Запах разума
Шрифт:
Нгилан напомнил, что моё лечение ещё не кончено. А мне здорово полегчало - я совсем об этом забыл.
Я протянул руку. Осы ужалили почти одновременно - и дружно убрались под пышный Нгиланов пух; боль показалась не сильнее, чем от уколов. Я улыбнулся Нгилану, он чуть улыбнулся в ответ, тронул мою щёку - явно здешний ритуальный жест - и уже хотел идти, но тут мне в голову пришла мысль, то ли чудовищная, то ли блистательная.
– Нгилан, - сказал я, пытаясь придумать, как объяснить сложную вещь двумя простыми чужими словами.
– Осы... видзин... скажи, где живут осы?
Я показал пальцем на его живот, на пух, под который ушли его живые шприцы. Он внимательно слушал, нацелив уши и раздувая ноздри.
– Осы, - сказал я.
– Озы, - повторил Нгилан, и оса вынырнула из шерсти, опустившись на его подставленную ладонь.
– Озы?
– Осы.
– Цанг, - сказал он, показывая пальцем на осу.
– Цанг-де. Гзи?
– Цанг, - сказал я.
– Осы - цанг. Одна оса - цанг-де. Гзи-ре. Но где живут цанг? Здесь?
– и снова показал на его живот.
Вокруг собрались и лицин, и земляне. Процедура контакта, попытки понимания - вызывают невероятный интерес, я уже заметил. Но Нгилан колебался - кажется, ему не очень хотелось распространяться на эту тему с чужаком.
Его попытались переубедить Цвик и Лангри - и Гданг, самый старший из здешних мужчин, тоже сказал своё веское слово. Более того: он протянул ко мне руку в "белой перчатке" - и я увидел ос, ползающих по его ладони.
Других ос.
Если в шерсти Нгилана жили пушистые существа, скорее, напоминающие пчёл, то осы Гданга были осами в квадрате: поджарые, гладкие, глянцево-чёрные, с металлическим блеском, опасного вида.
– Цанг, - сказал Нгилан.
– Цанг-ланд.
Я ошибся. Слово "цанг", очевидно, означало ос вообще, а "де" и "ланд" - их конкретные виды. Но меня поразило, что под брезентовой, я сказал бы, ветровкой Гданга тоже обнаружилось осиное гнездо. Где?
Гданг подошёл ближе и стащил ветровку через голову. Под ветровкой была лишь его собственная короткая шёрстка - и я увидел, что и он имеет сумку. Кожная складка Гданга была не так велика, как сумки женщин, но вполне вместительна. Она не прилегала вплотную, как у девушек; в ней, похоже, находилось что-то, объёмом не меньше, скажем, карманного словаря.
Тем удивительнее, что под ажурным пончо я отлично видел живот Лангри - крохотная складка кожи на его пузе почти не различалась под шёрсткой. Похоже, не все мужчины-лицин имели хорошо развитую сумку; у некоторых она превратилась в пустую формальность, почти атрофировалась.
А у Гданга имелась полноценная или почти полноценная сумка.
Я увидел, как из сумки Гданга выползла оса; было не избавиться от ощущения, что он ей приказал. Показал: вот, мои дрессированные насекомые выполняют команды, любуйся. Оса взлетела, сделала маленький круг - и опустилась на подставленную ладонь Гданга. Тот поднёс её к лицу и осторожно подул. Оса взлетела снова, резко набрала высоту и скрылась в темноте.
– Цанг-ланд, - сказал Гданг весело и выдал несколько совершенно непонятных сложных фраз, сопроводив их свежим запахом - скажем, ветра.
Я покачал головой:
– Не понимаю... как сказать... гзи-ре - нет.
– Гронг-ла, - сказал Гданг, улыбаясь ещё шире и нарисовал руками в воздухе широкую сферу.
– Дзар!
– вставил Цвик.
– Э, гман... эроздад!
– Зе, - обрадовался Гданг.
– Эроздад!
– и принялся делать плавные жесты вверх-вниз, комментируя их волнами запаха, такого же непонятного, как и слова.
– Ты аэростатом управляешь, как цанг сообщат?
– восхищённо уточнил Денис.
– Типа метеослужбы? О, мужики, а мы-то думали, как он шар привёл так точно, тютелька в тютельку - как вертолёт... Слушайте: Гданг выпускает своих ос, а они уже ему...
– А охренительно вот что: как они сообщают-то?
– задумчиво проговорил Виктор.
– Ос носить прямо там...
– пробормотал Калюжный, и его передёрнуло.
Я понимал, что уже перешёл всякие границы, но меня несло. Я протянул руку к сумке Гданга - и он понял, что я хочу заглянуть внутрь. Невероятно, но он был готов показать.
Возможно, цанг или осы, живущие на Гданге и отслеживающие для него ветер на разных высотах, были не так чувствительны к чужому взгляду, как осы-целители Нгилана. Не потому ли Гданг носит ветровку, а Нгилан - свитер из побегов, растущих прямо на шерсти, костюм, который нельзя снять?
Нгилан оберегает ос - своих друзей и свои рабочие инструменты. Осы Гданга, вероятно, менее прихотливы.
Гданг протянул руку ладонью вверх и несколько раз согнул пальцы: совсем наш жест "подойди ближе". Я подошёл - и Гданг отодвинул верхний край сумки, позволяя мне заглянуть внутрь. Цвик поднёс ближе фонарь-тыкву. Я отчётливо увидел...
Бог мой.
Я увидел натуральный улей. Внутренняя поверхность сумки выглядела нежной, как лайка. Единственный сосок, вернее, еле выпуклый рудимент такого соска - мужской его вариант - располагался посредине живота, там, где у людей находится пупок. И в этот крохотный бугорок впилось ужасное существо - толстая бескрылая зверюга, глянцевито-чёрная, с брюшком, раздутым в виноградину.
Или - не впилась, а фактически приросла к соску.
Вокруг неё копошились осы, их было не очень много, но казалось, что они просто кишат. Ещё мне показалось, что на дне сумки я вижу белёсых, почти неподвижных личинок. И я вдруг понял.
Толстая зверюга, приросшая к телу Гданга - это матка роя. Через неё же, каким-то невероятным, возможно, биохимическим способом, рой общается со своим хозяином - а возможно, и симбионтом.
Зрелище было одновременно чудовищным и восхитительным.
Тут кто-то сзади мягко обнял меня за плечи. Я невольно вздрогнул и оглянулся: рядом стояла синьора Видзико и улыбалась, белые зубы поблескивали между тёмными губами.
Она запахла корицей и чем-то вроде пудры, и заговорила ласково и притворно строго - как бабушка, убеждающая лечь в кровать неугомонных внуков. Гнедая, темно-рыжая с черной с проседью гривой, мадам Видзико носила мохнатую плетеную шаль, а в прическе в качестве щегольской бижутерии - крупного, блестящего, иссиня-зеленого жука. Почему-то эта старая леди была мне очень мила, и я решил сыграть для нее послушного внука.