Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

ТРИУМФАЛЬНАЯ АРКА

Перевод Венедикта Лившица

Весь воздух просверлён В гнезде И на изгибе Над хриплым флюгером близ труб И этот клад Еще извивов ряд. И время чуть задето, Когда летит авто там где-то вдалеке, На стыке островов Бесследно на тропе больших течений ночи Гремят бубенчики средь улицы, И шум, Проходит шествие, Иль эта кавалькада Кортеж под аркою круглящейся небес? Стрела колеблется, отодвигая Историю и всех, кого забыть легко.

ТРУДНАЯ

ЖИЗНЬ

Перевод В. Козового

Зимой он сидит, притаившись в холоде и тени. Когда дует ветер, он в гуще деревьев делает знаки, помахивая огоньком, который держит на кончиках пальцев. Это — ветхий старик; он, вне сомненья, всегда был таким, и непогода не грозит ему смертью. Когда опускается вечер, он сходит в долину, — ибо днем он живет на склоне холма, скрытый в зарослях: никто не видел, как он выходит оттуда. Его светлячок с наступлением ночи начинает подрагивать на горизонте. Солнце и звуки его пугают; он прячется, дожидаясь укороченных тихих осенних дней, когда под нависшим небом, в воздухе мглистом и нежном сможет он, сгорбленный, семенить, оставаясь неслышным. Это — ветхий зимний старик, который не умирает.

БЕСКОНЕЧНОЕ СТРАНСТВИЕ

Перевод Ю. Денисова

Удалялись они, ветер в спину им дул, С пеньем шли вдоль реки по безвестной дороге, Их молитвам камыш долго вторил в тревоге, Птичьи крики тревожили сонную тишь. Будут первыми там, чтоб вовек не уйти, Шли вперед, за спиной исчезали пути. Шаг за шагом в туманные дали Шли по жестким камням и молчали. У дремучих лесов отдыхали они, У неведомых вод жажду всласть утоляли. Пыль вилась из-под ног; в клубах света и пыли, Как в туманных плащах, вдаль они уходили. Пилигримы шагали Средь безвестных пустынь, Раскрывалась пред ними небесная синь, Но к пределам земли дальше шли друг за другом, Ветер в спину им дул и кружил круг за кругом, Закрывались за ними врата, Створы черные — Ночь.

ПЕРСПЕКТИВА

Перевод И. Шафаренко

Все та же карета Меня увезла Вот полночь пробило Под ясной луной Я видел лицо ее Руки и взгляд К рассвету О завтрашнем дне говорят Нас тьмою накроет Ночной небосвод. Вот ты появилась Глаза отвела Углом повернул Переулок ночной Последние звезды Над садом горят А знают ли мертвы Что их там ждет

ПАМЯТЬ

Перевод Ю. Денисова

Когда покинет этот край она Тогда и я уеду Туда где солнце тоже ярко светит Как здесь там птица петь должна Всю ночь без сна А здесь порою Белесой мглою Затянет ветер белые вершины Мы снова будем на песке Укрыты скалами А дальше ничего Лишь облако плывет И крик несется из окна Стоят стеною кипарисы Солон воздух И влажны волосы твои Когда отсюда мы с тобой уйдем Здесь кто-то все ж останется еще Чтоб нас тут ждать Чтоб нас понять Лишь нам двоим верна Оставленная нами тень Здесь будет тосковать одна.

ГОЛОСОМ ЧУТЬ ПРИГЛУШЕННЫМ

Перевод М. Ваксмахера

Охота начата в испуге бьются крылья Забота

палачей все сделать втихомолку И у тебя в груди сплошная глыба льда Прозрачная как небосвод в июне В твоих глазах опавшая листва И списки красные казненных накануне Вдоль берега гуляет полумрак Закат зловеще липнет к парапету Ни огонька в глухих провалах окон И чернота густая растеклась Как кровь И затопила город Тревожный трепет оскверненных крыльев Лишенных тупо Права на полет Бездушный ржавый скрежет смерти Потом покой Рука в перчатке глины Рывок последний сердца Последний вздох судьбы Горит святое в очаге полено. 1941

НА ЦЫПОЧКАХ

Перевод Ю. Денисова

Ничего не осталось между пальцами все утекло Исчезает какая-то тень Слышен где-то шум шагов Задушить надо голос надрывно и громко звучащий Он наверное будет стонать ночь и день Он летит все быстрей Только вы остановите чудный порыв О надежда и гордость моя Ветры вас унесли подхватив Опадала листва в это время синицы считали капли чистой воды Лампы гасли и слепнули окон ряды Нет идти слишком быстро не надо Можно все поломать громким звуком шагов

ДВЕРЬ НА ЗАСОВ

Перевод А. Эфрон

Так далеко живу от голосов! Гул празднеств гаснет постепенно… Что мелет мельница, какую пену, Когда источник плача пересох? Как тяжко тащатся часы По безысходным лунным побережьям… Я тихо в тесной теплой щели сплю, В сгиб локтя головой уткнувшись. Кругла как мир пустыня света лампы, Бесчеловечно время, Ужасно время, выгнанное в ночь, От призрачной прозрачности бокалов, Ленивого мурлыканья уюта, В дождь, в глину, в схватку — стиснув зубы, — В боль старую, что у твоих корней трепещет… Я выбрал смерть, достоинство, забвенье. О, как я далеко, когда перебираю все, что люблю.

В ОСЛЕПИТЕЛЬНОМ СВЕТЕ

Перевод В. Козового

Движение руки Как листьев трепетанье И холодок с реки И чей-то оклик дальний В молчании густом Где ни единой складки Ладонь рассветных слез и отмелей перчатки Волна тревожит гладь Проходит борозда И небо еле живо Устало солнца ждать К дороге дерево клонится вопрошая Машина как в дыру летит за горизонт Все стены тянутся и сохнут на ветру И прячет под мостом лицо тропа глухая Когда чуть слышен лес И ночь порхает с ветки Средь мертвенной листвы где теплится дымок Заката спящий глаз Последний отблеск краткий Стальная нить небес Роняет крик касатки

ЖАН КОКТО

Жан Кокто(1889–1963). — Драматург, деятель киноискусства, эссеист, художник, он во всех многообразных сферах своего творчества был прежде всего поэтом. Дебютировал сборниками «Лампа Аладдина» (1909) и «Легкомысленный принц» (1910), отмеченными влиянием Э. Ростана и Анны де Ноай. В последующих книгах отразилось его увлечение футуризмом и дадаизмом («Ода к Пикассо», 1919; «Словарь», 1922), античной драмой, которую он пытался «омолодить», приспособив ко вкусам современности («Антигона», 1928; «Орфей», 1928), экспериментами в области кино (фильм «Кровь поэта», 1930) и, наконец, классическим наследием Ронсара и Дю Белле, Малерба и Мюссе («Цифра семь», 1952; «Светотень», 1954). В итоговый сборник «Стихи» (1956) вошли все основные поэтические произведения Кокто.