В сердце Африки
Шрифт:
5 В сердцо Африки. 65 с плоскогорий в долины. Здесь он становится очень настороженным по отношению ко всему, что вокруг пего происходит.
Когда ему удается приметить стадо пасущихся зебр, он подкрадывается с подветренной стороны на расстояние прыжка. На коротких расстояниях лев можег нагнать самую быстроногую зебру. Лев валит ее па землю и вгрызается в затылок. Лично этого момента мне не пришлось наблюдать. Я видел много зверей, убитых львами, но мне ни разу не посчастливилось наблюдать льва в ту минуту, когда он овладевает добычей.
В сущности мы не знаем, какими методами пользуется лев во время охоты, так как число наблюдений и неоспоримых свидетельств, по которым можно было бы составить общего научно проверенную картину его охоты, слишком невелико.
Завладев добычей, лев пожирает тут же лакомые куски. Если его никтб не потревожит, он проводит ночь и следующий день поблизости
Наевшись досыта, лев приходит в доброж Фатальное и ровное настроение и никого не трогает.
Между охотниками па львов существуют разногласия в том, каким из органов чувств пользуется лев во время охоты преимущественно и которые из них развиты у него особенно тонко. Точно так же нельзя сделать никаких обобщений о том, на каком расстоянии лев, пользуясь Э1 ими органами чувств, отмечает присутствие человека или зверя. Лев часто никак не проявляет того, что он заметил противника и наблюдает за его действиями.
Однажды я подошел ко львице на расстояние метра.
Я пе сомневаюсь, чго она уже давно видела меня, и тем не менее она подпустила меня так близко, чго я чуть не наступил ей на лапы. Нет сомнений, что* днем лев видит очень далеко. Ночью он сохраняет свою не-обычайпую зоркость. Зрачки его ночью сильно расширены. Я никогда не замечал, чтобы обоняние у льва было очень тонко, и подозреваю, чго и слух у него развит вовсе не в той степени, как это можно было бы предполагать.
Несмотря па всю противоречивость показаний о свойствах льва, никто из знающих его не станет утверждать, чго лев убивает свою добычу без всякой надобности, только для того, чтобы убивать. Единичные случаи можно не принимать во внимание. Происшествие в Сомали с пугешественником-аягличанипом и его женой, о котором мне рассказывали когда-то, является лишь кажущимся исключением из правила. Путешественники положили на видном месте 'приманку — убитое животное, а сами укрылись поблизости от нее в охотничьем шалаше, сооруженном из колючих ветвей мимозы. В стене шалаша было оставлено лишь одно небольшое отверстие, которое в случае надобности могло служить бойницей. Путешественники легли спать, а возле отверстия поставили мальчика-негра с наказом разбудить их, если покажется лев. Выспавшись, путешественники проснулись и нашли боя с начисто отгрызенной головой. Видимо, ее отгрыз лев. Но никто пе знает, как это случилось, так как из трех очевидцев двое спали, а третий был мертв.
Конечно, нетрудно себе представить условия, при которых лев может напасть на охотничий шалаш. Но мало вероятно, чтобы он, не будучи раздраженным, пустился на такое дело, тем более, чго в данном случае никто пе мешал ему утолить голод положенной для него приманкой. Людоедами в большинстве случаев становятся стареющие львы. Силы животного падают, оно уже не в состоянии справиться с ускользающей добычей. Чтобы не умереть голодной смертью, престарелый лев располагается поближе к человеческому жилыо, охотится за домашним скотом туземцев я в конце концов принимается и за них самих. Однако, бывают исключения. Львы-людоеды, наводившие такой непреодолимый страх при постройке железной дороги в Уганде и чуть было не заставившие прервать работы, были молодые и сильные звери. Они почувствовали неудержимую склонность к человечине после того, как пожрали трупы кули, которых администрация строящейся дороги бросила без погребения в ближайшем кустарнике. Познав однажды прелесть человеческого мяса, эти львы стали охотиться за человеком так лее, как охотились прежде за зеброй 8.
Слон топчет свою жертву, топчет даже в тех случаях, когда жертва эта уже рассталась с жизнью. О львах никто не рассказывает таких историй. Если противник убит, лев не трогает его. Часто противник, упав на земно, притворяется мертвым, и этого достаточно, чтобы лев оставил его в покое. Животные, которыми лев обычно питается, подтверждают эти черты льва своим поведением.
Лев охотится только ночью, поэтому при дневном свете эти животные ведут себя при встрече с ним довольно спокойно.
Мне пришлось однажды наблюдать, как несколько львов проходили днем мимо большого стада. Животные нисколько не волновались, хотя львы могли одним прыжком схватить добычу. Насколько я могу судить, львы, за исключением редко встречающихся людоедов, никогда не нападают на человека без вызова. Больше 68 того, они пытаются уклониться от борьбы даже в тех случаях, когда человек потревожил их, согнал с места или даже ранил. Однако, приняв вызов, лев бьется с изумительным мужеством. Он не покидает поля сражения даже в тех случаях, когда ему явно грозит поражение и когда инстинкт самосохранения требовал бы от' пего бегства.
