Виктор! Виктор! Свободное падение
Шрифт:
Ествик кинул остатки бисквита указанной птице, скорее предчувствуя, чем осознавая возникшую опасность Оба старательно любовались утками, когда мимо прошествовал прохожий. Когда они обернулись, он уже быстро спускался по холму у Ильской церкви.
— Вы его раньше не встречали? — поинтересовался Руалд.
— Нет вроде.
— Вы уверены, что он не следит за вами?
— Вроде уверен. С чего бы вдруг…
— Он замешкался у входа на мост. Не исключено, что он нас фотографировал.
Ествик испугался, хотя и не поверил. Руалд мыслит другими категориями, он привык к большим городам, где шпионы и тайная полиция держат друг друга под наблюдением сутки напролет. А в Трондхейме такого и в заводе нет. Он чуть не хмыкнул.
В слежке сомневался и Грибанов. Ему с трудом верилось, чтобы в этой тихохонькой стране кому-то пришло в голову шпионить за ним, даже знай они наверняка о его миссии. Союз не представляет для Норвегии никакой опасности. Это американцы обманом заставили норвежцев отказаться от нейтралитета, это американцы планируют, используя норвежскую территорию, подобраться к советской границе на расстояние выстрела — не подвергаясь при этом вероятности вести войну на собственной территории. Если кто и «ведет» его, то не мирные норвежцы, а высокооплачиваемые спецы, призванные продемонстрировать, какие у ЦРУ длинные руки. Сумей он, Виктор Грибанов, с документами в руках доказать, что сооружение на Фрейе являются новейшей навигационной системой американцев, то простые норвежцы в большинстве своем навсегда разуверятся в НАТО.
— Ествик, вы не собираетесь никуда уезжать в ближайшее время? — голос снова звучал спокойно.
— Нет, но я сейчас очень занят.
— Не настолько, смею надеяться, чтобы не могли съездить туда со мной? Я знаю одного геолога, которому, видимо, понадобится помощник.
— Даже не знаю.
— Тут не о чем говорить. Вы обязаны. Я вам позвоню в ближайшее время. На этой или следующей неделе. Мы так шандарахнем, что…
Мужчина в куртке не закончил фразу, и Ествик испуганно поднял на него глаза. В голосе незнакомца зазвенели металлические нотки, а глаза горели нехорошим огнем.
— Что-что? — шпион-внештатник зычно сглотнул слюну.
Ему не ответили. На самом деле незнакомец хотел сказать «что всей Европе отрыгнется», но передумал: этому норвежцу он не доверял. Поэтому он просто поинтересовался:
— Вам не известно, там не происходило чего-нибудь особенного после вашей поездки?
— Нет. Десять дней спустя в «Адреске» была новая статья об измерении силы ветра.
— Адреска?
— Газета «Адрессеависен».
— А, эту статью я читал. Типичная фальшивка.
— Я в этом не уверен.
— В этом главная трудность нашей профессии. Мы ни в чем не можем быть уверены… Ладно, Ествик, пора прощаться. Давайте аппарат.
— Но это подарок..
— Давайте-давайте, я потом верну.
Ествик неохотно расстался с аппаратом. Сейчас Руалд совершенно не казался ему милым.
— Уходите первым. Если вдруг кто-нибудь спросит, я — просто случайный прохожий, с которым вы вместе кормили уток.
— Естественно, — Ествик швырнул обертку от бисквита в реку и пошел.
— Назад! В другую сторону.
— Ну если это так необ…
— Да.
Не переломится сделать небольшой крюк, решил Грибанов. А о безопасности никогда нельзя забывать. Есть четкое правило: никогда не возвращаться той дорогой, по которой пришел. Ествик не знает элементарнейших вещей. Если б не лестный отзыв о нем Вегардсона и не рекомендации Меденникова, он бы предпочел вообще не иметь с ним дела. Этот торговец оказался примитивным доморощенным коммунистом, который по прихоти обстоятельств впутался в серьезные дела, — дилетант, продающий родину за башли, точно как Вегардсон. До сих пор этому недоумку удавалось выходить сухим из воды, но в любую секунду он может увязнуть по уши.
Когда кожаная куртка скрылась за гребнем холма, Грибанов оторвался от перил и пошел к Нидарехаллену. Ему тоже придется покружить, но это ерунда. Впредь Ествик может поливать фикус, а он будет играть соло, как и собирался с самого начала. К тому же, если операция «Шквальный ветер» удастся, в помощниках недостатка не будет.
