Весна в душе
Шрифт:
– Догадываюсь, - улыбнулась девушка.
– Я даже сосчитать всех своих любовниц не смогу - не умею просто до такого количества считать, - без тени бравады признался мужчина.
– Но вот всё изменилось. Появилась девушка, от которой моя голова пошла кругом. Которая свела меня с ума одним лишь своим мимолётным взглядом.
– Так...
– насторожилась принцесса.
– Я жизни для неё не пожалею. Я серьёзно, Ирен. Я полюбил в первый раз!
– И в чём беда?
– Я не знал, кто она. И боялся подойти, чтобы познакомиться. Мы не представлены.
– Как выглядит твоя избранница?
– Юная, стройная и прекрасная!
– восторженно произнёс Бобби.
– Под такое описания подойдёт любая моя фрейлина, - усмехнулась Ирена.
– Да, но я же детектив!
– О, да, конечно.
– И я узнал, кто она при дворце.
– И что же?
– Твоя камеристка.
Ирена опешила.
– Блондинка?
– Да!
– Это Мери Бенсон.
– Мери Бенсон, - как заворожённый повторил страж.
– Она совсем ещё девочка. Ей едва минуло 17.
– Она само очарование, и я люблю её без памяти!
– Но ты ведь её совсем не знаешь, Бобби!
– Нужно ли знать человека, чтобы полюбить его?
– искренне удивился мужчина.
– Она прошла мимо, а в меня словно молния попала! Я понял, что хочу только её в этой жизни!
– Ой, как всё сурово, - покачала головой девушка.
– Предупреждаю тебя, Боб, что у Мери уже был печальный опыт любви, и вряд ли она с головой окунётся в новые отношения.
– Я готов ждать! Я растоплю её сердечко. Или я не хорош?
– заулыбался Таккер.
– Хорош. Конечно, хорош, - успокоила его Ирена.
– Но, чтобы завлечь девушку недостаточно иметь симпатичное лицо и хорошую фигуру. Нужно ей понравиться делами.
– Я буду стараться. Правда. Очень буду стараться. Ты же мне подскажешь, что нужно делать? Да?
Принцесса лишь улыбнулась в ответ.
[1] Имеется в виду старшая Дочь Генриха IV и Марии Медичи.
День четырнадцатый, 16 апреля
Утром во вторник наследница проснулась в прекрасном расположении духа, несмотря на то, что сегодня должно было состояться очередное заседание суда. Ночью ей приснилась мать, которая накрыла Ирену во сне горностаевой мантией и подбадривающе ей улыбнулась.
Девушка едва успела одеться к завтраку, как за окном раздалась трель соловья, который старательно выводил знакомую мелодию из «Песни о песне». Принцесса тут же вышла на балкон. Свежий ветер дунул в лицо, ласково потрепав распущенные волосы.
Небо было чистым, солнце светило ярко и пахло ночным дождём. Под балконом стоял улыбающийся Питер. Ирена кивнула, приветствуя его. Гаабс галантно поклонился:
– Можно потревожить Ваше Высочество своим визитом?
– Конечно, поднимайтесь, сэр Питер. Вас встретит моя камеристка на этаже.
Ирена скрылась в покоях, страж с сияющим лицом прошёл к главному входу. Он был при полном параде: в малиновом камзоле и алом плаще с символикой Тюдоров. Ни один гвардеец не подумал бы его спросить, куда он направляется.
Поднявшись по ступенькам, Питер буквально столкнулся с синеглазой Мери. Девушка сделала книксен и молча проводила его до приёмной принцессы.
– Новости?
– поинтересовалась Ирена, жестом приказав Мери покинуть их.
Камеристка вышла из покоев по своим делам.
– Какие там...
– махнул рукой страж.
– Все только о суде и думают. Сегодня?
– Да.
– Мы будем.
– Я всех вас всегда жду.
Лицо Питера было таким загадочным, что Ирена не могла не спросить:
– Что у тебя на уме? Рассказывай.
– Я...
– тряхнул золотистыми кудрями юноша.
– Я пришёл к тебе с очень важной личной просьбой. Наверное, в первый раз в жизни я решился просить что-то для себя, потому что помочь мне можешь только ты.
– Я тебя слушаю, Питер.
– Хочу поговорить о Мери.
– Мери?
– изогнула брови принцесса и почувствовала, как что-то больно кольнуло её в сердце.
– Я пришёл просить у тебя её руки.
Констанция де Нанон сидела в мягком кресле, на её коленях лежала большая рыжая кошка по кличке Маркиза. Д’Альбре гладила животное по мягкой пушистой шерсти и пребывала в глубокой задумчивости.
Вошёл лакей, подал письмо. Девушка распечатала его, прочла и осталась довольна содержанием. Бережно подняв кошку с колен, Констанция встала, уложила Маркизу на своё место в кресле и подошла к камину. Языки пламени играли среди углей, танцуя лишь им одним известный танец. Лёгким движением герцогиня отправила письмо в таинственный хоровод огня. Не прошло и минуты, как от бумаги остался лишь пепел.
Д’Альбре покинула комнату и бесшумно пошла по пустынным залам, не задевая ни одного предмета и не стуча каблуками по паркету. Казалось, что она плывёт, а не идёт...
Подойдя к маленькой чёрной двери, француженка услышала приглушённый разговор. Мужской и женский голоса вели беседу:
– Милорд, я не понимаю, что иногда на меня находит... Но злюсь неимоверно, когда мои планы проваливаются.
– Дело в Вашей неопытности, дитя моё... Потому я и не советую Вам ничего делать самой.
– Но я ничего не делала...
– Не отрицайте своей причастности к недавним событиям, миледи... Событиям, связавшим наследницу, Кеннеди и этого испанца, которого взяли в воскресенье.
– Ммм... Вам и это известно, герцог?
– Мне известно всё. И то, что планы были идеальны, и то, что Ваши карты спутали рыцари новоиспечённого ордена...
– О да, милорд... Иногда я начинаю сомневаться, на правильном ли пути я была...
– Нет, красавица моя. Я думаю, что нет.
– Нет? Но не Вы ли говорили мне, что я рождена для короны?..