Забавы придворных
Шрифт:
XV. ЕЩЕ О ТАКИХ ЖЕ ЯВЛЕНИЯХ [372]
Что сказать о таких и подобных вещах? Павел и Антоний, справедливо названные пустынниками, ибо обширной пустыни скитающиеся насельники искали единого Бога в уединении, не ведая друг о друге, были предупреждены в духе, что один из них будет гостем, другой же — гостеприимцем, один — жданным, другой — ждущим. И когда один из них, Антоний, шел, не уверенный в своей дороге, пересек ему путь скачущий кентавр, создание двойное, до пояса — человек, а ниже — конь; на вопросы отшельника он издал рев вместо речи и указал ему дорогу рукою. После этого явилось ему по доброй воле что-то другое, с козлиными ногами и косматым брюхом, со звездчатой оленьей шкурой на груди, с лицом огненно-красным, бородатым подбородком, торчащими рогами — так древние изображают Пана. Pan переводится как «всё», поэтому говорят, что в нем содержится образ всего мира [373] . Этот внятной речью объяснил Антонию дорогу и, будучи спрошен, кто он таков, отвечал, что он — один из ангелов, что были низвержены вместе с Люцифером и рассеяны по миру, каждый терпя соразмерно своей гордыне [374] .
372
Еще о таких же явлениях. — Легенда о встрече св. Антония со странными созданиями взята у Иеронима, Житие св. Павла. 17 (PL 23, 22). Отождествление с Паном принадлежит самому Мапу.
373
Pan переводится как «все», поэтому говорят, что в нем содержится образ всего мира. — См., например: Isidorus Hispalensis. Etymologiae. VIII. 11. 81—83.
374
…он — один из ангелов, что были низвержены вместе с Люцифером и рассеяны по миру, каждый терпя наказание соразмерно своей гордыне. — Ниже (IV. 6) эта тема вложена в уста демона, рассказывающего об истинной природе языческих богов.
XVI. ЕЩЕ О ТАКИХ ЖЕ ЯВЛЕНИЯХ
Разве и это — не фантасма? Близ Лувена, на границе Лотарингии и Фландрии, в месте, называемом Лата Кверкус [375] , собрались, как это доныне в обыкновении, многие тысячи рыцарей для вооруженной потехи; сию игру зовут ристаньем, а правильнее бы назвать терзаньем [376] . Перед сшибкою сидел на крепком коне один рыцарь, красивый, ростом выше среднего и подобающим образом облеченный в отменные доспехи. Опираясь на копье, он вздыхал так тяжело, что многие вокруг это заметили и спросили его о причине. Он отвечал с глубоким вздохом: «Боже благий, сколь великий труд для меня — всех нынче одолеть, кто здесь собрался!» Это слово всех облетело, и каждый в свой черед указывал на него пальцем, шепча с завистью
375
…в месте, называемом Лата Кверкус… — Этот топоним («Широкий Дуб») не идентифицируется.
376
…сию игру зовут ристаньем, а правильнее бы назвать терзаньем. — Игра словами torniamentum—tormentum. И королевская, и папская власть не раз пытались ограничить или вовсе пресечь проведение рыцарских турниров, так что Мап в своем неодобрении турниров совпадает с официальной церковной позицией. В 1179 г. папа Александр III издал декрет против турниров: «Следуя по стопам блаженной памяти пап Иннокентия и Евгения, предшественников наших, мы запрещаем устраивать те гнусные празднества, что зовутся в народе турнирами (torneamenta), на которых обычно по призыву собираются рыцари и, чтобы показать свои силы и отвагу, сшибаются друг с другом, откуда часто происходят людские смерти и опасности для души. Если же кто из них там умрет, хотя и не отказывать такому в покаянии, однако лишать церковного погребения» (Rogerius de Hoveden II, 176). Ср.: Caesarius Heisterbacensis. Dialogus miraculorum. XII. 16: «Относительно тех, кто гибнет на турнирах, нет никакого сомнения, что они отправляются в преисподнюю, если им не успело помочь раскаяние».
377
День хвалится вечером (vespere laudatur dies) — провербиальное выражение, ср.: Hinton 1923, 454.
378
…сыном Фортуны… — Ср.: Гораций. Сатиры. II. 6. 49.
