Япония, японцы и японоведы
Шрифт:
Год спустя, где-то в 1983 году на базе отдела Японии состоялось еще одно расширенное совещание с участием как научных работников, так и японоведов из практических учреждений. Темой этого совещания стали дискуссионные вопросы, связанные с оценками масштабов и темпов наращивания Японией своей военной мощи. Хотя такая тема не совсем соответствовала профилю моих основных научных поисков, тем не менее она была мне достаточно хорошо знакома еще со времен работы в Японии и не раз затрагивалась в моих газетных статьях. Поводом для моих размышлений на эту тему послужили новые книги и научные статьи советских японоведов, посвященные военной политике правящих кругов Японии. (См., например, С. Т. Мажоров. Военно-экономический потенциал современной Японии. М.: Наука, 1979; М. И. Иванов Рост милитаризма в Японии. Военное изд. МО СССР, 1982; Пинаев Л. П. Эволюция военной политики Японии. М.: Наука, 1982, а также ряд журнальных статей В. Н. Бунина, А. П. Маркова, А. С. Савина и др.) К тому же все большую досаду стали вызывать у меня выступления некоторых отечественных журналистов и публицистов по поводу якобы возраставшей угрозы возрождения японского милитаризма, которую, на мой взгляд, в то время нам не следовало преувеличивать. Все эти соображения побудили меня выступить на этом совещании с вводным докладом. В то же время параллельно я заручился согласием на развернутые выступления по данному вопросу наиболее компетентных знатоков японской военной политики: Б. Г. Сапожникова, В. Н. Бунина, В. Я. Выборнова, В. П. Зимонина и некоторых других ведущих исследователей в этой области.
Доклад мой содержал аргументы в пользу объективных оценок военной политики японских правящих кругов с критикой тех моих коллег, которые преувеличивали темпы и масштабы военных приготовлений Японии и склонны были в те дни расценивать эти приготовления как милитаризацию страны и возрождение японского милитаризма. С другой стороны, в докладе обращалось внимание на то, что в правящих кругах Японии все еще пользуются влиянием сторонники непрерывного наращивания боевой мощи "сил самообороны" и что это влияние нельзя было сбрасывать со счетов при оценке японской внешней политики. Хотя выступившие участники этой конференции привели много интересных новых сведений о целях, масштабах и темпах наращивания японской военной мощи, тем не менее какие-либо принципиально новые суждения и предложения тогда не были высказаны. А потому, насколько мне память не изменяет, нами не было послано в директивные инстанции никаких предложений.
В последовавшие затем годы главные усилия нашего отдела, связанные с координацией японоведческих исследований в Советском Союзе, сосредоточились на подготовке первой Всесоюзной конференции японоведов. Предполагалось, что в этой конференции должны были принять участие все японоведы нашей страны, включая работников академических центров и высших учебных заведений Москвы, Ленинграда, Владивостока и Хабаровска. Хотелось нам также привлечь к участию всех знатоков Японии, ведших работу либо в государственных ведомствах, либо в издательствах, либо на дому в качестве переводчиков с японского языка на русский. Общее число таких специалистов - возможных участников конференции оказалось большим, чем мы предполагали. Составляя списки, мы вскоре убедились в том, что это число превышает 500 человек.
В дальнейшем в ходе подготовки к конференции возник вопрос о приглашении на этот форум тех иностранных знатоков Японии из стран социалистического содружества, которые в предшествовавшие годы поддерживали контакты с отделом Японии и вместе с советскими японоведами участвовали в качестве авторов в наших коллективных монографиях либо писали свои диссертации, консультируясь с нашими специалистами, Необходимость приглашения на конференцию упомянутых выше зарубежных коллег стала очевидной еще и потому, что ряд советских японоведов, включая сотрудников отдела Японии, получали приглашения и ездили на международные форумы японоведов, проходившие в начале 80-х годов в Польше и ГДР. При этом выяснилось, что небольшие группы японоведов сложились в то время не только в Польше и в ГДР, но и в Болгарии, Венгрии и Чехословакии, а также в МНР и КНДР, и обходить их вниманием было бы нежелательно ни для них, ни для нас. Вот почему по мере приближения срока начала конференции японоведов, намеченной на май 1986 года, руководство отдела Японии, как инстанция, взявшая на себя организацию подготовки к конференции, вошло через дирекцию института с ходатайством в Президиум АН СССР о переименовании Всесоюзной конференции японоведов в Международную конференцию японоведов социалистических стран. Вскоре мы получили согласие на это и Международного отдела ЦК КПСС, и Президиума АН СССР.
Для практической организации подготовки к конференции в отделе Японии была создана под моим руководством специальная группа сотрудников, важные роли в которой с самого начала принадлежали Л. Д. Гришелевой, Н. Ф. Лещенко и И. А. Якобишвили. В дальнейшем, однако, по мере приближения срока начала конференции в работу по ее подготовке были подключены практически все работники отдела Японии за исключением лишь людей преклонного возраста.
