Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»
Шрифт:
Зима и весна 2012 года в Греции были исполнены тихой тоски и приглушенного негодования. На площади Синтагма не случилось даже подобия массовых мероприятий 2011 года. Рецессия усугублялась, люди, так сказать, приватизировали свою боль, сидели по домам, зализывая раны и заботясь о близких. Правительство технократической коалиции, навязанное «Тройкой», во главе с бывшим вице-президентом Европейского центрального банка, при поддержке ПАСОК и «Новой демократии» завершало строительство Подкормистана 2.0 [56] . Стремительно приближался тот час, когда работа правительства будет выполнена, и тогда Антонис Самарас, лидер «Новой демократии», потребует всеобщих выборов, на которых он надеялся победить – и триумфально въехать в Максимос. Всеобщие выборы назначили на май 2012 года.
56
В коалицию также входила небольшая, открыто расистская и ультранационалистическая партия христианских фундаменталистов под названием ЛАОС; позже она частично примкнула к «Новой демократии», а частично перешла под крыло зародившихся фашистов из «Золотой зари».
До майских выборов мое общение с Алексисом и Паппасом получалось редким и случайным из-за расстояния, нас разделявшего. Социалисты из ПАСОК, сторонники Папандреу, не были конкурентами, главными соперниками стали «Новая демократия» Самараса и СИРИЗА Ципраса. Ни я сам, ни Алексис с Паппасом не предполагали, что партия, набравшая всего 4,6 % голосов на предыдущих выборах, способна выиграть и получить шанс на формирование правительства, какому бы серьезному смещению ни подверглись политические тектонические плиты.
Я предлагал СИРИЗА представить избирателям основополагающую, прогрессистскую, «европейскую», логически последовательную, антипопулистскую программу, которая станет фундаментом для построения образа надежного правительства, способного вести переговоры с ЕС и МВФ об избавлении страны от долговой кабалы. Алексис и Паппас склонялись к другому политическому курсу, к стремлению максимизировать краткосрочные электоральные выгоды в ущерб (на мой взгляд) долгосрочной логической последовательности действий. Ознакомившись с экономическим разделом манифеста СИРИЗА 2012 года, я пришел в такое раздражение, что бросил читать после нескольких первых страниц. На следующий день меня попросили прокомментировать этот манифест греческому телевидению. Я заявил, что хотел бы поддержать СИРИЗА, но отдам свой голос за эту партию только в том случае, если они потрудятся изменить свою экономическую программу.
Майские выборы породили бессильный парламент. Политический центр, состоявший из представителей ПАСОК и «Новой демократии», партий, которые ранее вместе контролировали до 80 % народной поддержки, лишился голосов более чем половины своих избирателей. Такова была цена, которую заплатили две партии истеблишмента за строительство Подкормистана [57] . Сказать, что это было политическим катаклизмом, значит существенно преуменьшить впечатление. Как часто бывает, когда государственный долг заставляет политический центр отступить, показал свое уродливое лицо нацизм: «Золотая заря» набрала 7 % голосов и оказалась четвертой по числу мест парламентской партией. Между тем крошечная СИРИЗА вчетверо увеличила свое прежде ничтожное представительство, недобрав всего 2 % до результата «Новой демократии» Антониса Самараса. Впервые с 1958 года левые добились высокого статуса официальной оппозиции. У Алексиса и Паппаса были все основания торжествовать – и игнорировать презрение, которым я облил экономическую программу СИРИЗА.
57
ПАСОК лишилась основной части избирателей в 2009 году, после выделения Греции первого кредита (электоральная база упала с 44 до всего 13,2 %), тогда как число избирателей «Новой демократии», которая поддержала второй кредит, снизилось с 33,5 % в 2009 году до 18,8 % в мае 2012 года.
Но парламент, в котором крупнейшая партия контролирует менее чем 19 % мест, не в силах создать жизнеспособного правительства. Неизбежный роспуск открыл дорогу к новым выборам месяц спустя, в июне 2012 года. Это был интересный месяц. В отсутствие правительства и дееспособного парламента ЕС и МВФ пришлось состряпать ряд захватывающих иллюзий, чтобы поддерживать впечатление, будто греческое государство выполняет условия погашения долга. Тем временем единственными партиями, сохранившими электоральный импульс, остались СИРИЗА и «Новая демократия», причем СИРИЗА набирала сторонников быстрее, при изначально малочисленной базе. Если бы тенденции предыдущих недель сохранились, Алексису мог выпасть шанс сформировать очередное правительство. Осознание этого факта потрясло олигархию, «Тройку», политический истеблишмент Германии – и самих Алексиса с Паппасом, которые, по понятным причинам, запаниковали, сообразив, что жестокие боги готовы осуществить их самое заветное желание.
Тревожный звонок
Я вернулся в Афины, чтобы проголосовать на майских выборах, и тут позвонил Паппас и предложил встретиться. Втроем, считая Ципраса, мы собрались в том же самом отеле в Псири, все чрезвычайно взволнованные: СИРИЗА перестала быть маргиналом политической игры, получила широкую народную поддержку, и эта поддержка сулила реальные перемены в ближайшие несколько недель, а не лет. Но именно на этой встрече в моей голове прозвенел тревожный звонок.
