обжигающей боли, когда кости будут менять свой размер и положение. Но внутри все замерло. Инстинкт забился в висках пульсом. Давид учуял запах крови. Знакомый запах. Всего один раз он ощущал его, но запомнил на всю жизнь. Кровь Ани. Волк взял след, готовый охотиться и сражаться за свою добычу. Убить, если необходимо. Давид прислушался к окружающим звукам. Десятки мыслей успели мелькнуть в мозгу, сменяя друг друга. Что с ней случилось? Еще одно нападение?
Волк перепрыгнул через давным-давно поваленный ствол и замер. ОНА лежала у высокой сосны. С низких веток свешивались выцветшие и полинявшие от дождей ленты. Они касались бледной, покрытой грязью и кровью кожи. Снова проснулась жажда. Жажда любоваться ею. Лизнуть щеку, лечь рядом, согреть… Но глупый человек опять пытался взять верх. Волк просил, умолял, жалобно скулил: еще, еще немного, позволь посмотреть на еще чуть-чуть. Человек сопротивлялся. Волк злился и фыркал. Человек поднимался с колен, беря верх над одним на двоих телом. Волк угрожал и грозно рычал. Человек заставлял кости изменяться и возвращаться на свои места. Волк успел еще раз взглянуть на ту, которую у него так жестоко отбирали, и печально завыл…
Давид стоял на коленях и тяжело дышал. Из горла рвался вой и пришлось заставить себя оборвать звук. Волк бушевал, не желая уступать власть человеку. Это было… непривычно. И странно. Прежде подобного не случалось. Но сейчас его волновало другое. Поднявшись на ноги, Давид подбежал к Анне. Она лежала на холодной земле. Кожа почти посинела от холода. Из-за этого невероятные волосы сияли даже в темноте. Давид осторожно перевернул ее на спину, пытаясь найти повреждения. Он гнал от себя мысли, что может увидеть такой же разрез, как у Марины. Кажется, Давид слышал тяжелые удары собственного сердца. Руки непривычно дрожали. Только бы она была цела.
На груди не оказалось ни ран, ни каких-то других повреждений. Давид выдохнул. Пятно крови расплылось на рубашке там, куда вонзился осколок стекла. Артур же должен был ее зашить! Давид осторожно задрал сорочку. Черт… Рана выглядела так, будто ей несколько недель. Она успела зарубцеваться, напоминая о себе лишь розоватыми следами от стежков. Так быстро могли исцеляться лишь оборотни и… Давид прогнал нелепую мысль. Нужно забрать ее отсюда. Он бережно поднял Аню с земли и прижал к себе. Она была ужасно холодной, почти ледяной. Желание согреть заставило его вдавить ее в свое тело. Стараясь ступать мягко, чтобы не навредить Ане, Давид отправился по собственным следам обратно. Мутную луну заволокли тучи. Туман над землей казался клочьями густой ваты. Крики птиц и копошение насекомых в листве звучали непривычно, чуждо. Все вокруг было иным, наполненным предостережением и опасностью. Ожиданием… Неясные тени, порывы ветра, свет бледных звезд сквозь облака — все казалось опасным. Давид еще крепче прижал к себе Аню. Она протестующе вздохнула и нахмурилась, но не проснулась. От резкого прорыва воздуха начали стонать вековые сосны и клены. Лес всегда был заодно с такими, как он. Так что же изменилось сейчас? Почему ему кажется, будто лес пытается отобрать его добычу? Давид взглянул на Аню. Вот как он о ней теперь думает. Добыча… Он должен чаще напоминать себе, что она — неприятность и следствие его глупых ошибок. Дом не должен был достаться ей. Ему лично необходимо было проследить за этим. Да и саму художницу нужно было выдворить сразу же, как только ему доложили о ее приезде. Давид еще раз посмотрел на Аню. Ее шея была беззащитно открыта, длинные волосы искушающе скользили по его бедру. Кого он обманывает? Никуда он ее не отправит. Он хотел ее. Хотя бы на короткий срок. Или пока не наскучит. В воздухе вновь запахло грозой. Чуткий слух уловил далекий шум дождя. За много километров отсюда начинался очередной ливень. Давид ускорил темп, переходя почти на бег. Как она вообще нашла это место? Раскаты грома даже не долетали до Крельска, но Давид знал: скоро дождь будет здесь. Аня не приходила в себя, а ведь он уже бежал. Перепрыгивая через лужи, поваленные деревья и темные кроличьи норы, Давид спешил домой. Он больше не позволит Артуру прикоснуться к Анне. Он никому не позволит к ней прикасаться. Дождь шумел сильнее, неумолимо приближаясь к Крельску. Давид не смог сдержать вздох облегчения, когда показался знакомый овраг. Здесь он впервые увидел Анну. Прошла пара дней. А кажется, что вечность. Тучи совсем спрятали луну, и Давиду оставалось положиться лишь на волчье зрение. Дождь был уже близко, накрывая Крельск холодным покрывалом. Пытаясь обогнать его, Давид увеличил скорость. Он позволил волчьим инстинктам взять верх, выпуская наружу когти и клыки. Зрение и слух стали еще острее. По влажной размытой земле добраться до дома будет сложнее. Ане, в ее состоянии, не хватало только оказаться под дождем. Давид не собирался о ней беспокоиться и уж тем более переживать. Но над чувствами волка оказался не властен.
