Вэкфильдский священник

Голдсмит Оливер

ХVІІІ. Въ погон за заблудшею дочерью

Хотя малютка Дикъ не съумлъ описать мн вншность джентльмена, посадившаго его сестру въ почтовую карету, но мои подозрнія естественно пали на нашего сквайра, репутація котораго по этой части издавна была установлена; поэтому я прежде всего направился въ замокъ Торнчиль, намреваясь осыпать его упреками, и затмъ, если возможно, взять обратно дочь. Но на пути къ замку я встртился съ однимъ изъ моихъ прихожанъ, который разсказалъ мн, что видлъ на дорог молодую лэди, очень похожую на мою дочь, сидвшую въ почтовой карет съ джентльменомъ, судя по описанію, едва ли не мистеромъ Борчелемъ, и что они скакали во весь опоръ.

Но я, конечно, не могъ удовлетвориться такими свдніями и все-таки пошелъ въ усадьбу сквайра и, хотя часъ былъ еще ранній, потребовалъ, чтобы ему тотчасъ доложили о моемъ желаніи видть его. Онъ вскор вышелъ, принявъ меня съ обычной своей откровенной привтливостью, и когда я разсказалъ о похищеніи моей дочери, онъ — глядя мн прямо

въ глаза — чрезвычайно изумился и честью заврялъ меня, что онъ тутъ ни причемъ. Поэтому я долженъ былъ отказаться отъ своихъ первоначальныхъ предположеній и поневол началъ подозрвать мистера Борчеля, который, помнилось мн, съ нкотораго времени неоднократно и таинственно разговаривалъ съ ней наедин. Вслдъ затмъ явился еще одинъ свидтель, утверждавшій, что самъ видлъ, какъ мистеръ Борчель съ моею дочерью хали къ Минеральнымъ Ключамъ, миль за тридцать отсюда, гд въ настоящее время собралось многочисленное и блестящее общество. Посл этого я боле не сомнвался въ его коварств. Находясь въ томъ состояніи ума, когда человкъ боле способенъ на поспшные поступки, чмъ на здравое ихъ обсужденіе, я и не подумалъ, что вс эти свднія получалъ отъ людей, которыхъ могли подучить нарочно сбивать меня съ толку, и ршился тотчасъ отправиться на Минеральные Ключи вслдъ за моею дочерью и ея мнимымъ соблазнителемъ. Я шелъ настойчиво впередъ, разспрашивая по дорог прохожихъ, но ничего не узналъ. Наконецъ, при възд въ городъ увидалъ господина, хавшаго верхомъ, и мн показалось, что я встрчалъ его въ дом сквайра; поэтому я обратился къ нему за свдніями и онъ меня уврилъ, что если я отправлюсь теперь на скачки, происходившія еще тридцатью милями дальше, то непремнно застану ихъ тамъ, потому что онъ видлъ ихъ наканун на танцовальномъ вечер, гд все общество восхищалось граціей моей дочери. На другой день, на зар, я отправился въ путь и къ четыремъ часамъ пополудни пришелъ на скачки. Собравшееся здсь общество имло самый блестящій видъ и усердно преслдовало одну только цль — удовольствія; какая разница со мною, пришедшимъ единственно ради обращенія потерянной дочери на путь истины! Мн показалось, что передо мною мелькнула вдали фигура мистера Борчеля; но такъ какъ онъ опасался встрчи со мной, когда я подошелъ, онъ скрылся въ толп и я больше нигд его не встрчалъ. Мн пришло въ голову, что безполезно доле продолжать мои поиски и лучше скоре воротиться домой къ неповинной семь, нуждавшейся въ моей помощи; но душевныя терзанія и физическая усталость вызвали у меня лихорадку, первые признаки которой я ощутилъ еще на скачкахъ. То былъ новый неожиданный ударъ, тмъ боле, что я находился отъ дому боле, чмъ въ семидесяти миляхъ разстоянія. Однако, у меня оставалось еще настолько силы, чтобы дотащиться до жалкой харчевни на краю дороги. Въ этомъ обычномъ пріют бездомныхъ бдняковъ я залегъ въ постель и сталъ терпливо ждать своего выздоровленія. Я прожилъ такъ около трехъ недль и мое крпкое тлосложеніе наконецъ пересилило недугъ; но у меня не было довольно денегъ, чтобы уплатить за свое трехнедльное содержаніе. Очень возможно, что естественное мое безпокойство по этому поводу вызвало бы новый приступъ болзни, если бы не выручилъ меня одинъ прозжій, случайно остановившійся позавтракать въ той же харчевн. То былъ никто иной, какъ извстный книгопродавецъ-филантропъ, написавшій такое множество книжекъ для дтей: онъ называлъ себя другомъ ребятъ, но былъ въ сущности другомъ всхъ людей. Онъ едва усплъ войти въ харчевню, какъ уже собрался отправляться дале, потому что вчно торопится, вчно занятъ важными и спшными длами, и въ настоящую минуту собиралъ матеріалы для біографіи нкоего мистера Томаса Трипа. Я тотчасъ узналъ его добродушное лицо, покрытое багровымъ румянцемъ и прыщиками, потому что онъ былъ издателемъ всхъ моихъ статей противъ второбрачія. Онъ-то и ссудилъ меня нсколькими монетами для расплаты съ хозяиномъ. Однакожъ, покидая харчевню, я былъ еще такъ слабъ, что положилъ себ за правило возвращаться домой полегоньку, уходя никакъ не больше десяти миль въ сутки.