XVII. О ГАДОНЕ, РЫЦАРЕ ОТВАЖНЕЙШЕМ [379]
Гадон [380] достоин удивленья, словно недвижный утес среди бурь, ибо, свершая Геркулесовы труды, он всегда хранил равновесие меж надеждой и страхом, не бесчестя себя укором ни в одной, ни в другой крайности. Он был сыном короля вандалов, чье королевство покинул в отрочестве, не убегая ни от грубости отчизны, ни от отцовской строгости, но, имея дух выше мира, гнушался быть замкнутым в отеческих рубежах. Получив достаточные знания в словесности, он взялся за оружие и укротил чудовищ всей вселенной. Не будучи диковиной вроде Алкида по исполинскому росту, ни вроде Ахилла по чудесному происхождению, он заслужил славу не ниже их и даже, кажется, превзошел их доблестью и мощью. Опытнейший в брани, искуснейший в ловле рыб, птиц и зверей, и в мире и в войне он блистал столь славно, что полагали, все ему ведомо. И хотя целый сонм ратников едва мог противостоять мечу в его деснице, он был великий поклонник и защитник мира. Всю вселенную обходя, всюду участвовал он в славных боях, всегда тщательно дознаваясь о притязаниях обеих сторон, чтобы быть усмирителем неправды и поборником правды. И так как он никогда не уклонялся ни от какого предприятия, не отказывался от дела и не отступался от своего намерения, говорили, что он обладает всякою мудростью. Ему был доступен язык всякого королевства; от всегдашней его удачливости казалось, что вся жизнь ему покорствует, будто повиновалось его желанию — и сознательно — все, что живет и движется [381] .
379
О Гадоне, рыцаре отважнейшем. — О влиянии Гальфрида Монмутского на эту историю и о том, что сочетание Гадона и Оффы, возможно, порождено ассоциацией между валом Оффы и валом Уота (Wat’s dyke), самыми выдающимися достижениями человеческой деятельности на валлийской границе, см.: Walter Map 1983, XXXIX—XLII. О происхождении Гадона от героя германского эпоса по имени Wade/Wado/Wate (особенное сходство с Вате, персонажем «Кудруны») см.: Varvaro 1994, 50f. Никакими другими источниками не засвидетельствована традиция о нападении римлян на королевство Оффы. Исторический Оффа, король Мерсии (757—796), был современником Карла Великого, с которым поддерживал дружеские отношения. См.: Echard 2001 (анализ истории о Гадоне как «типичном образце придворного нарратива, успешно движущегося между нравоучительным примером и развлечением»; автор уделяет особое внимание связи этой главы с предшествующими ей историями о фантасмах).
380
Гадон… — Здесь и в заголовке герой в рукописи «Забав придворных» назван Градоном (Grado), во всем дальнейшем рассказе — Гадоном.
381
…все, что живет и движется. — Ср.: Быт. 1: 21; Ogle 1940, 207.
Прибыв на наш остров, то есть Англию, он встретил Оффу, короля отважнейшего, в возрасте между отрочеством и юностью [382] — счастливейшее время, если кому удается это понять; но наши лета так летят, что не углядишь, когда приходит счастье, и глаза открываются, лишь когда оно минует. Король этот запер валлийцев в тесном углу Уэльса и окружил их валом, по сию пору носящим его имя [383] ; выход за его пределы они оплачивали ногой и оплакивали потерю [384] . Великим трудом и рвением он возвел свое королевство на высшую степень благоденства и взял себе в жены дочь императора римлян. Мы слышали о многих таких супружествах между римлянами и англичанами, совершившихся на горе и тем и другим, а это одно из них. Часто приходили к Оффе римляне, посланные императором, и, осыпанные дарами, уходили, славя короля и королевство. Когда Рим увидел их в блистанье риз и злата, в нем тотчас возгорелась природная алчность. Неудивительно; ведь имя его, «Рома», образовано из начальных букв алчности и ее определения; оно состоит из Р, О, М, А, а определение ему — корень всех зол алчность [385] . По этой причине они внушают господину своему императору Куннану (о котором одна монахиня, видя его безобразие, сказала: «Господин Куннан — лишь кунка и анус» [386] ), что Рим по праву — глава вселенной и госпожа