Взрослые игрушки
Шрифт:
Постепенно прогулка по огненным небесам сходила на нет, мозаика снова выстраивалась во что-то логичное: комнату, окно, его лицо, но кое-что все равно осталось. Звезды стали ближе. Данте был прав - к такому не привыкнуть, это слишком прекрасно. Хотя в тот момент я уже точно знал, что это мой последний раз.
Очень жаль, но… Больше я это пробовать не буду.
– Ну как?
– спросил он, все еще перебирая пальцами мои косички. Чтобы наплести столько, потребовалось бы несколько часов. Сколько же часов прошло, три, четыре?
– Лучше чем секс.
– Ну, я бы не стал так
– Очередная Формоза?
– поинтересовался я, поднимаясь, восстанавливая кровообращение в обновленном теле.
– А куда подевалась прежняя?
– Несчастный случай. Напилась и выпала из окна. Я ей пить запрещал, так она это днем делала, вылезала на крышу и загорала там в компании бутылки виски. И однажды спутала себя с птичкой.
– Одна отравилась. Другая умерла непонятно от чего. Потом еще та, ирландка… Среди твоих рыженьких повышенная смертность налицо, это тебе странным не кажется?
– Я не думаю об этом, Лис. Они все для меня как одна.
– И когда ты перестал предпочитать азиатский тип? Дай угадаю - когда завел себе Перл?
Он промолчал, мол, что тут гадать. Одного я не понимал, если влияние Перл на текучку Формоз действительно имело место, то почему его это не волнует? Мне не верилось, что Перл действительно видит в смертных девочках конкуренток и боится, что Данте превратит кого-нибудь из них в долгоиграющее удовольствие. Скорее всего, с ее стороны это была просто предосторожность, подсознательный страх потерять свою уникальность. В таком случае, она просто слепая. Любой знает, что Данте никто не помешает сделать так, как ему захочется.
Данте явно не хотелось развивать эту тему, и он потащил меня в гараж. Там пылилось полтора десятка машин, которые Перл покупала, как духи, и периодически раздаривала слугам, чтобы накупить новых. Данте питал слабость только к мотоциклам, и когда о них заходил разговор, превращался в школьника, коллекционирующего бейсбольные карточки.
– Смотри, новая модель. Это вообще отпад, летает, как ветер. Умные черти эти японцы все-таки. Я заказал для тебя такой же, погоняем. Здешняя байкерская община - филиал “Ангелов ада” - тусуется на одном склоне, под которым не один десяток костей догорает. Мне случилось с него пару раз удачно сигануть, так что для них я теперь что - то вроде Архангела Ада. А когда увидят наших красавцев, то просто начнут приносить нам жертвы.
Он погладил мощное седло из черной кожи на здоровенном мутанте, ничуть не уступающем по устрашаемости катафалку Перл.
– Новая девушка, новая дурь, новый байк… Что еще?
– Все остальное по-старому, и это лучшая новость.
*
Я потерял Рэйчел из виду на некоторое время, и этого времени мне хватило, чтобы поиграть в наркомана. Да, я изменил свое отношение к запрещенным веществам - правда, не к “Kreuzfeuer”… Данте отпустил меня обратно в Сан-Франциско на близнеце своего офигенного мотоцикла и с пятнадцатью ампулами, которые чуть позже я сменял на мешок самого разнообразного дерьма, которое разумном использовании можно было растянуть на много лет. Но это при разумном. Раз за разом эффект становился все бледнее, я незаметно для себя все увеличивал дозы, комбинировал, пока в конце концов не пожалел, что позволил всему этому приесться. Данте сказал, что зависимости, кроме моральной,
Если бы кое-что не помешало.
Я проснулся около полудня с чем-то, больше всего напоминающим ломку. Не то, чтобы было больно, нет - я просто ощущал все тело, как будто сняли верхний слой кожи. Первой в голову пришла мысль о запоздавшем синдроме отмены, но… что-то было не так. Что-то не совпадало. Послонявшись по дому, я посмотрел телевизор и понял, что думаю об одном - как бы побыстрее попасть в Чикаго.
К прежнему неприятному ощущению прибавилась тревога и какая-то незнакомая тоска, хотелось то ли разорвать кого-нибудь, то ли просто забиться в угол и выть. Промучившись неделю, я заказал билеты на Чикаго, (руки уже так тряслись, что выпадала трубка), но все еще понятия не имел, как пережить последний проклятый день. Потом позвонил Данте, но его личная линия не отвечала или была отключена. Тогда я постепенно начал понимать, что моя ломка связана совсем не с дурью. Я думал не о наркотике, а о Данте, и чем больше думал, тем хреновее мне становилось.
В тот год множество киностудий обанкротилось, потому что почти у каждого среднего американца уже был телевизор, и кинотеатры пустовали. Некоторые, как “Коламбия”, держались на прокатах европейских фильмов, но и они едва сводили концы с концами. Данте не сильно переживал из-за этого кризиса - казино приносило достаточно прибыли, чтобы продолжать съемки на общественных началах. Это была единственная плохая новость, которая была мне известна, но у меня еще не было повода не доверять предчувствию.
Уже на подлете к городу я дозвонился секретарше Данте или кому-то там. Голос у нее был напряженный, и этим голосом она сообщила, что не имеет права его беспокоить. Тогда, балансируя на чудовищно тонком лезвии, чтобы не сорваться и не заорать на нее, я сообщил, кто я такой. Это произвело впечатление, и она пообещала передать ему сообщение, как только сможет. Это немного успокоило нас обоих. Я глубоко вдохнул и даже улыбнулся стюардессе, втайне жалея, что не могу вцепиться в нее сию же секунду.
Позже я понял, что так мгновенно успокоило меня. Он был в порядке. Остальное значения не имело.
Я добрался до здания “Инферно” на такси и когда вошел вовнутрь, никто меня не остановил. Среди охраны были новые лица, но основную массу я знал, и что главное - они знали меня. С моей внешностью не сильно спрячешься.
Запах крови я услышал где - то этажей за пять до пункта прибытия. Если честно, я уже устал от знамений.
Не доходя до конца коридора, который загибался, переходя в приемную и директорские апартаменты, я услышал отрывистый голос Перл:
– София, мать твою, дай мне еще упаковку!
Перл сидела за столом, а перед ней лежала гора окровавленных салфеток. Кровь не переставая, текла из носа и уголков глаз, заливая ее одежду, стол и все вокруг. Рядом стояла София, ее безупречный светло - серый костюм тоже был основательно заляпан, и подавала новые.
– Простите, что меня не было, - лепетала она, - вы ведь сказали срочно отнести бумаги…
– Да заткнись ты, - Перл раздраженно бросила ей в лицо пустую пачку от салфеток, достала зеркало и начала приводить себя в порядок.
– С тебя станется. Конечно, лучше, если бы ты оказалась на моем месте. Но тебя тогда вообще бы по стенам разнесло…