Забавы придворных
Шрифт:
Почти преуспев в нечестивом своем обмане, Парий часто занимает место отрока, а когда тот приближается, — гонит его и хулит; как бы желая восполнить его отсутствие, тотчас подлетает, когда зовут другого, попреками, советами, своим вмешательством держа его поодаль, приходящего порицает, удаляющегося хвалит и морочит его враждебными чарами. Дня нет, чтобы отрок не утопал в слезах. Дивится Нин, печалится, доискивается, в чем дело. Тот, смешавшись от стыда, молчит. Царь обращается к Парию наедине, с угрозами веля ему открыть правду. Этот предатель, бросившись ему в ноги, просит о прощении так: «Смилуйся надо мной, милосердней ший царь, не дай мне стать обвинителем и виною смерти отрока, коего я воспитал и любил несравненной любовью, как отца его. Эту речь я таил от вас, признаюсь, по чрезмерной к нему любви. Окажите милосердие, если возможно, и пусть поступок его будет прощен; это я заслужил смерть молчанием, сбитый с пути и приязнью моей к этому мальчику, и моим простодушием. То, в чем мой господин теперь побуждает меня, плачущего и противящегося, признаться, я сам еле вынудил у него бесконечной настойчивостью. Хотя я точно знаю, что он лжет, — он клялся мне, вопреки моей убежденности, что, ухаживая за головой и лицом царя, терпит великую тяготу, и уста ваши (коих благороднейший аромат несомненно превосходит летние плоды и свежий бальзам) сравнивал с выгребной ямой. Я умираю и достоин смерти, когда говорю такое. По этой причине он с таким презрением избегает моего господина, лицо от него отвращает, голову склоняет, подносит руку к устам, чуждается бесед».
Кто не поверил бы этой правдоподобной речи? Какой отрок не стал бы избегать такого господина? Какой господин не пролил бы невинную кровь? Было ли когда изобретено более жестокое злодеяние? Более безжалостная отрава изобретена ли кем или где слыхана? Какой тягостный и свирепый заговор против обеих сторон! Сколь пагубно и жестоко это беззаконие, в дому демонов двойными одеждами облеченное! Но, конечно, оно устрашится стужи снежной [488] .
Царь, поверивший Парию, уподобляется безумцу, делается немилосерд к тому, кто его любит, и хотя нет ничего беспощадней гневного царя, однако он отлагает месть, испытуя, нельзя ли ему сжалиться, предпочитая прощать, а не отмщать. Между тем подходят ежегодные городские игры, на которых царь должен присутствовать сам в царском облачении и в
488
…в дому демонов двойными одеждами облеченное! Но, конечно, оно устрашится стужи снежной. — Ср.: Притч. 31: 21.
489
…полагает, что еще мало сделано, и ревностно берется за то, что осталось сделать. — Ср.: Лукан. Фарсалия. II. 657.
490
…солнце его зашло в гневе… — Ср.: Еф. 4: 26.
Милосердный Отец наш розгой и жезлом [491] исправляет Своих сыновей и порицанием хранит их от мстящего гнева, пока они не презрят Его совершенно, как Парий. Он сразу уступил ненависти, зачатой в первом же приступе зависти к Лавзу, чтоб впредь уж не униматься, но этим одним заниматься. Все бедствия, кои вынес он из-за удач Лавза, все от его успехов уныние, вся от его блеска тоска, все это, как следовало ему уразуметь, было Божьим взысканием. Но он, совершенно презрев Бога, заставил Его отступить от себя; и когда отвернулся Господь из-за гнусного убийства, скимны рыкающие взыскали его у Бога себе в пищу [492] , и дан был он им, и сторожили его, а когда он сполна утолил свое желание, — ибо он мог убить Лавзова сына вместе с отцом и отягчаться иными беззакониями — они обошлись с ним, как им было угодно. Так оставленного Господом сторожил тот, кому он оставлен, дабы этот человек безнаказанно впадал в раж к выгоде того, чей он раб, и, преуспевая в пагубных делах, утучнялся к смерти, пока мера его беззакония не исполнится для наказания. Пусть услышат это завистники и образумятся, и не выказывают презрения к моей манере разжевывать для них все эти вещи, если окажется, что в них заключена какая-то польза.