всех земель; что Англия из свободной должна сделаться данницей; и не прекращают его подстрекать, пока он не соглашается с алчными их затеями. Лишь то, однако, мешает нападению, что знают они: жив Гадон, всякой невинности поборник, и никак нельзя начать столь трудное дело, ни вблизи, ни вдали, чтобы его не призвали туда защитить справедливость. Долго вздыхает из-за этого император, и римляне вздыхают с ним вместе, но держат затею в тайне. Не ведая об этих намерениях, Оффа отослал Гадона, которого весьма долго удерживал при себе и всегда оказывал честь и великое уважение; унес Гадон с собою из его сокровищ не сколько мог, но сколько хотел. Порядком нагруженный, он покинул Англию для отдаленных индийцев [387] , но был оттуда отозван задыхающимися гонцами и тревожными письмами, словно он, отмститель всех неправд, против коих его призывали, был мечом в руке Господней. Поскольку он подвизался в отдаленнейших краях, воспоминание о нем у римлян ослабло; иные даже сочинили и образ, и место, и время Гадоновой смерти, чтобы император не страшился напасть на англичан. Вот настоятельными указами созывается империя, и собравшееся многочисленное, а скорее бесчисленное войско застигает Оффу и англичан неготовыми — по их мнению, неготовыми, затем что Бог их приготовил. Ибо Гадон, избавив индийцев от их тягот и поспешая по морю в отеческое королевство, из-за ветров, противных его желаниям, но устремленных от Бога на помощь англичанам, пристает, защитник и друг, в тот же день к тому же берегу, что и захватчики-враги. Он является к Оффе: тот расположился с собранными войсками в Колчестере, где, говорят, родилась Елена [388] , обретшая крест Господень; его послы, искавшие мира, вернулись с отказом. Гадон, видя неминуемую брань, разумеет, что Господь его сюда принес, и добровольно повинуется Его желанию. Приготовившись явиться на люди, он, облеченный драгоценным платьем, которое обычно носил, и сопровождаемый сотней лучших и отборнейших всадников, спешит к императорскому шатру. Первый, кто его завидел, в изумлении кидается во весь дух с вестью к императору, говоря, что прибыл величайший муж, окропленный сединою, как бы полуседой, в изящнейших шелковых одеждах, — человек, ангелу подобный и уже прославленный от Бога, и вокруг него сотня рыцарей, лучших, величайших и прекраснейших изо всех частей света. Надобно заметить, что Гадон всегда держал при себе по меньшему сотню людей. Встревоженный донесением, император, понимая, что случилось, медлит в смущении и винит в измене тех, кто присоветовал ему сюда явиться. И тут Гадон, став посреди них, говорит: «Мирен ли приход господина величайшего владыки?» Император в ответ: «Что до этого тебе, никогда не сидящему дома? И разве мирен приход твой [389] , что ты ловишь ссоры и распри по всей вселенной?» Тут Гадон, человек неколебимой души и стойкий в истине, учтиво добавляет: «Мирен, ибо благодатью и силою Божией невинные обретут мир; а что называешь меня ловцом распрей, так ты не ошибаешься, ведь я выслеживаю их тщательно и, найдя, истребляю всеми силами, а виновников их ненавижу, и пока не перестанут пестовать раздор, я их не полюблю». С сими словами он выходит из шатра, присоединяется к своим людям, ждавшим его снаружи, и, пожелав римлянам здравствовать, удаляется. Не потому он желает им здравия, что любит их и желает от них ответного приветствия, но потому, что полезно помнить о добрых манерах; ни граном учтивого поведения нельзя пренебрегать, чтобы не забылось добронравие, что весьма легко случается; посему учтивость следует оказывать даже там, где она не требуется, и счастлив, кто сохраняет добрые манеры постоянным в них упражнением.
382
…в возрасте между отрочеством и юностью… — Отрочеством (pueritia) обычно считался возраст от 7 до 14 лет, юностью (adolescentia) — от 14—15 до 28, молодостью (iuventus) — от 28 до 49—50. Однако понятие iuventus могло прилагаться и к 14-летним или по крайней мере к 21-летним. См.: Hofmeister 1926.