На плечи всего коллектива отдела Японии легли такие задачи, которыми прежде нашим научным работникам не приходилось заниматься. Решать пришлось и проблемы аренды помещения - зала, где должно было проходить пленарное заседание,- и проблемы размещения в гостиницах гостей, прибывших в Москву из других городов, а также из-за рубежа. Предполагалось также организовать выставку печатных трудов советских японоведов, опубликованных за минувшие десятилетия, а также фотовыставки. Каждое из таких мероприятий требовало денежных средств, выделять которые не торопились ни Президиум АН СССР, ни дирекция Института востоковедения. Выцарапывание этих средств в названных инстанциях проходило с большим трудом и не в том количестве, в каком это было нужно. Большая работа потребовалась также и для организационной увязки заседаний конференции, ибо, как выяснилось, число желавших выступить на пленарных и секционных заседаниях конференции оказалось большим, чем это позволял бюджет времени - три дня, отведенных на работу конференции.
Проведение Международной конференции японоведов социалистических стран в мае 1986 года стало моим "звездным часом" как лица, ответственного за организационные дела, связанные с налаживанием сотрудничества японоведов Советского Союза, а также японоведов других социалистических стран. Это был первый общий форум японоведов Советского Союза, превосходивший по масштабам все японоведческие конференции, собиравшиеся ранее. В конференции приняли участие более трехсот советских японоведов, а также группа ученых из соседних социалистических стран Европы и Азии, ориентировавшихся на научное сотрудничество со своими советскими коллегами. Среди советских участников были едва ли не все ведущие специалисты в области японоведения, работавшие в системе Академии наук СССР, в высших учебных заведениях, а также в различных практических учреждениях Москвы, Ленинграда, Владивостока, Хабаровска и других городов страны. Наряду с советскими специалистами с докладами выступили японоведы Польши, ГДР, Чехословакии, Венгрии, Болгарии и МНР. В общей сложности на пленарных и секционных заседаниях было сделано более 80 докладов и сообщений.
Пленарное заседание конференции проходило не в Институте востоковедения, а в престижном здании Дома политического просвещения, незадолго до того построенного на Трубной площади. Открыв заседание конференции, я предоставил слово для первого доклада заведующему японским сектором Международного отдела ЦК КПСС Ивану Ивановичу Коваленко. Такая очередность выступлений основных докладчиков на пленарном заседании была определена заранее. Она отвечала субординации, сложившейся издавна в нашем советском обществе, при которой авторитет партийных руководителей был выше авторитета академического руководства. Ведь в те годы И. И. Коваленко, ведавший в ЦК КПСС вопросами советско-японских отношений, был по сути дела политическим и идеологическим куратором советских японоведов, державшим под контролем и научные публикации и выступления средств массовой информации, относившиеся так или иначе к Японии. Авторитет Коваленко в глазах наших японоведов подкреплялся и его личным вкладом в разработку ряда проблем политической жизни послевоенной Японии. Его выступление носило поэтому "установочный" характер, что нашло отражение в его заголовке: "Основные тенденции экономического и политического развития Японии и задачи советского японоведения".
Доклад И. И. Коваленко был выдержан в классическом для советского времени стиле. Отправным пунктом его рассуждений стали документы состоявшегося незадолго до того XXVII съезда КПСС, в решениях которого Япония определялась как "один из трех основных центров современного империализма". В докладе отмечался все больший рост производственного и научно-технического потенциала, а также экономической и финансовой мощи Японии, превратившейся в крупнейшего мирового кредитора. По словам докладчика, съезд КПСС ориентировал советских японоведов на "всестороннее изучение экономики Японии". Но в то же время докладчик предостерег исследователей от "неоправданной абсолютизации японского экономического опыта". Критически отзывался Коваленко о концепции "Тихоокеанского сообщества", разработанной в Токио и Вашингтоне. "В действительности,заявил он,- речь идет о военно-политическом блоке, который, с одной стороны, должен обеспечить японским и американским монополиям безраздельное экономическое господство в регионе, а с другой - стать бастионом борьбы со странами социализма и национально-освободительными движениями народов Азии и Тихого океана". В этой связи Коваленко призвал советских японоведов "внимательно изучать политику Токио в этом приобретающем все более важное значение районе мира, своевременно вскрывать опасные для дела мира и безопасности замыслы японского и американского империализма". Особо подчеркивал он при этом "важность подготовки капитальных работ, анализирующих тенденции к взращиванию в Японии милитаризма, национализма и неофашизма".
С осуждением отозвался далее докладчик об антисоветских тенденциях в японской внешней политике, которые возрастали, несмотря на искреннее стремление Советского Союза к миру и добрососедству с Японией. "Видимо, задача наших японоведов,- говорилось в докладе,- состоит в том, чтобы шире доносить до японского народа правду о нашей миролюбивой внешней политике, нашедшей столь яркое выражение в решениях XXVII съезда КПСС. Советские японоведы должны исходить из того, что XXVII съезд КПСС взял твердый курс на нормализацию отношений с Японией, расширение связей с ней".
В заключительных разделах доклада содержались довольно трафаретные рассуждения о необходимости "повышения идейно-теоретического уровня и практической значимости" японоведческих научных исследований. Как заявил докладчик, "авторитет ученого должен складываться в первую очередь на основе тех практических выводов и рекомендаций, которые получены в результате его исследования", а "вклад ученого в науку должен определяться в прямой зависимости от того, в какой степени эти рекомендации воплощены в конкретную политику, способствовали решению той или иной задачи"59.