Въ огонь и въ воду
Шрифт:
— А! героиню зовутъ герцогиня д'Авраншъ? есть еще другое имя — Орфиза де Монлюсонъ, кажется? Чортъ возьми!… Покажите мн стихи.
Лудеакъ досталъ бумагу; Куссине развернулъ ее и прочиталъ.
— Хорошенькіе стихи, сказалъ онъ, очень мило написаны! — больше мн ничего не нужно, чтобъ сочинитъ записку. А вотъ и подпись внизу: Орфиза де Монлюсонъ… Отлично! теперь можете спать покойно; человкъ у меня въ рукахъ.
— Скоро?
— Я прошу у васъ всего два дня сроку, и дло будетъ обработано.
Черезъ день, въ самомъ дл, къ Гуго подошелъ вечеромъ маленькій слуга съ угрюмымъ лицомъ и подалъ ему записку, отъ которой пахло амброй.
— Прочитайте поскорй, сказалъ посланный. Гуго раскрылъ записку и прочиталъ:
«Если графу де Монтестрюку угодно будетъ пойдти за человкомъ, который вручитъ ему эту записку, то онъ увидитъ особу, принимающую въ немъ большое участіе и желающую сообщить ему весьма важное извстіе. Разныя причины, которыя будутъ объяснены ему лично, не позволяютъ этой особ принять его у себя; но она ожидаетъ его, сегодня же вечеромъ, въ десять часовъ, въ небольшомъ домик на улиц Распятія, противъ церкви св. Іакова, гд она обыкновенно молится.
«Орфиза де М…»
— Въ девять часовъ!… А теперь ужь девятый! бгу! вскричалъ Гуго, цлуя записку.
— Куда это? спросилъ Коклико.
— Вотъ, посмотри…
— На улиду Распятія, и герцогиня д'Авраншъ назначаетъ вамъ тамъ свиданіе?
— Вдь ты самъ видишь!
— И вы въ самомъ дл воображаете, что особа съ такимъ гордымъ характеромъ могла написать подобную записку?
— Какъ будто я не знаю ея почерка! Да и подпись ея руки! и даже этотъ прелестный запахъ ея духовъ, по которому я узналъ бы ее середи ночи, въ толп!
Коклико только чесалъ ухо, что длалъ обыкновенно, когда что нибудь его безпокоило.
— Вотъ еслибъ внизу была подпись принцессы Маміани, я бы этому скорй поврилъ… Эта дама — совсмъ другое дло… Но гордая герцогиня д'Авраншъ!…
— Хоть и гордая, но также вдь женщина, возразилъ Гуго, улыбаясь, и притомъ ты самъ знаешь, что принцесса Леонора живетъ съ нкотораго времени въ совершенномъ уединеніи.
— Это-то самое и подтверждаетъ мое мнніе объ ней!
Снова Коклико почесалъ крпко за ухомъ и сказалъ:
— Какъ хотите, а я, на вашемъ мст, ни за что бы не пошелъ на это свиданье.
— Что ты? заставлять дожидаться милую особу, которая безпокоится для меня! Да разв это возможно?… Я бгу, говорю теб.
— Когда такъ, то позвольте намъ съ Кадуромъ идти за вами.
— Разв ходятъ на свиданье цлой толпой? Почему ужь и въ рога не трубить?
— А ты какъ думаешь, нужно-ль идти графу, куда его зовутъ? спросилъ Коклико у Кадура.
— Сказано господинъ, отвчалъ Кадуръ.
— Чортъ бы тебя побралъ съ твоими изреченіями! проворчалъ Коклико.
А между тмъ Гуго ужь подалъ знакъ маленькому слуг идти впередъ и пошелъ за нимъ съ полнйшей беззаботностью.
— Ну! а я думаю, что его не слдуетъ терять изъ виду, объявилъ Коклико; пойдемъ, Кадуръ.
— Пойдемъ.
Въ это время года ночь наступала рано. Парижъ тогда освщался кое-гд фонарями, отъ которыхъ если и было немного свтлй тамъ, гд они горли, за то дальше темнота становилась еще гуще. Вс лавки были заперты. Небо было срое и мрачное. Густая тнь падала отъ крышъ на улицы, по которымъ прокрадывались у самыхъ стнъ рдкіе прохожіе, поспшая домой. Гуго и посланный за нимъ человчекъ шли очень скоро. Коклико и Кадуръ, закутанные въ плащи и, опасаясь быть замченными, едва за ними поспвали. Но, къ счастью, на Гуго было свтлое платье, и они не теряли его изъ виду и слдили за нимъ по лабиринту улицъ между высокими домами. Съ неба ничто не свтило; темнота становилась все чернй я чернй.
— Славная ночка для засады! проворчалъ Коклико, пробуя, свободно-ли ходитъ шпага въ ножнахъ.
Девять часовъ пробило въ ту самую минуту, какъ Гуго и маленькій слуга поворачивали изъ-за угла въ улицу дез-Арси, которая открывалась передъ ними, будто черная трещина между двумя рядами старыхъ срыхъ домовъ.
— Подождите здсь, сказалъ провожатый, а я постучу легонько въ дверь маленькаго домика, гд васъ ждутъ, я посмотрю, что тамъ длается. При первомъ удар, который вы услышите, не теряйте ни минуты…
Онъ побжалъ по середин улицы и почти тотчасъ же пропалъ въ густой тни. Скоро шаги его замолкли и черезъ нсколько минутъ, среди глубокой тишины, Гуго услышалъ сухой ударъ, какъ будто отъ молотка въ дверь. Онъ бросился впередъ, но въ ту минуту, какъ онъ поровнялся съ черной папертью сосдней церкви, толпа сидвшихъ тамъ въ засад людей быстро выскочила и бросилась на него.
— Именемъ короля, я васъ арестую! крикнулъ начальникъ толпы и ужь положилъ-было руку ему на плечо.
Но Гуго былъ не изъ такихъ, что легко даются въ руки. Съ ловкостью кошки онъ кинулся въ сторону и сильнымъ ударомъ заставилъ противника выпустить его изъ рукъ.
— А! такъ-то! крикнулъ тотъ. Ну же! бери его! вы тамъ, чего зваете?
Вся толпа разомъ кинулась за начальникомъ на Гуго, какъ стая собакъ.
Но уже однимъ скачкомъ Гуго обезпечилъ себя отъ перваго нападенія. Прислонившись къ углу стны и обернувъ лвую руку плащомъ, онъ подставимъ остріе шпаги нападающимъ. Четыре или пять ударовъ, направленныхъ противъ него, пропали даромъ въ его развивающемея щит, а одинъ изъ тхъ, кто особенно сильно напиралъ на него, наткнулся горломъ прямо на шпагу и упалъ на колна.
Прочіе отступили, окруживъ Гуго съ трехъ сторонъ.
— А, бездльникъ! такъ ты вздумалъ защищаться! крикнулъ начальникъ…. живаго или мертваго, а я захвачу тебя!
Онъ выхватилъ изъ-за пояса пистолетъ и выстрлилъ. Пуля пробила плащъ Гуго и попала въ стну.
— Хорошъ стрлокъ! сказалъ Гуго шпагой разскъ лицо, попавшееся ему подъ руку.
Тутъ вся толпа яростно кинулась на него съ поднятыми шпагами, съ криками и воплями, ободряя другъ друга примромъ и голосомъ. Смутно послышался стукъ затворяемыхъ дверей; дв-три свчи, блествшія тамъ и сямъ по слуховымъ окнамъ, разомъ погасли, и на улиц слышался въ темнот только звонъ желза и глухой топотъ ногъ.