Темный массив дома спас от очередного раунда борьбы с самим собой. В тот момент, когда он пинком отворил дверь, дождь добрался до Крельска и с новой силой обрушил тяжелые потоки воды. За преградой из крепких стен звук стал тише. А в груди Давида возникло странное чувство: Аня была в его доме, на его территории. И скоро окажется в его постели. Правда, не
Осторожно удерживая Аню, он поднялся на второй этаж, где находилась спальня. Раньше он и не замечал насколько огромен и пуст дом. Странные мысли лезут в голову, и лучше бы прогнать их поскорее. Давид уложил Аню на кровать, включил электрический камин, чтобы она быстрее согрелась, а сам опустился на колени рядом. Нужно еще раз осмотреть рану. Но на этот раз задрать сорочку оказалось не так просто. Он не хотел тревожить Аню, а может просто искал себе оправдания, но одним движением разорвал ночнушку по шву почти до талии. В лесу он не позволял себе смотреть, чтобы не отвлекаться, но сейчас… Сейчас можно было рассмотреть Нейшину в подробностях. Ничего не изменилось: тонкий зарубцевавшийся шрам на месте вчерашней раны. Ладно, он потом подумает, как подобное могло произойти. Сейчас его волновало другое. По своей воле Аня вряд ли в ближайшем будущем разденется перед ним. Осознание того, что она согласится сделать это за деньги, почему-то вызвало гнев и ярость. Но вот пока она спит… Нет никаких преград. В конце концов он всегда может соврать себе, что делает это с вполне благородной целью: проверить, нет ли у нее других повреждений. Давид откинул в сторону грязную ткань. Аня была совершенной. То, что надо, чтобы кровь бежала быстрее и закипала в венах. Бледная чистая кожа с голубоватыми ручейками вен. Стройный ноги, которые должны обхватывать его бедра. Округлые колени, на которых она очень скоро будет стоять. На которых она проведет много времени, пока не научится принимать его член целиком, заглатывать до яиц, пытаясь доставить ему удовольствие. Давид метнулся на веранду. Ему нужно на свежий воздух. Под ледяной дождь. А иначе свихнется, всего лишь глядя на нее. Он становится одержимым ею. На дощатом полу появились лужи. Свет от камина отражался в них, и казалось, что Давид ступает в огонь. Так и было. Так, черт возьми, и было! Нейшина довела его до предела. Она лежала в его кровати. Доступная. В его власти. Ничего не делая, она доводила его до сумасшествия. Давид смотрел на сплошную стену дождя, но видел, как Аня поворачивается к нему спиной, прогибается, опускается грудью на подушки и поднимает попку вверх, соблазняя его. Он видел, как сжимает упругие ягодицы, оставляя на них отпечатки ладоней и пару шлепков, как вбивается в нее, разгоряченную и мокрую. Он даже слышал ее стоны! Настолько явственно, четко. Давид обернулся, но Аня все так же лежала на кровати. Неподвижно. Молча. Словно его и не существовало рядом. Спящая красавица, мать ее!