Здоровье мое и обычное спокойствіе духа почти совсмъ возстановились, и я самъ сталъ пенять себ за гордость, побудившую меня возмущаться противъ карающей десницы. Человкъ никогда не подозрваетъ, какія мученія можетъ перенести, до тхъ поръ, пока не испытаетъ ихъ. Стремясь достигнуть вершины своего честолюбія, которая снизу кажется ему сіяющею яркимъ блескомъ, онъ съ каждымъ шагомъ вверхъ открываетъ все новые унылые виды, грозящіе ему разочарованіями; когда же мы спускаемся съ высей своего счастія, то какъ бы на первый взглядъ ни были мрачны зіяющія внизу долины, все же наша душа, жаждущая утшенія, обртаетъ на своемъ пути разныя мелочи, которыя забавляютъ ее и радуютъ. И самые мрачные предметы, по мр того, какъ мы къ нимъ приближаемся, теряютъ свой печальный видъ, просвтляются и наше мыслительное зрніе постепенно привыкаетъ къ нимъ.

Я шелъ по дорог и посл двухчасового странствія замтилъ впереди нчто похожее на фургонъ, который мн захотлось догнать. Но когда я поровнялся съ этимъ предметомъ, онъ оказался простою телгой, на которой навалены были декораціи и обстановка театральной сцены, принадлежавшія трупп странствующихъ комедіантовъ; телга направлялась въ ближайшую деревню, гд они намревались дать нсколько представленій.

При телг было только двое людей: кучеръ и одинъ изъ актеровъ; остальные должны были прибыть на другой день. Пріятная компанія сокращаетъ путь, гласитъ пословица; поэтому я разговорился съ бднымъ актеромъ, и такъ какъ когда-то самъ любилъ играть на театр, то обсуждалъ предметъ съ обычной своей прямотой. Однако, будучи мало знакомъ съ настоящимъ положеніемъ театральнаго дла, я спросилъ, кто изъ теперешнихъ драматическихъ авторовъ пользуется особеннымъ почетомъ, кто замнилъ на сцен Драйдена и Отуэя.

— Я полагаю, сэръ, отвтилъ актеръ, — что наши современные драматурги едва ли были бы польщены сравненіемъ съ тми авторами, о которыхъ вы упомянули: и Драйденъ, сэръ, и Рау совершенно вышли изъ моды; мы отодвинулись ровно на сто лтъ назадъ: Флетчеръ, Бенъ-Джонсонъ и весь Шекспиръ цликомъ — вотъ что намъ теперь нужно.

— Какъ! воскликнулъ я: — возможно ли, чтобы въ ваше время были терпимы на сцен этотъ устарвшій языкъ, обветшалый юморъ и преувеличенные типы, которыми изобилуютъ творенія названныхъ вами писателей?

— Сэръ, возразилъ мой собесдникъ, — какое дло публик до языка, до типовъ, до юмора? Никто и не думаетъ объ этомъ. Нынче ходятъ въ театръ единственно ради забавы, и представь имъ хоть самую простую пантомиму, они будутъ совершенно счастливы и довольны, лишь бы эта пьеса прикрывалась именами Джонсона или Шекспира.

— Стало быть, сказалъ я, — наши современные драматурги подражаютъ скоре Шекспиру, чмъ природ?

— По правд сказать, отвчалъ онъ, — они совсмъ ничему не подражаютъ, да этого и публика отъ нихъ не требуетъ. Нынче цнится не содержаніе пьесы, а то, много ли въ ней неожиданностей и сюрпризовъ. Этому только и апплодируютъ. Я знаю одну пьесу, въ которой отъ начала до конца нтъ ни одного остроумнаго словечка, но она держится тмъ, что тамъ то-и-дло пожимаютъ плечами. А другую авторъ сдлалъ популярной тмъ, что вставилъ сцену съ коликами въ живот. Нтъ, сэръ! Творенія Конгрева и Фаркуара слишкомъ остроумны по ныншнимъ временамъ: теперь къ этому всякій вкусъ потеряли и требуютъ чего нибудь попроще.