383
…валом, по сию пору носящим его имя… — Он и доныне называется валом Оффы. Это земляное укрепление, достигающее 20 м в ширину и 2.4 м в высоту, тянется на 280 км, примерно совпадая с современной границей между Англией и Уэльсом. Традиционно считается, что его приказал строить король Оффа.
384
…выход за его пределы они оплачивали ногой и оплакивали потерю. — Источником этого рассказа, видимо, стала упоминаемая Иоанном Солсберийским (Policraticus. VI. 6) легенда о том, что эрл (впоследствии король) Гарольд угрожал валлийцам, которые переберутся через вал, отсечением правой руки.
385
…корень всех зол алчность. — Radix omnium malorum avaritia; начальные буквы образуют слово ROMA. Ср.: 1 Тим. 6: 10; Ogle 1940, 215—217.
386
Господин Куннан — лишь кунка и анус. — Непереводимая непристойность, которую Мап вложил в уста монахине: Domnus Cunnanus nichil <est> nisi cunnus et anus.
387
…для отдаленных индийцев… — Ср.: Гораций. Послания. I. 1. 45; I. 6. 6.
388
…в Колчестере, где, говорят, родилась Елена… — В «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского (V. 78) Елена, мать императора Константина, — дочь Коеля, правителя Колецестрии, т. е. Колчестера.
389
И разве мирен приход твой… — Ср.: 1 Цар. 16: 4.
Дивятся и страшатся римляне, ибо Гадоновы рыцари, выделявшиеся высоким ростом, примечательной красотой и богатым убором, были превосходней не только самих римлян, но всех, кого они когда-либо видели. Входит нежданным к Оффе Гадон, принеся ему столько облегчения и надежды, сколько римлянам он принес страха и неуверенности, и, узнав о правоте Оффы и их неправоте, вооружается первым и выдвигает войско на правую брань. Самого короля и все воинство, кроме пятисот наилучших, он поставил посреди города, на месте пространном и открытом, а сам с одними своими людьми поспешил к воротам, сулившим первый натиск врага, помянутыми же пятью сотнями поставил начальствовать замечательного юношу, королевского племянника по имени Сван [390] , охранявшего ближайшие к нему ворота. Подступает первый полк римлян, боязливо избегает Гадона и нападает на Свана, он же с такой их встречает доблестью и с такой отвагой им противостоит, что, не веря своим глазам, видевшим Гадона в другом месте, они думают, что нашли здесь его самого, и силятся могучим многолюдством сокрушить того, кого не могут одолеть воинской искусностью. Наконец два их полка обратились в бегство и рассеялись, а из пяти Свановых сотен две полегли замертво. Нападает на триста человек полк из пятисот, прежде чем те, изнемогшие, отдышались; Сван посылает рыцаря к Гадону за помощью и получает ответ, чтобы бился крепко. Он повинуется без упрека, так отчаянно кидается на врагов, так бесстрашно вторгается в их средину, что казалось, это не битва, но бегство агнцев перед волками и зайцев перед собаками, и преследует их даже за воротами, истребляя до четвертого ряда. Устыдившись, что просил помощи, он презирает жизнь, стыдится поворотить вспять и смертью готовится искупить бесчестную робость, пока Гадон, сжалившись, не велит ему отступить.
390
Сван — видимо, скандинавское имя Свейн (Sveinn).
391
…как великие воды, когда прорвется плотина… — Ср.: Вергилий. Георгики. II. 479—480.
