Въ огонь и въ воду
Шрифт:
— Если теб везетъ въ картахъ сегодня такъ же, какъ мн у кузины, то намъ обоимъ нечмъ будетъ похвалиться! Прекрасная Орфиза разбранила меня и доказала, какъ дважды два — четыре, что во всемъ виноватъ я одинъ… Я не много понялъ изъ ея словъ, составленныхъ изъ-сарказмовъ и недомолвокъ… Но я чертовски боюсь, не дала ли она слово этому проклятому Монтестрюку!
— Я догадался по твоему лицу… Значитъ, ты думаешь?..
— Что его надо устранить.
— Когда такъ, пойдемъ ужинать. Я ужь говорилъ теб, что мн попался подъ руку такой молодецъ, что лучшаго желать нельзя…
— Не тотъ ли это самый, что долженъ былъ, сегодня ночью, дать мн случай разъиграть передъ Орфизой роль Юпитера передъ Европой?
— Тотъ самый.
— Гм! твой молодецъ что-то слишкомъ скоро ушелъ для такого ршительнаго человка!
— Я хорошо его знаю. Онъ и ушелъ-то только для того, чтобы посл лучше броситься на добычу.
— А какъ его зовутъ?
— Капитанъ д'ДАрпальеръ… Балдуинъ д'Арпальеръ… Ты объ немъ что нибудь слышалъ?
— Кажется, слышалъ смутно, да еще по такимъ мстамъ, куда можно ходить только въ сумерки и въ темномъ плащ подъ цвтъ стны… когда приходитъ въ голову фантазія пошумть.
— Именно… Не спрашивай, какъ я съ нимъ познакомился… Это было однажды вечеромъ, когда винные пары представляли мн все въ розовомъ цвт… Онъ воспользовался случаемъ, чтобъ занять у меня денегъ, которыхъ посл и не отдалъ, да я и требовать назадъ не стану по той простой причин, что всегда не мшаетъ имть другомъ человка, способнаго на все!
— И ты говоришь, что онъ — капитанъ?
— Это онъ клялся мн, что такъ; но мн сдается, что его рота гребетъ веслами на галерахъ его величества короля… Онъ увряетъ, что требуетъ отъ министра возвращенія денегъ, издержанныхъ имъ на служб его величества. А пока въ ожиданіи, онъ шлифуетъ мостовую, таскается по разнымъ притонамъ и живетъ всякими продлками. Я увренъ, что его можно всегда купить за пятьдесятъ пистолей.
— Ну! значитъ, молодецъ!
— Надо однакожь поспшить, если хотимъ застать его въ одномъ заведеніи, гд ему отпускаютъ въ долгъ, а онъ осушаетъ бутылки, безъ счета, платя за нихъ разсказами о сраженіяхъ.
— Такъ у тебя есть уже планъ?
— Еще бы! разв я потащилъ бы тебя, чортъ знаетъ куда, по такому туману, еслибъ у меня въ голов не было готоваго великолпнаго плана кампаніи?…
Они прибавили шагу и пришли въ улицу Сент-Оноре, къ знаменитому трактирщику, у котораго вертела вертлись не переставая передъ адскимъ огнемъ. Когда они подходили къ полуотворенной двери, изнутри слышался страшный шумъ отъ бросаемыхъ въ стну кружекъ, глухаго топота дерущихся и рзкаго визга руготни.
— Свалка! сказалъ глубокомысленно Лудеакъ; въ такихъ мстахъ это не рдкость!
Они вошли и при свт огня увидли посредин залы крпкаго и высокаго мужчину, возившагося съ цлой толпой слугъ и поваровъ, точно дикій кабанъ передъ стаей собакъ. Человка четыре уже отвдали его могучаго. кулака и стонали по угламъ. Онъ только что отвелъ отъ груди своей конецъ вертела и хватилъ эфесомъ шпаги самого трактирщика по голов такъ ловко, что тотъ покатился кубаремъ шаговъ на десять; остальнымъ также досталось. Въ эту самую минуту Цезарь и Лудеакъ вошли въ залу, давя каблуками осколки тарелокъ и бутылокъ.
— Эй! что это такое? крикнулъ Лудеакъ, разв такъ встрчаютъ честныхъ дворянъ, которые, вря слав заведенія, приходятъ поужинать у хозяина Поросенка?
