Восхождение
Шрифт:
А с тем и образ человека можно схватить и воссоздать, живой, телесный, как красками художник, но с холста сойдет он, с возвращеньем к жизни новой.
– Двойник ли создается?
– После смерти, когда от тела – прах, нет, воскрешенье, как ангелы, из света и лазури и вечное отныне существо.
Аристей с сожалением:
– Но это ж мистика, уже не сказка!
Даймон:
– Твои сомнения понятны мне. Но именно тебе их разрешить.
– Замирает.
3
Охотничий домик на берегу небольшого озера. В шезлонге полулежит золотоволосая блондинка, крупнотелая, но явно еще совсем юная, со ступнями ног почти у самой воды. Аристей останавливается.
Девушка, глядя сквозь опущенные ресницы:
– Кого я вижу! Померещилось всего лишь?
Аристей удивлен весьма:
– Добрый день!
Девушка, взглядывая мельком и тут же закрывая глаза:
– Я вижу! Кто вы?
– А кто здесь?
Девушка, мило приподнимая голову, словно утратила представление, где находится, как бывает на пляже, когда в полудреме лежишь, как бы проваливаясь в бездну времен и пространств:
– Здесь? И где мы? Нет, я сплю.
– Ну, так, проснитесь!
– Щекочет ей пятки, решив, что его разыгрывают.
Девушка весело:
– Ай! Легко сказать! Бывает ведь ужасно! Рада бы проснуться, только пробужденье – сон. И вы – мой сон. Вы были только старше. Я знала вас, поэтому и снитесь.
– Сдается мне, и я вас видел где-то. Вы были только старше, чем сейчас. А ныне столь чудесно юны…
Девушка, вскакивая и пошатываясь:
– Да-а?!
Аристей подхватывает ее и опускает в шезлонг. Из охотничьего домика прибегают старый слуга и молоденькая горничная.
Горничная с изумлением:
– Поднялась на ноги сама? Ах, принц! Так, вы способны пробудить ее!
Аристей, уходя в сторону и доставая записную книжку с брелком:
– Что с нею? Кто она? Откуда здесь? Мне кажется, я знал ее когда-то, да старше, молодою женщиной, теперь она подросток с красотою, божественной, как и сказать иначе.
Даймон смеется, весьма довольный:
– Зовут ее недаром ведь принцессой, утратившей от бедствий образ свой, самосознанье личности и память, с тем опыт наш не может завершиться, с ее счастливым пробужденьем к жизни.
– Не скажешь, знать не знает о себе.
– Да, память как прапамять в ней жива. И можно пробудить, как расцветает цветок, увядшим идентичный, вновь. И человек бы повторился снова, бессмертье, как растенья, обретя.
Аристей:
– Ах, вот какие цели и задачи!
Даймон не без важности:
– Да, это ж цели и самой природы, к решению которых подключает и человека, наделив его всей мощью разума и воли к жизни. Покамест перед нами изваянье из света и воды, с игрой фонтана, как будто в унисон с восторгом нашим.
– Нет, нет, она живая. Только спит.
– Она как заколдована. И кто же проникнет в заколдованное царство, коли не принц?
Аристей задумывается:
– Как снять заклятье зла? Как в сказке, поцелуем? Нет, довольно! Хочу я сам проснуться. Мне пора! Я слышу зов.
– Ты волен быть повсюду.
– А ты?
– Отныне я всегда с тобой! Брелок – удобство для общения. Ведь мир через глаза твои я вижу.
– А я через твои - мир беспредельный во времени и дня и всех столетий?
Даймон:
– Тебе открыта книга бытия.
– Замирает.
Аристей взлетает в сияющем потоке света, но сам невидим.
ЧАСТЬ II
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Мансарда с окном на крыше высоко над городом. В комнату входит Эста в вечернем платье; из передней слышен голос Дианы: «Ты лучше смотри за своей любимицей!» Эста приоткрывает окно, откуда виден город сверху, весь в лунном сиянии, с золотым блеском крестов. Возвращается хозяйка Серафима Ефимовна, Фима, няня Эсты.
– Простудишься ты, Эста. Схватишь насморк. А ангел прилетит, его увидишь и так; вся горница засветится!
Эста с недоумением:
– О чем ты, няня? Ты меня пугаешь.
– Ты нынче вся сияешь, как невеста. Лишь нет фаты. Уж сняли с головы? Жди нареченного теперь со страхом, то будет ангел или бес, кто знает?
Эста, закрывая окно:
– Ну, няня, напророчишь мне беду.
– О, Боже, упаси!
– Ты мне не рада?
Фима улыбается:
– Тебе всегда я рада, ты же знаешь. С театра ты заедешь - прямо праздник. Но в чем, голубушка, ты провинилась?
– Ни в чем. Все это козни Афродиты. Теперь она поссорилась и с сыном.
– Переодевается для сна.
Фима с усмешкой:
– Лукавый ангелочек с крылышками, он всюду сеет похоть и разврат…
– Да, да, ты об Амуре говоришь, с его иным прозваньем Купидона… Но он на самом деле не такой, и имя настоящее – Эрот!
Фима без обиняков:
– Амур, иль Купидон, или Эрот – один ведь черт соблазнов и греха!
Эста, укладываясь в постели:
– Ну, это у него такая слава.
Фима, перекрестив барышню, уходит на кухню, где обыкновенно спит в холодную пору.
Поверх коротких занавесок видны белые облака в лунном сиянии. И вдруг, как птица с вышины, снаружи у окна является Леонард.
Эста, вскакивая и открывая окно:
– Как вы меня нашли? И почему на крыше вы?
Леонард, весьма сердитый:
– Вас увезли. Куда? Отправившись по крышам, видя город, как на ладони, я увидел вас, ваш образ, как из света… О, Психея!
– И вправду я Психея? Это сон! Ночь бракосочетания Психеи с неведомым еще ее супругом?
– Словно вовлекается в сказку.