– Вы понимаете, что, если мы победим, вам предстоит вести переговоры с ЕС и МВФ? – спросил Паппас своим тонким голоском.
У меня засосало под ложечкой. Готовность Паппаса привлечь меня к переговорам с ЕС и МВФ противоречила тому факту, что экономический портфель в теневом правительстве СИРИЗА принадлежал Яннису Драгасакису, партийному министру финансов, ветерану политического движения левых, который сыграл важнейшую роль в приходе Алексиса к руководству партией и к самому созданию СИРИЗА. Алексис с Паппасом, по-видимому, не рассматривали Драгасакиса как кандидата в переговорщики с ЕС и МВФ, однако он отвечал за составление экономической повестки партии и был политическим тяжеловесом, конфликтовать с которым себе дороже. Я предположил, что очевидное нежелание Алексиса и Паппаса обращаться к нему продиктовано их непродуманным, скоропалительным решением разделить роли главного переговорщика и министра финансов.
Я помолчал, прежде чем ответить на вопрос Паппаса. Затем, устремив взгляд на Алексиса, я сказал, что безусловно польщен этим предложением, но не вижу возможности корректно распределить полномочия. Все переговоры будут проходить в рамках Еврогруппы, где каждое правительство представляет министр финансов; чтобы заручиться каким-либо статусом и авторитетом, этот министр должен располагать не только безоговорочным доверием премьер-министра, но и поддержкой кабинета в целом, парламента и электората. Отправлять постороннего технократа на переговоры с кредиторами об экономическом освобождении страны, пока кто-то другой руководит внутренней экономической политикой, – это прямой путь к катастрофе.
Поняв, что Алексис согласен со мной, Паппас попытался исправить положение и попросил подготовить документ с изложением оптимальной переговорной позиции нового греческого правительства – на случай, если СИРИЗА победит на выборах 14 июня, через три недели. Той же ночью я сел за стол, чтобы набросать первую из множества версий этого стратегического документа.
По сути, я сформулировал два предложения, которые следует выдвинуть ЕС и МВФ для реструктуризации долга Греции. Во-первых, банкротство государства, признание его долга, нужно отделить от банкротства банков и убытков этих банков. Тем самым государство-банкрот снимает с себя ответственность за деньги европейских налогоплательщиков, которых оно не получало. Что важнее, восстановление банков не будет тормозиться государственным долгом: в конце концов, как греческое государство может спасти банки, если оно само – банкрот? Без такого разделения греческое государство и банки, действующие в Греции, продолжат топить друг друга, словно пара ослабевших пловцов в бурных водах; обнимая один другого, они вместе уйдут на дно. Как этого добиться? Сделать налогоплательщиков Европы владельцами греческих банков, чтобы те перестали быть обузой для греческого государства, чтобы их отныне поддерживали европейские народы, а институты ЕС управляли нашими банками от имени европейских народов [58] . Лишь так возможно восстановить доверие к банковской системе.
58
Технически это было бы несложно. Второй кредит, из которого греческим банкирам полагалось до 650 миллиардов евро, поступил от Европейского фонда финансовой стабильности. ЕФФС (по сути, фонд помощи Европе) принадлежит всем государствам-членам еврозоны и заимствует от имени европейских налогоплательщиков, дабы финансировать греческие банки, испанские банки, португальское государство и т. д. Мое предложение состояло в том, что, поскольку ЕФФС накачивает деньгами греческие банки от имени европейских налогоплательщиков, фонд должен владеть собственными акциями от имени всех европейцев. Далее директоров банков следует заменить на назначенцев из ЕФФС (и, возможно, из Европейского центрального банка) и наделить последних полномочиями по оздоровлению и «европеизации» банков Греции.
Во-вторых, любые выплаты греческого государственного долга ЕС и МВФ, связанные с погашением двух кредитов, должны быть обусловлены тем фактом, что предварительно требуется определенная степень восстановление экономики страны [59] . Это единственный способ возрождения национальной экономики.
В совокупности эти два фактора, связанные с реструктуризацией долга, ознаменуют начало новой эры: ЕС и МВФ больше не будут вести себя как Эбенезер Скрудж [60] накануне Рождества. Наоборот, они станут партнерами Греции и будут содействовать ее экономическому подъему, без которого в любом случае их безумные кредиты придется беспощадно списывать.
59
Технический термин – «номинальная индексация ВВП». Это означает, что выплаты приостанавливаются до тех пор, пока национальный доход Греции в евро не превысит определенный уровень (например, докризисный уровень ВВП или какой-либо согласованный процент от него), а ежегодные темпы роста не превысят некий согласованный порог (в процентах).
60
Персонаж повести Ч. Диккенса «Рождественская песнь в прозе», жуткий скряга, чья скупость особенно обострялась перед Рождеством.