Он не ощущал ни холода, ни дождя. Только лихорадочно разгорающийся в крови пожар. Давид вернулся в спальню. Он изо всех сил старался не смотреть на Аню, но помимо воли продолжал прислушиваться к ее спокойному дыханию. Вдох-выдох, вдох… Его сердце подстраивалось под ее, пытаясь стучать в том же ритме. Это похоже на сумасшествие. Нужно что-то делать. Нужно… Но вместо того, чтобы избавиться от пагубных мыслей, он упал на широкий диван и потянулся к папке с рисунками. Он так и не успел просмотреть их все. Когда позвонил Стас, Давид в бешенстве метался по комнате, сдерживая желание растерзать Артура. Отложив те, которые уже видел, Давид взял следующий. Среди пышной зелени леса Аня изобразила хрупкую девичью фигурку. На руках девушки темнели странные символы, а в смоляных волосах запутались цветочные лепестки венка. Тонкая ткань платья намокла и облепила тело. Давид на секунду задержал дыхание. Одной из немногих стай под опекой шаманки была стая Богдана. Давид присутствовал на нескольких обрядах, которые проводила Ведающая Тайны. То, что нарисовала Аня, было слишком похоже именно на такой обряд. Как она могла узнать? Может ее действительно подослал Богдан? Но служба безопасности проверила все вдоль и поперек — Аня никогда не пересекалась ни с кем из оборотней. И все-таки, нужно еще раз удостовериться. От Богдана можно ожидать чего угодно. Хитрый и беспринципный, жестокий садист. Достав телефон, Давид быстро набрал сообщение Антону — начальнику службы безопасности. «Организуй прослушку Богдана. Срочно». Даже когда печатал, не выпускал рисунок из рук. Лишь после которого ответа — «Сделаю» — Давид отложил лист, все еще хранящий запах красок и Аниных рук. Следующий был полностью закрашен зеленым. А в центре, на оттенок темнее, выделялись листья папоротника. На пальцах остался странный зеленый же порошок. Давид растер его, наблюдая, как цветные крупинки осыпаются на манжеты. Будто один из порошков Ведающей Тайны. Нет, этого не может быть. Аня просто случайный человек, оказавшийся на его территории. Давид взглянул на следующий рисунок и замер. Это точно был он. Его профиль, его спина. От того, каким его видела Аня, стало не по себе. Лицо на рисунке, вся его фигура, вызывали внутреннее отвращение. Он действительно казался монстром. Жутким хищным монстром. В каждой его черте проскальзывала жестокость. Конечно же для него Аня пожалела ярких цветов и красок. Черно-белое изображение обычной ручкой. Он даже детских карандашей от нее не заслужил! Жадная шлюшка. Артура она изобразила совершенно иначе. Ладонь помимо воли сжалась в кулак, сминая край листа. Давид снова посмотрел на рисунок. Только сейчас он заметил листья винограда, оплетающие его спину и шею, лоза тянулась по рукам, усики опутали пальцы. Монстра поймали в ловушку.
ГЛАВА XI. РИСУНОК НА ПАМЯТЬ
— Мне плевать, что они надеются на контракт.
Аня с трудом разлепила веки. Просыпаться не хотелось. Она не чувствовала ничего, кроме слабости и усталости. Стоило закрыть глаза, как смутно знакомый голос вновь ее выдернул из дремы:
— Нет, Дима. Условия диктую я. Твоя задача — встретить их, провести экскурсию, а затем вышвырнуть пинком под зад.
Аня попыталась натянуть одеяло на голову, чтобы спрятаться от властных и даже жестоких нот, но не смогла пошевелить рукой. Ей хотелось одного: спать.
— Ну и что? Мне учить тебя, как это делается? Какая разница, сколько они предлагают?!
Господи! Когда же он замолчит?
— Когда мы предлагали им поставку по заниженной цене, они воротили носом. Теперь наша очередь.
Ане все-таки удалось перевернуться на спину. Высокий потолок с десятком крошечных огоньков, похожих на сияющие звездочки над головой. Прямо напротив — огромный камин с чарующими переливами пламени. Справа — просторная открытая веранда. Это не ее комната. Необъятный тонкий плед в суровую синюю клетку тоже принадлежал не ей.
— Потому что теперь мы их раздавим, Дима. Ты будешь демонстрировать всяческую готовность к сотрудничеству. Можешь даже показать некоторые образцы. А когда они в открытую заговорят о контракте и поставках, сделай лицо дурака. Мы им ничего не обещали. — Мягкий бархатистый смех прокатился по коже мурашками. — Именно. Выставишь их за двери и сочувствующе вздохнешь.
И снова смех, растекающийся по телу тягучей лавой. Вечно бы слушала.
— Ты все понял?.. Да… Да… Это не так сложно… Нет, я занят. Я даю тебе простое задание. Что тут сложного?.. Я не могу сейчас приехать. — В голосе теперь явственно слышалась угроза. Он стал низким, хриплым и вкрадчивым. — Если бы мог, то сам занялся бы этим делом.
Аня попыталась подняться, но ничего не получилось. Она лишь еще больше запуталась в одеяле и пледе. Зачем они нужны? Лето же. Да еще и камин. В голове было пусто, а во рту сухо. Хотелось пить.
— Ладно… Ладно! — Невидимый обладатель властных интонаций рявкнул так громко, что Аня вздрогнула. — Просто тяни время. Я приеду и во всем разберусь.
Ане удалось стащить плед и сбросить его на пол. С трудом, но у нее получилось сесть и даже свесить ноги с кровати. Черт! Аня начала себя внимательно осматривать: она вся была покрыта засохшей грязью, ночнушка порвана. Под ногтями — земля и мох. Что с ней произошло? До боли в висках Аня пыталась вспомнить подробности вчерашнего дня. Или все еще сегодняшнего?