491
…розгой и жезлом… — Virga et baculo, библейское выражение, ср.: Пс. 22: 4; Ис. 10: 24, Иер. 48: 17 и пр.
492
…скимны рыкающие взыскали его у Бога себе в пищу… — Пс. 103: 21.
Пчела садится на сладкие и горькие злаки, из каждого извлекая хоть сколько-то воска или меда; любитель мудрости одобряет что-нибудь в каждом поэте и со всякой страницы, которую перевернет, уходит мудрее. Ведь он впивается и прилепляется к написанному и ничего не осудит, пока не обсудит, ничего не презрит, пока не узрит. Если автор высказывается о чем-нибудь рассудительно, этот читатель одобрит; если же (да не будет!) окажется во всех отношениях негодным, читатель это припишет не авторскому бессмыслию, но своей тупости, и хотя часто терпит неудачи, в своих упорных стараниях добыть что-то приятное или полезное наталкивается на новые изящества, каких нет у самого сочинителя. Не так нечестивые, не так, но возненавидят раньше, чем услышат, осмеют раньше, чем обмыслят, чтобы, будучи в грязи, грязниться еще [493] .
493
Не так нечестивые, не так, но возненавидят раньше, чем услышат, осмеют раньше, чем обмыслят, чтобы, будучи в грязи, грязниться еще. — Ср.: Пс. 1: 4; Откр. 22: 11.
Я тем лишь любезен, что веду речь о старине; но угодно ли ненадолго склонить слух к тому, что свершилось недавно?
IV. О РАЗОНЕ И ЕГО ЖЕНЕ [494]
Разон, христианин, один из тех, кого обычно зовут вавассорами [495] , имел замок, возведенный им с особой прочностью по необходимости защищаться, ибо у него были частые стычки с соседним городом язычников, где правил некий эмир (это название сана) [496] . Хотя Разон не был равен ему ни силами, ни числом, однако имел перевес благодаря удали, оказываемой им и его единственным сыном. Поскольку мать этого отпрыска умерла, Разон, желая в супружестве снискать новых союзников, заменил первый брак вторым, женившись на даме прекрасной и весьма богатой. Так прикипел он к ней душою, что от ревности долго и серьезно взвешивал, полный сомнений, сделать ли из нее ради надежной охраны ее целомудрия Данаю или Прокриду [497] . Слышал он, что Данаю прельстило золото, а ему ведомо, что всякую нелюбящую можно к любви склонить «красой, отвагой иль златом» [498] . Прокриду он хвалит, охваченную любовью к Кефалу, и объявляет, что сей поклонник своей жены поступил мудро, дав ей волю, и оба они счастливы: она — поскольку он ее обожает, он — поскольку она целомудренна в согласье с его заслугой. Он видит, что запертая скитается, а свободная запирается; что запертая пробирается к сластолюбию, а отпущенная ограждается стеной целомудрия; что боящаяся отважна, а та, что любит, чести не губит. Он предпочитает быть любимым из-за своих достоинств, а не страшным из-за тюремных тягот: ведь страх беспокоится о том, чтобы не страшиться, а любовь озабочена тем, чтобы быть любимой. Посему он снимает с лошади узду, чтобы искала пастьбу, где ей голод прикажет, и до звезд возносит добровольное целомудрие, утверждая, что чистота, принужденная путами и затворами, подобна доблести скопца. А жена строгим своим видом вкупе с убедительными речами и украшающими дело слезами внушает ему полную уверенность. Приветствуя сбывшиеся свои желания, он разделяет ее слезы и, замечая многочисленные доказательства искренней ее верности, смягчается в своей суровости и оттаивает из прежнего мужа в обожателя своей жены. Уже ничего не доверяет он единственному и возлюбленному сыну, и более того, сам с блистательным своим домом служит ее затеям: чего ни захоти она, все покоряется под ее руку, и не остается ничего, что заслуживало бы ее желания.
