Восхождение
Шрифт:
С гор несет эхо: «Эвое!»
Левкиппа смотрит на склоны гор с любопытством:
– Все тянет вас одеться в козьи шкуры, обвить венками головы, запеть и заплясать, вопя: «Воскрес Дионис! Воистину воскрес!» И: «Эвое!»
Хор женщин:
– Левкиппа, удержав нас от безумств, была права; из города несутся, как на охоту, всадники и псы.
Левкиппа с тревогой:
– О, юноша, кто б ни был ты, укройся!
Леонард приветливо:
– О, госпожа, я здесь не для того, чтоб прятаться.
Левкиппа, показывая рукой в сторону:
– Правитель города и стража злая, в бесчинствах озверевшая совсем. Не миновать беды. Облава будет на женщин, упоенных сладострастьем свободы, счастья на земле весенней, безумных и веселых, но гонимых, как боги Греции и изваянья.
Леонард, взглядывая на горы, с изумлением:
– На празднество явился сам Дионис в венке из винограда и с тимпаном, и с тирсом, что увит плющом в цвету! Куда же страже - против сына Зевса?
Всадники останавливаются у храма; правитель приветствует знатную даму настороженно. Звуки флейты и возгласы вакханок разносятся над долиной горной речки.
Правитель угрюмо:
– А это кто? Там что еще такое?!
– Части стражников знаком велит помчаться в горы.
Леонард, вскарабкиваясь на высокую сосну:
– Могу сказать, что происходит там.
Правитель:
– Что видишь там, как на духу, поведай!
Леонард:
– Сплетают женщины венки и пляшут; иные на деревьях, точно я, сидят, без страха выпасть, словно птицы, и желуди, морозцем схваченные и ныне сладкие, едят, как дети.
Там много и детей, им праздник - в радость.
Правитель, бросая взор на женщин:
– Какой же нынче праздник, черт возьми!
Леонард:
– Там празднество в честь бога, что страдал и умер, и с весною вновь воскрес.
– Да ты о ком? О сыне Божьем?
– Да. О сыне Зевса.
Правитель с удивлением:
– Как! Не о Христе ты? О сыне Божьем, что страдал и умер, чтобы затем воистину воскреснуть?
Леонард:
– Многоразличны божества и схожи.
Правитель:
– Эй! Нет богов, один есть Господь Бог.
– А сын его?
– О нем я говорю.
– Ну, значит, их уж два. И Дух святой.
– Известно, троица. В трех лицах Бог!
Леонард:
– Как Будда многорукий, многоногий?
– Какой еще там Будда? Нет такого!
– Многоразличны божества и схожи. Я о Дионисе, чей праздник ныне, и сам он с тирсом водит хоровод из пляшущих сатиров и вакханок.
Правитель грозно:
– Эй! Не рассказывай-ка басни мне о вакханалиях. Отсюда вижу: бесстыдство и разврат средь бела дня. Ночей им мало. Ведьминский шабаш!
Схватить Диониса! А женщин этих как ведьм с отродьем истребить огнем.
А ты слезай-ка. Не могу взять в толк я, кто ты, язычник или еретик?
Леонард, рассмеявшись свысока:
– Не смей приказывать, я не мальчишка. Язычники и даже христиане, что рушили прекраснейшие храмы, по мне вы варвары. Я же эллин!
Вам красота неведома. Природа для вас всего лишь юдоль скорби… Жизнь - бесценный дар - для вас лишь суета.
Влечет вас будущая жизнь, спешите! Зачем чините суд над всеми, кто своих богов чтит свято и поныне?
– А христиан преследовали мало?
Показываются три всадника из-за деревьев, один из них - Аристей в козьей шкуре, с венком из винограда на голове. Правитель спешивается, то же самое делает Аристей.
Правитель отдает приказание:
– Чтоб не было недоразумений, как с юношей, что на сосну взобрался, скажу я прямо, арестован ты. Теперь же отвечай, как на духу, кто ты и что ты делал среди женщин?
Аристей (как Дионис):
– Я арестован? Не смеши, Пенфей!
Правитель:
– Меня зовут не так.
– Так будешь им, преследуя Диониса и женщин, среди которых, знаешь, мать твоя.
– Ты лжешь! Связать Диониса к сосне, дровами обложить и сжечь смутьянов.
– Стражникам.
– Вы возвращайтесь в лес с моим приказом: собак на ведьм, всех изловить, изрезать…
Стражники:
– Все будет сделано. А матушка?
Правитель:
– Когда она в безумье впала тоже, пусть первая запляшет, как в Аду! Все видит Господь и простит он нас!
Хор женщин:
– Пенфей! К тебе пристанет это имя. Остановись! Затеял с кем войну? Никак в тебя вселился Сатана. Недаром предки славились твои жестокостью; твой дед ведь был пиратом, отец же - кондотьером, объявившим себя врагом и церкви, и Христа.
Разграбив Грецию, как чужеземцы, семья твоя взяла на откуп город; теперь размахиваешь ты мечом за веру ли Христову, трудно верить.
Раскаявшийся грешник церкви люб. Замаливай грехи отца и деда смиреньем и молитвою, не кровью!
Правитель:
– Я поступаю, как угодно Богу. Ведь он принес не слово нам, а меч. И вам я не советую бросаться словами - языков лишитесь разом.
Хор женщин:
– О, юноша! Сейчас он вниз сорвется. Что там такое видишь ты, скажи?
Леонард:
– Закалывают пиками детей и женщин; тут же в бешенстве собаки тела их рвут на части; кровь струится, что дождь над грудой туловищей, ног, как боги здесь повсюду. То охота на женщин бедных лютого зверья.
Правитель:
– Эй, замолчи! Уж лучше помолись-ка, пока не поздно. В Ад ведь угодишь. А там идет святое, знаешь, дело - охота настоящая на ведьм!
– Подает знак поджечь костер вокруг сосны.