Въ огонь и въ воду
Шрифт:
— О, мой Боже! не горячитесь пожалуйста! Я называю глупой ссорой такую, въ которой нтъ достаточнаго довода, чтобы два честныхъ человка выходили на дуэль… Если у него громкій голосъ, — ну, пусть себ кричитъ…
— Ну, это значитъ — подвергать мою дружбу къ вамъ слишкомъ тяжелому испытанію!… Но пусть же онъ не слишкомъ громко кричитъ, а то какъ разъ ему заткнутъ глотку!… Я и не съ такими птухами справлялся!…
— Я въ этомъ совершенно увренъ, возразилъ Лудеакъ, пожимая ему руку; но теперь я васъ
Обезпечивъ себя съ этой стороны, Лудеакъ пошелъ къ Гуго.
— Я долженъ дать вамъ добрый совтъ, сказалъ онъ ему; вы будете ужинать съ человкомъ, котораго мой другъ Цезарь такъ расхвалилъ вамъ; онъ и заслуживаетъ этихъ похвалъ, но у него есть одинъ недостатокъ, о! всего только одинъ! Онъ чертовски щекотливъ, обижается словомъ, улыбкой и тотчасъ же готовъ въ такихъ случаяхъ выхватить изъ ноженъ шпагу.
— А!
— И притомъ любитъ острить и насмхаться. Вотъ меня, напримръ, онъ не разъ просто осыпалъ насмшками! Будьте-же осторожны и если замтите, что онъ къ вамъ пристаетъ, длайте лучше видъ, что не обращаете на это вниманія.
— Однакожь, если онъ перейдетъ границы приличной шутки?
— Между нами будь сказано, у капитана д'Арпальера на боку такая шпага, которую можно-бы прозвать по истин кровопійцей: ее постоянно мучитъ жажда крови. Ну, что-же будетъ хорошаго, если вы схватите рану за то только, что у васъ на минуту не достало терпнья!
— Ну! раны-то я пока еще не получилъ!
— Я знаю, что вы можете съ нимъ потягаться… Но подумайте — нтъ лошади, которая бы хотя разъ не споткнулась. Итакъ, не выходите изъ себя, доврьте мн!
Лудеакъ ушелъ отъ Гуго.
— Спи покойно, сказалъ онъ Цезарю, я подложилъ трутъ и раздулъ уголья; если теперь не загорится, то, значитъ, вс святые не захотятъ этого.
Дня два или три спустя, четверо собесдниковъ собрались у того же самаго трактирщика, въ улиц Сент-Оноре, гд графъ де Шиври познакомился въ первый разъ съ капитаномъ д'Арпальеромъ. Гуго и капитанъ, кланяясь другъ другу, обмнялись грозными взглядами, гордымъ и высокомрнымъ со стороны графа де Монтестрюка, нахальнымъ со стороны капитана.
— Искра запала, сказалъ себ Лудеакъ.
Хозяинъ Поросенка превзошелъ самъ себя и, несмотря на обвязанный еще лобъ, онъ изъ одного самолюбія приготовилъ имъ такой ужинъ, которому могъ-бы позавидовать самъ знаменитый Ватель. Тонкія вина не оставляли желать ничего лучшаго.
Какъ только они услись за столомъ, Монтестрюкъ сталъ внимательно присматриваться къ лицу капитана, ярко освщенному огнемъ свчей. Онъ почувствовалъ какъ будто электрическій ударъ и глаза его безпрестанно обращались на это лицо, почти противъ воли.
Гд же онъ видлъ этотъ квадратный лобъ, эти красныя мясистыя уши, этотъ короткій носъ съ раздутыми ноздрями, эти жирныя губы, эти срые, будто пробуравленые глаза съ металлическимъ блескомъ, эти брови, взъерошенныя какъ кустарники и какъ-то особенно свирпо сросшіяся надъ носомъ, что придавало столько суровости этой разбойничьей рож? Онъ припоминалъ смутно, но почти былъ увренъ, что ужь встрчался съ этой личностью, хотя не могъ еще опредлить, гд и когда?
Капитанъ съ своей стороны, не сводилъ глазъ съ Гуго и какъ-то особенно посмотрлъ на него, какъ будто съ безпокойствомъ и съ любопытствомъ вмст. О ему тоже смутно казалось, что онъ ужь встрчался гд-то съ графомъ де Монтестрюкъ. Но когда именно, въ какой сторон?
Теперь Монтестрюкъ былъ уже не въ своемъ театральномъ костюм; въ лиц его и во всей фигур было много такого, что оживляло воспоминанія капитана и давало имъ новую силу.
Недовольный однакожь тмъ, что молодой человкъ разсматриваетъ его съ такимъ упорствомъ, онъ вдругъ сказалъ ему:
— Послушайте! должно быть, вы находите много интереснаго въ моемъ лиц, что такъ пристально на него смотрите? Ужь не противенъ-ли вамъ цвтъ моихъ глазъ, или вамъ не нравится, можетъ быть, моя открытая улыбка?
— Вовсе не улыбка и не глаза, хотя густые усы и брови и скрываютъ, можетъ быть, всю ихъ прелесть; но меня интересуетъ вся ваша фигура! Черты ваши, капитанъ, невозможно забыть тому, кто хоть разъ имлъ счастье созерцать ихъ, а я увренъ, что я уже имлъ это счастье… Но когда именно, гд и въ какихъ обстоятельствахъ? — этого моя неблагодарная память никакъ не можетъ подсказать мн.
— Что это, насмшка, кажется? вскричалъ д'Арпальеръ, выведенный изъ терпнья уже однимъ оборотомъ фразъ Гуго.
— Сдержите себя, ради Бога! сказалъ тихо Лудеакъ, обращаясь къ Монтестрюку.
— Я-то? Боже меня сохрани! весело возразилъ Гуго, продолжая смотрть на капитана. Я только ищу! Вотъ у васъ между бровями, наверху носа, сидитъ пучокъ волосъ, который мн особенно припоминается и я просто не въ силахъ оторвать отъ него глазъ… Къ этому именно пучку примшивается одна исторія, герой которой, въ настоящую минуту, должно быть, давно уже качается гд-нибудь на веревк…
— И вы осмливаетесь находить, что этотъ герой похожъ на меня?
— Съ искреннимъ сожалніемъ, но — да!
— Будьте осторожнй, шепнулъ Лудеакъ на-ухо капитану, который измнился въ лиц.
Гуго и капитанъ вскочили разомъ.
— И послушайте! продолжалъ Монтестрюкъ, чмъ больше я смотрю на васъ, тмъ яснй становятся мои воспоминанія. Съ глазъ моихъ спадаетъ наконецъ пелена… разв родные братья могутъ быть такъ похожи другъ на друга, какъ похожи вы на этого героя… Тотъ же видъ… та же фигура, тотъ же голосъ!… Тотъ былъ наполовину плутъ, а на — половину разбойникъ.