Дойдя до площади, он по привычке оглянулся. Зрение у него превосходное, но на таком расстоянии он мог ошибиться. Однако то, что прошедший мимо них с Ествиком человек был точно в таком шерстяном полупальто, он помнил отчетливо. Грибанов не испугался, но внутри засвербило нехорошее предчувствие.
Очевидно, мужик не держит камня за пазухой, есть тысячи естественных причин по которым он мог вернуться назад. К тому же Грибанов отлично знал, что делать, если этот тип действительно пасет Ествика, чтобы отследить его контакты. В таком случае надо отделаться от него немедленно, пока топтун не увидел лишнего и не доложился по начальству.
Грибанов миновал входные двери, обогнул Нидарехаллен и вышел на площадку с обратной стороны. В том месте, где Нидэльва облизывает камни Ейа, расположено нечто вроде вала с крепостной стеной. Он порос елками, черемухой и березами. А склон, обращенный к реке, забил густой подлесок. Притаившийся здесь Грибанов не подозревал, что заросший, покрытый снегом холм скрывает под собой бетонный карцер, в котором почти сорок лет назад голодали в немецком плену его соотечественники. Для него вал был просто везением — скрываясь за ним, можно незаметно двигаться вдоль реки. Если человек в полупальто действительно сидит у него на хвосте, он вынужден будет пойти за ним.
Голые березы напомнили ему лес вокруг Переделкина, где они с Ларисой любили отдыхать. А ведь это довольно рискованное задание. При неблагоприятном исходе он никогда не увидит ни Ларису, ни гукающего в коляске бутуза. Может, он недооценивает возможности ЦРУ?
Он сжал зубы и затаил дыхание. На том берегу реки зачухал локомотив. Он почти заглушал звук приближающихся шагов.
Они казались нерешительными. Но не оставалось никаких сомнений, что это — «хвост». Топтун, видно, знал, что тут ловушка, но боялся упустить объект. Грибанов изготовился. Когда полупальто оказалось в метре от него и человек поднял голову посмотреть на локомотив, Грибанов бросился на него. Удар пришелся точно под ухо, и бедолага повалился в заиндевевшие кусты. Поделом дураку, подумал Грибанов. Он быстро нагнулся, перевернул его на спину и расстегнул пальто. Так и есть — с изнанки петли на уровне груди приторочена микрокамера. Интересно бы взглянуть на его документы, но важнее унести ноги. Значит, как он и боялся, контрразведка держит-таки идиота-торгаша под колпаком. Из этого следует, что выполнить задание на Фрейе может оказаться сложнее, чем он поначалу думал. Все зависит от того, как много они знают о деятельности Ествика. Этого недоучку наверняка дернут на допрос — вряд ли ребятам понравится, что из-за него их сотрудник угодил в ловушку. Расколется ли он? Опять все зависит от того, что именно им о нем известно. Насколько Грибанов понимает, Ествик теперь пойдет по покушению на мокрое дело. Волков, конечно, голову с него снимет. Убийство норвежца — серьезный урон престижу Советов, который даже перевешивает выгоды от разоблачения тайных американских объектов. Сам он должен немедленно изменить облик. Съехать из отеля «Амбассадор» и уже под именем геолога Эйнара Стигена искать новое пристанище. В принципе ничего не изменилось, но впредь придется утроить осторожность. Мирная атмосфера в стране ввела его в заблуждение. Он поднял взятый у Ествика аппарат, перешагнул через тело и исчез.
Топтун носил имя Арне Колбьернсен; когда он несколько минут спустя пришел в себя, первой его мыслью было: что скажет Шредер, узнав, как он опростоволосился? Он не сомневался, что его вырубил тот парень, с которым встречался Ествик; а теперь его наверняка и след простыл. Колбьернсен поднялся на ноги и ощупал вздувшееся горло. Впервые в жизни на него было совершенно нападение по всей форме. Арне был смущен, раздосадован, но радовался, что вообще уцелел. Как и все в отделе, он в основном мучился бумажной рутиной за столом в управлении, когда же ему изредка выпадало поиграть в казаков-разбойников, все неизменно сходило самым мирным образом. Но в этот раз ему встретился профессионал экстракласса, не чета Ествику. Шпионская деятельность потешного коммивояжера неизменно была у них с Хатлингом предметом постоянных шуток, но теперь не до зубоскальства. Хорошо хоть, что он сфотографировал Ествика и его собеседника — так что опознать его просто дело техники.