Со мной однажды произошел случай, ярко характеризующий и первоначальную уступчивость льва и его упорство в борьбе. Мы отправились на охоту вчетвером: мистер Стефенсон, художник Мак-Кэтчон, моя жепа и я. Я нес аппарат для киносъемок, остальные — ружья. Туземцы окружили львицу, скрывавшуюся среди необычайно высокой и густой травы. Носильщики отказались итги дальше, так как боялись наткнуться в зарослях на львицу. Тогда я взял вместо киноаппарата ружье и вместе с Мак-Кэгчоном подошел к цепи загонщиков. Мистер Стефенсон и жена моя остались позади вместе с носильщиками. Трава в этом месте была так густа, что нам пришлось про-лагать себе дорогу, раздвигая ее ружьями, которые мы крепко сжимали обеими руками. Вдруг ружья с силою откинулись вверх, и мы чуть не упали. Мы буквально столкпулись с львицей, хлестнув ее по спине снопом высоких трав. Несмотря на это, она пе кинулась па нас. Она стала уходить по направлению к Стефенсону. Когда она вышла из зарослей, Стефенсон выстрелил, по промахнулся. Львица пустилась бежать. Один из боев верхом помчался за львицей и загнал ее в другие заросли. Тут терпение львицы истощилось. У нее была еще возможность прорвать смыкавшуюся цепь. Но опа приняла вызов. Стефенсон и несколько вооруженных туземцев приблизились к ее убежищу. Львица кинулась на них и упала, пронзенная двумя пулями.
Те же характерные черты проявил и первый убитый мною черногривый лев. Он долго уклонялся от борьбы, но в конце концов, несмотря на тяжелые рапы, перешел в наступление против двух белых и тридцати туземцев, хотя у него оставалась полная возможность спастись от пас бегством.
Я охотился за антилопами на плоскогорье May. Это плато расположено на высоте 2 438 километров над уровнем моря, и я был уверен, что не встречу здесь львов. Однажды в небольшой долине, сжатой невысокими холмами, я увидел двух антилоп. Я стал осторожно взбираться на один из холмов и вдруг услыхал какое-то движение па противоположном склоне ущелья. Сначала я подумал, что там бродит еще одна антилопа. Однако, поднявшись выше, обнаружил, что антилопы, которых я выслеживал, почему-то беспокойно приглядываются к отдаленному краю холма. Я стал тоже приглядываться п увидал старого льва, медленно взбиравшегося на противоположный холм. Он обернулся ко мне и вдруг прижался к земле. Оп, подобно мне, выбрал удобную и возвышенную точку, с которой можно было свободно обозреть всю долину. Нас разделяло только ущелье. Расстояние между нами было не более четырехсот метров. Антилопы перебегали с места на место по разделявшей нас долине. Там же внизу, как я теперь мог видеть, лежала мертвая зебра. Видимо, лев находился поблизости от затравленной минувшей ночью добычи, и я помешал ему. Бои-оружепосцы с запасным оружием и лошадью, которую они вели под уздцы, несколько отстали, в моей двустволке остался только один патрон. Учитывая эго, я решил, что правильнее всего будет временно отступить и вооружиться более основательно. Я боялся, что лев за это время уйдет. Это не была обычная охотничья жадность. Я боялся лишиться 70
именно этого льва. У него была замечательная густая черпая грива. Кроме того, в этой части Африки никто никогда не встречал черногривых львов9.
Когда я с запасом патронов и в сопровождении оруженосцев возвратился на прежнее место, льва уже не было. Мы тщательно ооыскали все окрестности, но . нашли только остатки съеденных им в разное время животных. Однако, я крепко надеялся на то, что старый разбойник не рассганется так легко со столь богатыми дичыо угодьями. Я решил, что правильнее всего будет остаться здесь на ночь, а па следующий день продолжать охоту, призвав на помощь моего спутника Кеннеди и тридцать туземцев.
Невдалеке от того места, где я впервые увидел льва, начиналось ущелье, упиравшееся концом своим в небольшой, по частый лесок. Склоны ущелья кое-где поросли кустарником. Возможно было, что лев, отступая, скрылся в этом кустарнике. Без особой надобности он вряд ли стал бы перебираться из кустарника в лес. Поэтому у меня сложился следующий план: повести наступление со стороны лесной опушки и гнать льва по ущелью в открытую долину.
На следующее утро все участники экспедиции собрались у опушки. Мы с Кеннеди кинули жребий. Счастье было на его стороне. Ему достался верхний участок ущелья, по которому мы должны были гнать льва. Мне же пришлось занять место позади загонщиков, на случай, если бы лев прорвался сквозь цепь. Мы, конечно, вовсе не были уверены, что лев залег где-нибудь поблизости. У меня же лично не было никаких шансов завладеть этим первым моим черногривым львом, так как место, выпавшее Кеннеди по жребию, давало ему все преимущества.