Тмъ временемъ телга съ театральнымъ скарбомъ въхала въ деревню. Тамъ, повидимому, ждали ее, потому что все населеніе высыпало на улицу поглазть на насъ. По справедливому замчанію моего собесдника, у странствующихъ актеровъ всегда больше зрителей извн, чмъ внутри театральной залы. Я тогда только понялъ, какъ неприлично мн было пристать къ этой компаніи, когда меня окружила цлая толпа. Тогда я поспшилъ укрыться въ первый попавшійся трактиръ, и когда вошелъ въ общую залу, ко мн подошелъ весьма хорошо одтый господинъ и спросилъ: точно ли и я состою капелланомъ при странствующей трупп или только нарядился пасторомъ для какой нибудь роли въ пьес? Я сказалъ ему, какъ было дло, объяснивъ, что никоимъ образомъ къ трупп не принадлежу, и тогда онъ очень любезно пригласилъ меня и моего товарища-актера роспить съ нимъ кувшинъ пунша, все время съ большимъ жаромъ занимая насъ разговорами о политик. Я подумалъ, что онъ долженъ быть, по меньшей мр, членомъ парламента и еще боле утвердился въ этомъ мнніи, когда онъ, освдомившись у трактирщика, что у нихъ сегодня приготовлено къ ужину, обратился къ намъ, говоря, что гораздо лучше будетъ, если мы отправимся ужинать къ нему на домъ. Мы съ комедіантомъ не заставили себя упрашивать слишкомъ долго и согласились слдовать за любезнымъ хозяиномъ.

XIX. Встрчаю человка, недовольнаго правительствомъ: онъ опасается утраты нашихъ вольностей

Усадьба, въ которую мы были приглашены, была расположена въ нкоторомъ разстояніи отъ деревни. Нашъ новый знакомецъ извинился, что карета еще не пріхала за нимъ, и предложилъ дойти туда пшкомъ. Мы очень быстро совершили этотъ путь и, придя, увидли одинъ изъ великолпнйшихъ домовъ, какіе случилось мн встртить въ этой части графства. Комната, куда ввели насъ, была верхомъ изящества и новйшаго комфорта. Нашъ хозяинъ пошелъ распорядиться насчетъ ужина, а бдный актеръ, подмигнувъ мн, замтилъ, что намъ сегодня ршительно счастье привалило. Вскор хозяинъ возвратился; принесли изысканный ужинъ, изъ внутреннихъ покоевъ пришли дв или три дамы, одтыя по-домашнему, и завязался довольно оживленный разговоръ. Впрочемъ, хозяинъ разсуждалъ преимущественно о политик, говоря, что свобода для него предметъ самый драгоцнный и въ то же время самый страшный. Когда убрали скатерть со стола, онъ спросилъ меня, читалъ ли я послдній нумеръ «Монитора»? Я отвтилъ отрицательно.

— Такъ, можетъ быть, не читали и «Аудитора»? воскликнулъ онъ.

— Нтъ, сэръ, ни того, ни другого.

— Какъ странно! замтилъ онъ:- я, напротивъ того, читаю вс до одной политическія газеты: Ежедневную, Всеобщую, Биржевую, Утреннюю Лтопись, Лондонскую Вечернюю, Уайтгольскую, вс семнадцать Сборниковъ и оба Обозрнія; и все это ужасно люблю, даромъ, что они другъ друга ненавидятъ. Свобода, сэръ, свобода есть величайшее сокровище Великобританіи. И — клянусь всми моими корнвалійскими рудниками! — я благоговю передъ ея охранителями.

— Въ такомъ случа, сказалъ я, — есть надежда, что вы питаете благоговеніе и къ королю.

— О, да! отвчалъ онъ:- благоговю, когда онъ поступаетъ согласно нашимъ желаніямъ. Но если онъ станетъ и впередъ дйствовать такъ, какъ въ послднее время, слуга покорный: я больше ни во что не мшаюсь. Я ничего не говорю; но думаю, что можно бы распоряжаться и получше. У него слишкомъ мало совтниковъ. Ему слдовало бы выслушивать всякаго, кто пожелаетъ подать ему совтъ; вотъ тогда дла пошли бы совсмъ другимъ манеромъ.