XVIII. ОБ АНДРОНИИ, ИМПЕРАТОРЕ КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОМ [392]
Когда Людовик Толстый царствовал в Галлии, а Генрих Первый — в Англии, в Константинополе властвовал Андроний, славный двумя сыновьями, Андронием и Мануилом. Андроний был послан отцом в поход и задержался, а меж тем отец его кончил свои дни. Мануил захватил власть незаконно, ибо он был младший, и отразил вернувшегося Андрония. А тот, по областям и городам разнеся свои жалобы на столь великую несправедливость, ополчил почти полмира против Мануила и преуспел бы, но Мануил, щедрый на сокровища и скупой на почести, ведая, что греки изнеженны и женственны, речисты и коварны, не отличаются ни верностью, ни доблестью против врага, по обстоятельствам времени использовал их выгодно, расточив богатства и измыслив обещания. Кроме того, он ввел в свою страну людей с нашей стороны гор, якобы ради охраны и спасения греков, на деле же — чтобы защитить от опасностей себя самого. И так как он денег не жалел, эти изголодавшиеся, сбиваясь в стаи, наполняли землю и, входя в нее исподволь, наконец превратились в великий народ. Одержав победу их трудом и своей казной, Мануил сжалился над братом, побежденным и изгнанным, и даровал ему царство, смежное с парфянами, то есть турками [393] , прибыльное и пространное, но отдаленное, приняв клятвенное заверение и вечное отречение от державы, принесенное как от него самого, так и от младшего Андрония, его сына и наследника. Мануил думал таким образом удовлетворить и справедливости в том, что касается захвата власти, и милосердию в том, что касается его добровольного дара. По смерти Андрония-отца Андроний-сын обновил и повторил клятву Мануилу. Она честно соблюдалась до времени папы Луция, наследовавшего папе Александру Третьему [394] , и помянутый Мануил счастливо правил державой, женил сына своего Мануила на дочери Людовика, короля Франции, и скончался исполненный днями [395] , безмятежно и счастливо, за исключением того, что оставил сына, едва семи лет от роду, под опекой некоего грека, который по своей должности назывался протосальватор [396] . Услышав об этом, Андроний, человек дурной отваги, уже дважды отрекшийся от Христа, чтобы выклянчить помощь от турок, теперь, говорят, отрекся от Него в третий раз [397] и, собрав большое войско сарацин, разнес свои жалобы по соседним островам, принадлежащим Мануилу, и по прилегающим провинциям. Он измыслил, что протосальватор грешит с женой своего господина и хочет взять ее себе в супруги, что они сговорились на убийство отрока Мануила или уже его умертвили, чтобы вместе править с видимым уваженьем к добродетели. Он со слезами заверял, что был бы вернейшим защитником отроку, если б они удостоили своею благосклонностью и помощью довершить это дело и устранить всякий обман и соблазн. К посулам он присовокупляет дары, плача и показывая вид праведной скорби. Верят ему и ставят его стражем и защитником отрока. Шествуя с великим войском, он разбивает полки, посланные ему навстречу протосальватором, не бранною доблестью сокрушенные, но собственными воеводами предательски проданные на смерть. Такова греческая верность [398] .
392
Об Андронии, императоре Константинопольском. — Полный ошибок рассказ о династии Комнинов. Мануил I Комнин (1143—1180), сын императора Иоанна (1118—1143), был наречен императором в обход старшего брата (Исаака, а не Андроника, как говорит Мап). Сын Мануила, Алексей II (а не Мануил), женатый на 11-летней принцессе Анне (или Агнес), дочери Людовика VII Французского, наследовал отцу в 11-летнем возрасте. Он находился под опекой своей матери, императрицы Марии, дочери Раймунда Антиохийского. Роджер Ховеденский рассказывает, что у императрицы был любовник, протосеваст Алексей Комнин, племянник Мануила, и что она покушалась отравить сына (Rogerius de Hoveden II, 201—202; ср.: Gesta Henrici Secundi I, 251). В борьбе придворных группировок победил Андроник Комнин, двоюродный брат покойного императора. Он вступил в столицу, принес присягу малолетнему императору в качестве регента и заточил Марию Антиохийскую в монастырь; вскоре он был провозглашен соправителем Алексея, а потом этот последний был задушен по его приказу. 65-летний Андроник женился на юной вдове убитого племянника, царствовал два года, потерял власть и погиб в результате константинопольского мятежа в сентябре 1185 г.; его преемником стал Исаак Ангел. О трансформации под пером Мапа исторического материала в «сагу», где поведением персонажей управляют предсказуемые мотивы (жажда власти, измена, похоть, ксенофобия), см.: Varvaro 1994, 34—36.
393
…то есть турками… — Глосса, возможно принадлежащая самому Мапу.
394
…до времени папы Луция, наследовавшего папе Александру Третьему… — Понтификат Луция III: 1181—1185, Александра III: 1159—1181.
395
…исполненный днями… — Ср.: Быт. 35: 29; 1 Пар. 29: 28; Иов 42: 17 и пр.
