Запах разума

Далин Макс Андреевич

Тот, что с цветами в причёске, забрал рыженькую и того, что в жёлтом - и вышел в дверь, в глубь дома куда-то. Серый секунду постоял, фыркнул или чихнул - и тоже ушёл. И Витя с Серёгой, похоже, немного расслабились. А Нгилан снова мотнул головой, на другой дверной проём. А за проёмом была лестница.

По лестнице мы все и поднялись наверх; лестница была не очень широкая, и мы толкались плечами. Со мной Цвик пошёл, как переводчик. А наверху оказался недлинный сумрачный коридор, в коридор выходили три двери и окно. Двери - это я по привычке сказал. Не было тут дверей

нигде. Только дверные проёмы, занавешенные зелёными нитями.

Нгилан одну такую занавеску отодвинул. За ней была большая комната, довольно светлая, нас туда приглашали. Мы вошли.

И мне сию минуту очень захотелось выскочить назад. Но тогда я бы сбил с ног Цвика. Пришлось вдохнуть и остаться - и даже смотреть вокруг.

Углы напротив, с двух сторон от окна, сплошь затянула паутина. Там даже, кажется, какие-то коконы висели. Из стен росли стеллажи - не могу это по-другому описать. Мне кажется, что-то тут было технологически общее с мостом: прямо из стен высовывались ветки, сплетались друг с другом и образовывали полки. А на этих полках стояли террариумы, в которых копошилась какая-то кромешная живность.

Мне показалось, что даже более гадкая, чем пауки.

Между стеллажами мне померещились зелёные трубы, идущие из пола в потолок, но я тут же сообразил: это стволы. Растений, вроде бамбука. Такие же коленчатые, и на них даже различались веточки. Посреди комнаты стоял стол из белёсого матового стекла на непонятных ножках - такое ощущение, что он тоже вырос из пола. Над столом наклонно висело зеркало, а рядом стояло стеклянное, по-моему, гнутое кресло - ножки тоже уходили в мох. И ещё там были какие-то гнутые подставки, а на них - стеклянные трубки, в которых шевелилось непонятное. А в простенке между стеллажом и дверью росли трутовые грибы, как на берёзе, жёлтые, буроватые и песочного цвета, и от них в некоторые трубки тянулись тонкие корешки или нитки, а другие нитки шли в стену.

В общем, мне показалось похоже на зверинец и на лабораторию.

Пока я глазел по сторонам, Серёга вскрикнул:

– Ох, ёлки!
– чуть меня в стену не впечатал, в грибы прямо.

– Ты чего?
– говорю.

А Серёга:

– Из этого белого оса вылезла, ёлки!
– глаза у Серёги расширились, и лицо было такое, будто его мутит.

Я посмотрел на Нгилана - и увидел, как вылезает вторая оса. Серёга был прав: она появилась из белого пуха у Нгилана на животе, здоровенная, сантиметра полтора в длину, бурая в золотистую полоску. А вторая такая же уже ползала по его рукам. А сам Нгилан в это время принюхивался к Артику, вид у которого был до полусмерти замученный.

Я обернулся к Цвику. Цвик показал мне глазами на Серёгу и сказал тихонько:

– Дзениз, Нгилан видзин мин. Видзин, - и поднёс ладошку к моему носу.

А от его пальцев запахло как-то сладко и нежно, то ли пудрой, то ли ванилью. И до меня начало доходить. Тот, серый, пахнул резко - мы ему не очень-то нравились. А Цвик пытался меня успокоить вкусным запахом.

– Видзин?
– говорю - Видзин - хорошо. Всё в порядке, да? Гзи?

Я потёр его палец своим

и ему же дал понюхать. И он рассмеялся. Почти как человек, очень похоже. И сказал Нгилану, чтобы и его рассмешить, но Нгилан был занят с осами и обнюхивал Артика.

Артик мне сказал:

– Денис, ты понимаешь что-нибудь?
– и снова закашлялся. И Нгилан взял его за плечо и нажал, чтобы он сел в кресло. Артик сел - и кресло подалось. Оно было мягкое, хоть и казалось стеклянным. На самом деле - не стекло.

– Я понимаю, что всё хорошо, - говорю.
– Или будет хорошо. Что тут непонятно-то? Они думают, как тебе помочь.

И тут оса взлетела с руки Нгилана и села на руку Артика. И Артик на неё уставился, держа руку на весу - я видел, как ему хочется согнать насекомую, он еле сдерживался. Витя сказал, как про себя:

– А я ведь видел такую на берегу. Прихлопнул. Вокруг меня кружилась...

В его голосе была какая-то такая интонация... где-то между страхом, отвращением и проблесками понимания, только не знаю, что именно он начинал понимать.

А Серёга сказал:

– Во жопа, ёлки...

Нгилан Артика тронул пальцами за щёку, как Цвик - меня. Я уже это знал, это он показывал осе, что Артик - свой, как собачонке.

– Всё хорошо, - сказал я совершенно уверенно.
– Не бойся.

И тут оса его укусила. Артик дёрнулся от неожиданности и хотел её прихлопнуть, но Нгилан схватил его за руку и приказал:

– Хен!
– и на один момент выдал резкий запах, как чесночный, но тут же запах и пропал.

Я перевёл тут же:

– Нельзя! Не трогай!

Артик, который даже кашлять перестал, как-то криво усмехнулся:

– Больно...

И Серёга дёрнулся вперёд, но Витя его остановил. Что-то очень чудное было во всём этом действе. Неправильное.

Оса укусила не так, как жалят осы. Осы жалят сзади, у них высовывается жало из хвоста. А эта именно укусила зубами, или как это называется у ос: впереди у неё из головы росли такие кривые клыки, ими она проколола Артику кожу и подцепила на них капельку крови. И взлетела.

Мы все за ней проследили, как она села на Нгилана и пропала у него в белом пуху. Реально залезла в него. Полная чертовщина какая-то.

Нгилан вынул из сосуда с чем-то прозрачным тоненькую стеклянную палочку - и смазал крохотную ранку у Артика на тыльной стороне ладони. И положил палочку на стол.

Артик усмехнулся заметнее, поднял глаза на Нгилана и ему сказал:

– Щиплет. Это - дезинфекция? Или - что вы делаете?

Нгилан кивнул ему, и сказал, как с детьми разговаривают:

– Видзин, скоу мин, - мягко и успокаивающим тоном.

И от него запахло ванилькой. Чуть-чуть не так, как от Цвика, но похоже. Мне стало смешно.

– Говорит, что всё будет хорошо, - перевёл я. Я потихоньку начал себя чувствовать, как переводчик. Я мало что понимал, если честно, но чувствовал, что не будет нам тут ничего плохого.

Нгилан тем временем сделал такой знак рукой для Артика, который мог значить только "посиди пока" - и посмотрел на Серёгу. Серёга сделал шаг назад.