494
О Разоне и его жене. — Об истории Разона и ее параллелях (включая русские былины «Иван Годинович» и «Михайло Потык») см.: Liebrecht 1879, 39—43. О жанровой природе этой истории (с чертами сказки и шансон де жест) см.: Varvaro 1994, 163—165.
495
Вавассор (вальвассор) — держатель мелкого феода; в Англии XII в. слово применялось к рыцарям с определенным положением в обществе, но не имело строгого значения.
496
…некий эмир (это название сана). — Оговорка сделана потому, что титул правителя передан словом admirabilis, буквально означающим «удивительный». К этой латинизированной в XII в. форме арабского титула восходит современное слово «адмирал».
497
…Данаю или Прокриду. — Мотивы этой новеллы (вероломная жена, обладание драгоценным предметом, переодевание) явно роднят ее с мифом о Кефале и Прокриде, на который Мап прямо ссылается, однако трактовка мифа далека от хрестоматийного овидиевского рассказа (Метаморфозы. VII. 694—862). Сопоставление средневековых и ренессансных вариаций этого сюжета (армянская сказка о золотой чаше и версия Антонина Либерала [Метаморфозы. 41]; «Кефал» Никколо
498
…красой, отвагой иль златом. — Стихотворный фрагмент, источник которого не обнаружен.
Однажды случай привел к их вратам эмира с большой свитой, и Разон пред очами своей жены, будто все еще жених, набросился на них так пылко, что ни в каком старческом изъяне его не обвинишь. Доблестью Разона и его сына в этот день эмир был пленен и водворен в темницу, а ключ оказался в руке госпожи. Эмир был возрастом старше отрока, моложе юноши [499] , роста среднего между обеими крайностями, с телом гибким и лицом, насколько доступно сарацину, приятным. Пленена в очах своих госпожа [500] , а поскольку ей все дано в распоряжение, вышло так, что ей было легко исполнить свое желание. Вольность делает ее дерзкой, никакой упрек ее не сдерживает, от эмира она надеется получить то, чего от старика не видит, и назначает ему особую тюрьму, темную и крепкую, а ключ от нее вешает себе на пояс; скудостью еды и питья она изнуряет пленника, да и то немногое, что почитает нужным ему уделить, бросает в окошко, будто медведю. Никому не разрешается к нему входить, будто никому она не доверяет, знающая, что усмирит любую гордыню голод. То, что Разон считает усердием верности, обращается бесчестящей его похотью. Женщине верят, ее хвалят; кто верит, тот и хвалит; муж обманывается, и неудивительно, ибо жена-лицемерка изображает самую искреннюю любовь. Без опаски отправляется Разон в походы и на битвы, столь доверяя жене, что, когда он далеко, ему кажется, что он дома. Получив свободу, блудница, приняв все предосторожности, предписываемые благоразумием, чтобы сохранить свою любовь, тайно бежит с эмиром на коне, обманув стражу. Восседает эмир на любимом коне Разона, чистокровном и с другими несравнимом. Когда их уже впустили в желанный им город, возвращается Разон в свой замок, слышит обо всем и скорбит, говоря, что всего сильней сглупил в том, что вопреки басням, историям и всем советам мудрецов, внушаемым испокон века, доверился женщине. Ни эмира, ни жену, ни унесенное ими добро, но лишь потерю коня он оплакивает безудержно, и никакое утешение сына и домочадцев не может его успокоить.
499
…старше отрока, моложе юноши… — Ср. выше, II. 17.
500
Пленена в очах своих госпожа… — Ср.: Иф. 10: 17.