396
Протосальватор — искаженное греческое «протосеваст» (?????????????), один из титулов, установленных при Алексее I Комнине для членов императорской семьи.
397
…отрекся от Него в третий раз… — Мф. 26: 34.
398
Греческая верность — провербиальное выражение, применяющееся к человеку непостоянному и не заслуживающему веры. См., например: Плавт. Ослы. 199; Цицерон. В защиту Флакка. 10.
Наконец они достигли моря, называемого Рукавом святого Георгия [399] . Выслав вперед нескольких греков, константинопольских граждан, он по благосклонности Алексия и с их помощью перебрался на другой берег и был впущен в Дакские ворота [400] , заплатив и поклявшись не причинять вреда. В ту пору жили в Константинополе люди, приведенные туда Мануилом, коих называли франками [401] , пришлецы почти из каждого племени; греки ненавидели их от зависти, ибо так истощена была греческая сила Троянской войной, что после Аякса, чью доблесть недостойно одолело лукавство [402] , ни в одном из греков не обреталось ничего похвального или превосходного, так что даже накипь всех племен и всякий людской отброс сделались для них завидными. Как нам известно, туда прибыли беглые полчища изгнанных и осужденных, и те, кого природная злобность понудила сняться со своих мест, приобрели такую влиятельность, что греки воспламенились против них неприязнью, словно против воскресших троян. Я не отнимаю славу у святейшей девы [403] , которую Господь от колыбели до дня кончины ущедрял знаменьями и чудесами; я ни в чем не умаляю избранных Господних; моя речь лишь о ратниках, ибо цвет этого племени пал в войне с троянскими полками, и со дней Ахилла, Аякса и Тидида не обреталось меж ними воинской славы [404] .
399
Рукав святого Георгия — византийское, усвоенное затем крестоносцами название Босфора.
400
…был впущен в Дакские ворота… — Таких ворот в средневековом Константинополе не было. Слово «даки» (Daci) в этот период устойчиво используется применительно к датчанам.
401
…коих называли франками… — Греки называли франками выходцев из любой западноевропейской страны.
402
…после Аякса, чью доблесть недостойно одолело лукавство… — Намек на спор Аякса и Улисса о доспехах Ахилла; победил Улисс, а оскорбленный Аякс покончил с собой (Овидий. Метаморфозы. XIII. 1—394).
403
…у святейшей девы… — Следуем исправлению Вебба (Webb 1915, 122): virgini, «девы», вместо рукописного origini, «происхождения». Вебб предполагает, что речь идет о св. Екатерине Александрийской, и цитирует Сарумский миссал: «Украшенная ее рождением, хвалится Греция» (cuius ortu decorata gloriatur Graecia).
404
…не обреталось меж ними воинской славы. — Глава не окончена, ее финальная часть, видимо, подводит к описанию латинского погрома в Константинополе в мае 1182 г. О традиции описывать конфликты западноевропейцев и византийцев как продолжение конфликта троянцев и греков, так что троянская легенда ставится в параллель с завоеванием Константинополя в 1204 г., см.: Shawkross 2003 (об этом пассаже Мапа: p.125).