Въ отвтъ раздался только стонъ и хозяинъ, завязывая салфеткой разбитый лобъ, притащился къ вошедшимъ друзьямъ и сказалъ имъ:
— Ахъ, господа! что за исторія! еще дв-три такихъ же — и навсегда пропадетъ репутація этого честнаго заведенія!
— Молчи, сволочь! крикнулъ великанъ, махая шпагой и удерживая на почтительномъ разстояніи избитую прислугу… Я вотъ сейчасъ объясню господамъ, въ чемъ дло, и они поймутъ. А если кто-нибудь изъ васъ тронется съ мста, разрублю на четверо!
Шпага блеснула и вс, кто вздумалъ было подвинуться впередъ, разомъ отскочили на другой конецъ комнаты. Тогда онъ положилъ шпагу на столъ и, осушивъ стаканъ, оставшійся по какому-то чуду цлымъ, благородно сдлалъ знакъ обоимъ вошедшимъ дворянамъ присеть на скамь противъ него.
Капитанъ Балдуинъ д'Арпальеръ, тотъ самый, кого принцесса Маміаки называла Орфано де Монте-Россо, былъ еще въ томъ самомъ костюм, въ которомъ его видли у герцогини д'Авраншъ. На омраченномъ лиц его еще виднлись остатки гнва, который онъ усердно заливалъ виномъ.
— Вотъ въ чемъ дло, началъ онъ, покручивая свои жесткіе усы. Со мной ночью случилось непріятное приключеніе. Умъ мой помутился отъ него. Чтобъ прогнать грустное воспоминаніе, я отправился въ этотъ трактиръ съ намреніемъ докончить здсь ночь смирненько между окорокомъ ветчины и нсколькими кружками вина.
Онъ повернулся къ хозяину, у котораго ноги все еще дрожали отъ страху, и грозя ему пальцемъ, продолжалъ:
— Надо вамъ сказать, что я длалъ честь этому каналь — лъ у него — столько же по доброт душевной, сколько и потому, что онъ кормитъ недурно, какъ вдругъ, сейчасъ передъ вашимъ приходомъ, подъ смшнымъ предлогомъ, что я ему немного долженъ, онъ имлъ дерзость объявить, что неиначе подастъ мн вина, какъ за наличныя деньги! не имть доврія къ офицеру Его Величества короля! Я хотлъ наказать этого негодяя, какъ онъ того заслуживалъ; вся эта сволочь, служащая у него, кинулась на меня… вы видли сами, что было дальше. Но, Боже правый! еслибъ только вашъ приходъ, господа, не возбудилъ во мн врожденной кротости и не склонилъ меня къ снисходительности, я бы нанизалъ на шпагу съ полдюжины этихъ бездльниковъ и изрубилъ бы въ котлеты всхъ остальныхъ!
Огромная нога капитана въ толстомъ сапог со шпорой: топнула по полу; все задрожало.
— Хозяинъ — просто бездльникъ, сказалъ Лудеакъ; онъ привыкъ говорить, чортъ знаетъ съ кмъ. А сколько онъ съ васъ требовалъ, этотъ скотина?
— Не знаю, право… какую-то бездлицу!
— Двсти пятьдесятъ ливровъ, круглымъ счетомъ, прошепталъ трактирщикъ, державшійся почтительно вдали; двсти пятьдесятъ ливровъ за разную птицу, за колбасу и откормленныхъ каплуновъ, да за лучшее бургонское вино.
— И за такую бездлицу вы безпокоите этого господина? вскричалъ Цезарь; да вы, право, стоите, чтобъ онъ вамъ за это обрубилъ уши! Вотъ мой кошелекъ, возьмите себ десять золотыхъ и маршъ къ вашимъ кострюлькамъ!
Въ одну минуту вертела съ поросятами и съ аппетитными пулярками завертлись передъ огнемъ, въ который бросили еще пукъ прутьевъ, между тмъ какъ слуги и поваренки приводили все въ порядокъ, накрывали на столъ и бгали въ погребъ за виномъ.
Поступокъ графа де Шиври тронулъ великана. Онъ снялъ шляпу, вложилъ шпагу въ ножны и ужь подходилъ къ Цезарю, чтобъ поблагодарить его, но Лудеакъ предупредилъ.
— Любезный графъ, сказалъ онъ, взявъ Цезаря подъ руку, позволь представить теб капитана Балдуина д'Арпальера, одного изъ самыхъ храбрйшихъ дворянъ во Франціи. Я бы сказалъ — самого храбрйшаго, еслибъ не было моего друга, графа Цезаря де Шиври.