Несколькими днями позже он в нищенском платье входит в город. Когда он сидит среди нищих в ожидании милостыни, замечает его жена и, дабы покончить со своими страхами, предает его эмиру как человека, заслуживающего повешения. Тот через глашатая созывает город поглядеть на Разона, общего врага, и препроводить пагубу их государства к кончине. Все стекаются, встает шум народный, гудят рога и трубы. От гула и суматохи встрепенулся сын Разона, что сторожит неподалеку: узнав причину, он спешит с вооруженным отрядом в рощу близ места казни и там, притаившись, ждет. И вот — пред очами всех является дама, спасительница города, провожаемая обильными похвалами, и эмир, всем распоряжающий и управляющий. Ратники бурно бросаются на неготовых и безоружных, и первым же ударом сын Разона повергает эмира замертво. Дама на отменном коне легко ускользает; учиняется великое истребление конных и пеших и во всем народе жуткое опустошение. Воротясь домой, Разон среди общего ликования сидит унылый, мало ценя добычу и трофеи, пленных и смерть эмира, разорение горожан и свое избавление и все содеянное; пока не вернется к нему конь, ни о чем он не думает. Итак, он переменяет вид и платье; прикидывается, притворяется, не заботится о том, с кем он схож, коли несхож с самим собою; заново составленный, себе самому, сколько можно, противопоставленный, он усаживается среди нищих в тот же самый день, как отсюда бежал, и, введенный в дом, остерегается показать свое лицо госпоже, но старается сесть с нею спина к спине позади занятой ею высокой скамьи.
За ужином рыцарь, что трапезовал подле госпожи, молит ее ночью удалиться с ним в его богатые города, уверяя, что она избавится от страха перед Разоном и сможет жизнь проводить в удовольствиях. Такими и подобными речами он добивается ее благосклонности, и эта женщина, любительница новизны, легко склоняется к его желанию; назначается час предрассветный, место — южные врата. Разон тщательно это примечает, радостный уходит, торопится, возвращается вооруженный из своего замка ночью и всю ночь стоит на страже у южных врат, намеренный броситься на пришедшего рыцаря, дабы убить его или под его видом увести госпожу, если она придет первой. Бессонная от желаний, женщина предваряет урочный час: завидев вооруженного мужа, она подводит вожделенного коня, дабы подсобить ему сесть. Видя, что сбывается его надежда, Разон живо спешивается, и, обменявшись конями, они радостно пускаются в путь. Обманутая дама не чувствует обмана и, не ведая, куда устремляется, следует за пустым влеченьем. Разон, которого сморило трудом и долгим бдением, задремывает на коне, и, когда он захрапел, жена его узнала [501] . Она просит немного съехать с пути, пока он не выспится; он съезжает с дороги, но спешиться боится и спит, опершись на копье. А рыцарь, обманутый лукавством, которого он не мог спустить, поднимает на ноги весь город, объявляет, что госпожа бежала, и вот уж с вооруженным отрядом близится к месту, где спит Разон. Эта гнусная женщина, не перестающая искать способа к бегству, видит приближающегося и призывает его всеми знаками, какими может. Когда они уже рядом, Разонов конь, не привыкший бездействовать в стычке, задрав голову, ржет и, бия копытом в песок, господина своего спасает от смерти; благодаря ему очнувшийся, Разон смело встречает первый натиск и, возвысив голос, кличет сына, который, как он надеялся, стоит с его отрядом в ближайшем леске. Не обманув его надежд, ратники стремительно подлетают и храбро разбивают вражеский строй. Разон на быстром коне переносится, куда хочет, и теснит врагов, каких пожелает; ободряет всю свою рать и всего себя посвящает мести. А сын его единственный, единственно любящий отца, в одиночку и со всем усердием ищет отомстить той, что была причиною бедствий [502] , и, наконец ее обезглавив, удаляется, торжествующий, с ее головою. Возвращается домой Разон со своими людьми, взяв счастливые трофеи.
501
…и когда он захрапел, жена его узнала. — В оригинале: et ab uxore stertens agnoscitur. Джеймс: «он захрапел, и жена узнала его храп»; Ригг (Rigg 1985, 181) замечает, что этого прелестного штриха в оригинале нет; формально он прав, однако как иначе она могла узнать Разона?..
502
…причиною бедствий… — Ср.: Вергилий. Энеида. XI. 361.