XIX. О СКОТТЕ ГИЛЛЕСКОПЕ, МУЖЕ ОТВАЖНЕЙШЕМ
Видел я мужа из Скоттии, стяжавшего в своих краях вечную славу; имя ему Гиллескоп, то есть епископ [405] . Замешанный во всех почти столкновеньях вождей, князей и королей в том краю, в каждом бою превосходил он обе стороны, был ли с победителями или с побежденными, ибо от юности до старости был человеком счастливой отваги, его опрометчивая самонадеянность не бывала ему мачехой, хотя, словно слепой, он кидался во всякую опасность, и успех редко или никогда отказывал его дерзости. Епископом же его прозвали не по сану, а по венцу плеши. Близ Скоттии есть много островов, каждым из которых правит свой князек; один из них, чья область располагалась лишь в двух милях от Скоттии, был человек великой наглости, похвальной по их суждениям о воинственности. В предрассветный час в воскресенье он похитил у помянутого Гиллона любовницу. Известившись об этом в первый час того же дня, тот воспринял это с такой дикостью, что, не посоветовавшись с друзьями, не ждав и не искав челна, вооруженный лишь мечом, без всякой одежды, кроме штанов, разошедшихся на седалище, дерзнул бороться с морем, сам себе кормило, гребец и парус, вместе корабел и кормчий, войско и вождь. И хотя он неистово бросается во все, чего следовало бежать, однако переплывает и выбирается без вреда. К дому похитителя он подбирается сзади и, украдкой заглянув в небольшую дверь, среди трехсот и более бражников видит свою подругу в королевских объятьях. Он неистово бросается туда без всякой осторожности, одним ударом умерщвляет короля и выскакивает вон. Сотрапезники застывают; иные скорбят о мертвом, но большинство, разъяренное бурным негодованием, пускается в погоню с оружием. А тот, среди морских зыбей держа кровавый меч в руке, ищет спасения в плавании, словно вепрь, которого псы облаивают издали: страх ранений удерживает их от нападения, а злоба не дает отступиться. Двоих врагов он сразил в пучине и добрался домой невредимым, свершив дело, неслыханное по дерзости, и став горчайшим из мстителей.
405
…имя ему Гиллескоп, то есть епископ. — Вероятно, этот человек носил гэльское имя Ghille Easbuig (Gilleasbuig), означающее «епископский слуга», а объяснение его «венцом плеши», равно как сокращение до формы «Гиллон» (Gillo, см. ниже), принадлежит самому Мапу.
Тот же человек отвечал господину своему, королю Скоттии, когда тот по болезни не мог с уверенностью выйти навстречу врагу: «Господин, ты посылаешь меня вместо себя и просишь, чтоб я храбро бился; будь уверен, кому бы ни досталась победа в бою, тебе или врагам, я восторжествую над славою каждого». И восторжествовал.
Однажды он, победив, обратил многих врагов в бегство; бедра его были пробиты широким копьем; оставив товарищей собирать добычу, он шел назад, опираясь на копье. Когда он был вдали от своих и вне их зрения, нападают на него внезапно трое пеших из побежденного войска, первый с копьем, второй с ножом, третий с луком. У него нет оружия, кроме копья, и у них ничего, кроме упомянутого. Первого, лишь тот подступил, Гиллескоп принимает на копье, пронзив ему сердце, а его копье отводит левой рукой; затем, вытащив свое копье, всаживает второму в средину утробы. Третий застает его шатающимся и недолго думая обхватывает его, как бы выбирая, какой смертью угодить врагу. А тот тотчас погружает нож ему в грудь и в ответ получает другой нож между лопатками [406] . Упали наземь все четверо, но уцелел один Гиллескоп: нашли его сотоварищи и перенесли в безопасное место. Среди стольких опасностей он дожил до старости: возможно, от случаев вроде этого и происходит воинское присловье: «Иди куда хочешь, умрешь, когда должен», как будто любой может ринуться в любую погибель и не упредить свой день. Хорошо, чтобы воины так думали и от этого воодушевлялись на соперничество друг с другом.
406
…и в ответ получает другой нож между лопатками. — Мап только что сказал, что в этой схватке был всего один нож. Эта часть истории неясна.
XX. О НРАВАХ ВАЛЛИЙЦЕВ
Мои соотечественники валлийцы, хотя не блюдут верности никому, и в частности чужакам, за всем тем люди добрые: не хочу сказать — отменных нравов или особенно сильные, но пылкие в нападении и суровые в сопротивлении, в общем, одной недобротой добрые, расточители своей жизни, скупые на свободу, небрегущие о мире, воинственные и искусные в битве, жадные до мщения, щедрые на все имущество, весьма скупые на пищу для себя и щедро уделяющие ее всякому [407] , так что еда одного — еда для всякого; никто среди них не ищет хлеба, но берет без спроса там, где на него наткнется или найдет выставленным что-нибудь съестное. Сторонясь обвинений в скаредности, они так благоговейно блюдут щедрость и гостеприимство, что раньше третьего дня никто не спросит у гостя, которому предоставил кров, откуда он и кто таков, чтобы не заслужить укоризны. Но на третий день можно уважительно спрашивать.
407
…весьма скупые на пищу для себя и щедро уделяющие ее всякому… — Ср. примеч. 239.