Венецианский аспид
Шрифт:
– От всей души я умоляю суд произнести свой приговор [305] , – промолвил он.
– Что ж, приговор мой сводится к тому, – сказала Порция, – что вам придется грудь ножу подставить [306] .
– О, юноша прекрасный! – воскликнул Шайлок. – О, судия правдивый! [307]
– Грудь надо обнажить [308] , – заключила Порция.
Тут Антонио, похоже, утратил всю решимость, что у него еще оставалась, потому что взялся лишаться чувств. Яго и Бассанио успели его подхватить. Судебные приставы подволокли кресло, поставили его перед помостом. По толпе пронеслись крики – от «Милосердия!» до «Будь проклят ты, жидовский дьявол!»
305
Там же, пер. П. Вейнберга и Т. Щепкиной-Куперник.
306
Там же, пер. О. Сороки.
307
Там же, пер. П. Вейнберга.
308
Там же, пер. О. Сороки.
– Весы тут есть, чтобы отвесить фунт мяса? [309] – спросила Порция.
– Как же! – ответил Шайлок. – Я их принес [310] .
– А нанял ты врача – перевязать, чтобы не изошел ответчик кровью, чтобы не скончался? [311]
– А я думал – ножиком ткну и посмотрю, как оно дальше пойдет, – ответил Шайлок. – У меня дочка – она б выйти за лекаря могла, тогда и был бы сейчас под рукой. Но нет, она ж у нас своим умом живет, как кулаком мне по сердцу. Поэтому нет врача.
309
Там же, пер. И. Мандельштама.
310
Там же, пер. П. Вейнберга.
311
Там же, пер. О. Сороки.
– Так это я буду виновата, если Антонио до смерти кровью изойдет? – возмутилась Джессика. – Это жирный жбан спрутьего спуска.
– Я тебя обожаю, – сказал я.
– Ну да, отъебись, – рявкнула пиратка Джесс.
– Что медлит жид? Бери же неустойку! [312] – постановила Порция.
Приставы схватили Антонио и привязали его к креслу, а он лепетал про то, как любит Бассанио и чтобы мальчик не огорчался, что из-за него Антонио гибнет [313] , и не винил себя, ибо всему виной иные силы и, в первую очередь, – он сам. Если честно, я не особо его слушал.
312
Там же, пер. Т. Щепкиной-Куперник.
313
Парафраз, там же, пер. И. Мандельштама.
– Что это Порция затеяла? – спросила Нерисса.
– Думаю, она так рассчитывала отговорить Шайлока от мести.
– Я бы сказала, ее план в таком случае уже всплыл пузом вверх.
– А мне кажется, она переоценила свои способности к убежденью, отточенные с торговцами обувью. Хотя, сказать правду, она талантлива и впрямь. Склонись процесс в обувную сторону, все бы остались без сапог.
Шайлок вжикнул ножом по кожаным ножнам еще пару раз и подступил к Антонию. Вот он коснулся лезвием его обнаженной груди.
– Минуточку! [314] – сказала Порция.
– Минуточку! – сказал Бассанио.
– Минуточку! – сказал Яго.
– Минуточку! – сказал я.
– Давайте вы, – сказала Порция Бассанио.
– После вас, – сказал Яго Порции.
– Валяйте, – сказал я. Вообще-то я собирался потребовать, чтобы Шайлок немного притупил нож – так оно будет болезненней. Со всей своею благородною учтивостью, Антонио все же был замешал в убийстве моей Корделии и меня – не говоря уже о том, что дал распоряжение убить самого Шайлока. Да и Джессику, выпади ему на это случай. Однако прочие, похоже, только хотели дело затянуть.
314
Там же, пер. О. Сороки.
– Антонио, – сказал Бассанио. – Женился я на женщине такой, которая дороже мне всей жизни; но жизнь мою, жену мою, весь мир я не ценю дороже вашей жизни. Все потерять, все в жертву принести вот этому чудовищу готов я, чтоб вас спасти [315] .
Порция подбоченилась, выдав тем самым женские свои формы под сугубо мужским нарядом.
– Я правильно вас понял – вместо своего друга Антонио вы хотите отдать Шайлоку свою жену? Услышь жена такое, она спасибо не сказала б вам [316] .
315
Там же, пер. П. Вейнберга.
316
Там же, пер. О. Сороки.
– Ну, не в смысле фунта мяса, а просто на ночь, я думал.
Даже Шайлок посмотрел на Бассанио так, точно юноша окончательно сбрендил.
– А что? Она очень прекрасна и пахнет розами, – добавил Бассанио.
– Мы теряем время [317] , – сказал Шайлок. – Режу.
– Постой, еще не все, – вмешалась Порция. – Тут в векселе ни слова нет о крови, «фунт мяса» – просто сказано и ясно. Возьми же неустойку – мяса фунт, но если, вырезая фунт, прольешь хоть каплю христианской крови, – все твое именье, по венецианским законам, конфискует государство [318] .
317
Там же, пер. О. Сороки.
318
Там же, пер. И. Мандельштама.
– Таков закон? [319] – уточнил Шайлок.
– Его ты можешь видеть [320] , – кивнула Порция.
– Так я согласен: пусть тройную сумму заплатят мне – и может уходить христианин [321] .
– Нет, пока еще не все, – сказала Порция. – Узнает правосудье жид до конца. Не надобно спешить. Получит он одну лишь неустойку – не более [322] .
– Ладно, – сказал на это Шайлок. – Тогда я беру на ночь жену вот этого парня.
319
Там же, пер. П. Вейнберга.
320
Там же, пер. Т. Щепкиной-Куперник.
321
Там же, пер. И. Мандельштама.
322
Там же, пер. П. Вейнберга.
– Она в сделку не входила. Даже Бассанио теперь не сможет взять жену на ночь. На несколько ночей.
– Так – по закону? [323] – спросил Бассанио.
– По нему, – ответила Порция и повернулась к Шайлоку. – Итак, готовься мясо вырезать, но крови не пролей. Смотри, отрежь не больше и не меньше ты, чем фунт: хотя б превысил иль уменьшил вес на часть двадцатую двадцатой доли ничтожнейшего скрупула, хотя бы на волосок ты отклонил иглу твоих весов, – то смерть тебя постигнет, имущество ж твое пойдет в казну [324] .
323
Реплика Шайлока, там же, пер. О. Сороки.
324
Там же, пер. Т. Щепкиной-Куперник.
– В точности? – Шайлок беспомощно посмотрел на дожа. – Со всем должным уважением, молодой судья сочиняет это на ходу. Верните долг и дайте мне уйти [325] .
– Я приготовил их тебе – возьми [326] , – сказал Бассанио.
– Он пред судом от денег отказался [327] , – сказала Порция. – Одну лишь неустойку взять ты вправе, и ту – под страхом гибели, еврей [328] .
325
Там же, пер. И. Мандельштама.
326
Там же, пер. Т. Щепкиной-Куперник.
327
Там же, пер. Т. Щепкиной-Куперник.
328
Там же, пер. И. Мандельштама.