Впрочем, он молвит прочим: «Будьте начеку, говорю вам, — послушайтесь Разона; ведь птицы, избежавшие многих сетей, напоследок увязают в маленьких силках, как эта вот птица». Написано: «Втуне расставляется сеть на глазах у пернатых» [503] ; но для этого рода пернатых редко она расставляется втуне, ибо глаз у них нет. Эта птица, эта лиса, эта женщина видела так много красивых лиц своих единоверцев, слышала столько просьб от богачей — и не вняла им, но, плененная лицом сарацина, изгоя и пленника, изможденного, сделалась изгоем, низкой, закона и мужа предательницей; отринув все наложенные на нее путы (выражаюсь сообразно законам Венеры), она вверглась в тенета и неподобающие, и неожиданные. Перья у нее были, так как она улетела, а глаз не было, ибо она не побереглась, затем что преступление казалось ей тем слаще, чем больше вреда и пагубы в нем было для Разона.
503
Втуне расставляется сеть на глазах у пернатых. — Притч. 1: 17.
Но не так, как Разон, пострадал Роллон от своего простодушия.
V. О РОЛЛОНЕ И ЕГО ЖЕНЕ [504]
Роллон, муж великого имени и славный в брани, счастливый в своих нравах и во всем состоянии, неревнивый, имел жену прекрасную, от любви к которой изнывал соседский юноша, красотой, родом, богатством и превосходными дарованиями выделявшийся меж всеми юношами тех краев. Не имел он причин для надежды [505] : решительно отвергнутый, он в слезах усердно спрашивал себя, чего ему недостает, чтобы удостоиться любви. Наконец он обращает взор на Роллона, рыцаря безоблачной славы, и на себя, мальчика [506] , еще не вылезшего из колыбели, ничего не сделавшего, ничего замечательного не предпринявшего. Поделом ему презренье, говорит он: пока он не превзойдет Роллона, его и не след тому предпочитать; говорит, что неоправданны его домогательства, справедлив ее отказ. Уже спешит он, задыхаясь, к оружию, уже ввязывается во все сшибки и, наученный бранным уловкам, превратностям и случайностям, принимает пояс рыцарства от самого Роллона, чтобы сделаться ему приятнее, снискать возможность говорить с дамой накоротке и открыть ей свою печаль; он сделал бы то же самое, будь наградою лишь возможность ее видеть. Итак, он выходит, куда бы его ни звал наставник Амор, на все вооруженные споры и распри, и если застает их вялыми или дремлющими, то раздувает и обостряет донельзя, а если того не делает, все же остается первейшим и сильнейшим из всех. Вскоре превзойдя в славных делах всех, кто был по соседству, он, непревзойденный, горит желанием большего. Он побеждает железные полки, стены и башни, но дух, ободрявший его во всякой победе, изнеживается, а лучше сказать — внеживается, так как он впадает в женственную слабость; подобно женщине, он без оглядки преследует свое желание; овца внутри и лев снаружи, он, низвергающий замки чужеземцев, но оскопленный домашними заботами, разнеживается, горюет, молит и рыдает. Дама же, не как девица или воительница, но как муж [507] , проклинает его и презирает, толкая к отчаянию всеми способами, какие в ее власти.
504
О Роллоне и его жене. — Две версии этой истории рассказаны в: Giraldus Cambrensis. Gemma ecclesiastica. II. 12 (Giraldus II, 226—228). В первой герой («Рес» Мапа) носит имя Реджинальд де Пумпуна, во второй — Ричард де Клара; обе истории названы недавними. Подобная же история рассказана Джованни Флорентийцем в «Пекороне» (1 день, 1 новелла); Хинтон (Hinton 1917) доказывает, что источником для итальянского новеллиста был Гиральд, а не Мап. О вариациях сюжета «Муж хвалит любовника» (включая еще Мазуччо. Новеллино. 21) см.: Bendinelli Predelli 2003; ср. также Varvaro 1994, 157—162.
505
Не имел он причин для надежды… — Вергилий. Буколики. II. 2.
506
…на себя, мальчика… — См. примеч. 382.
507
…не как девица или воительница, но как муж… — В оригинале игра слов: non ut uirgo uel uirago, sed ut uir.