Запах разума
Шрифт:
– Я, вроде, ничего такого...
– говорю. Даже растерялся.
И Витёк - зверем:
– Вот и молчи! Заткни хлебало и молчи, пока не спросят, раз не соображаешь ни хрена!
Тёмка говорит:
– Ты впрямь думаешь, что они могут полностью пересмотреть отношение к нам, Витя?
А Витёк только вздохнул и лоб потёр. Типа устал.
– Как нефиг, - говорит.
– Как два пальца об асфальт. Так что вы погодите пока с этой... с правдой. Успеете. Мне надо кое с кем перетереть и подумать.
А с кем - не сказал.
Но не с нами и не с Цвиком даже. Просто ушёл и всё.
Трындец, какой независимый и таинственный.
Вигдор
И вся беда - в том, что поговорить, считай, что не с кем.
Вернее, я пораскинул мозгами и решил: можно перетирать только с Артиком. С Калюжным, с мудачиной, разговаривать - только время терять, а Диньке я в этих вопросах не очень верил.
Потому что Динька своему Цвику чересчур доверял. Они плотно так скорешились, всё вместе да вместе. Ягоды ходили собирать в сад, чего-то там помогали на фабрике-кухне. Цвик Диньку учил паука кормить слюной с пальца. А раз человек скорешился с инопланетянином - тут ясно, сложно его заткнуть. Ему захочется потрындеть с приятелем.
Тем более - он совсем лошок, Динька, хоть и талант в своём роде. Развесистый такой, доверчивый.
Я понимаю, что Цвик-то от него недалеко ушёл - но эти два дурака могут ведь и дров наломать. Запросто. Сказали не то, не тому...
Вот ведь, японский бог, как всё вышло-то некстати. А так хорошо вырисовывалось! Я уже надеяться начал, что мы постепенно так научимся говорить как следует и разберёмся помаленьку. Шиш мне, шиш! А надо было думать. Вот из-за таких долбоклюев, как Калюжный, всякая точная техника и взрывается - и падает с неба или на дно идёт.
А Артику верить можно. Артик умный и надёжный. И я его толкнул вечером, когда Серёга с Динькой и Цвик с Чероди уже спать легли. Мол, пойдём, пройдёмся. Воздухом, что ли, подышим.
Не облажался. Артик мигом понял.
И мы с ним вышли и пошли погулять, можно сказать, за околицу.
Частичное новолуние пришло. Большой луны вообще не видать, маленькая - серпиком. Дорожки из литопсов светятся, как будто реклама какая - голубым, а цветы - разноцветным. Как по Москве или по Питеру идёшь, по центру. Красиво. Но у меня просто камень на душе.
Артик рядом шёл, молчал. Думал.
Я ему дал подумать, а потом спросил:
– Ведь не поверили они, а, Тёмка?
Он на меня посмотрел то ли грустно, то ли устало, не поймёшь. И сказал:
– Ты всё сделал правильно, командир, - без стёба, похоже. Серьёзно.
– Но поверили они или нет, трудно сказать. В любом случае, Витя, всё, чего мы достигли за это время, сегодня поставлено под сомнение.
– Они ведь думали, что мы вообще безобидные, да?
– сказал я.
– Поэтому и без санкций? Решили силами учёных обойтись, да? Только Чероди - спецушник, по ходу...
Артик то ли кивнул, то ли так головой мотнул.
– Чероди - очень непрост, безусловно. Спецушник...Не знаю. Не уверен... Но полномочия у него особые. Мне кажется, ещё у Цодинга особые полномочия. Они собирают всю информацию, которую можно собрать здесь, на месте - а Чероди готовит нас к настоящему контакту, со специалистами, обитающими где-то ещё. Это я сумел уловить из разговоров лицин; скорее всего, мы проживём в усадьбе Кэлдзи до конца лета. Во всяком случае, так предполагалось до... до этой истории.
Тогда я сказал:
– Погоди, не части. Тут меня волнует что... Тём, а ты понял, что их ТОЧНО дёрнуло? То, что мы их боимся и не верим толком? Подозреваем? Или они решили, что мы можем учудить что-нибудь?
Артик задумался. Долго молчал, потом заговорил медленно:
– Знаешь, Витя... может, с моей стороны это и наивно, и сентиментально... но мне показалось, что им просто не уложить в голове саму возможность. Им не представить себе, как можно в экспериментальном порядке, как ты говоришь, скормить хищнику разумное и живое существо. Их это ужаснуло. Подход ужаснул.
– Да ладно!
– говорю.
– Прямо уж, такие белые и пушистые! Ушарики...
– Они нам бескорыстно помогают, - сказал Артик.
И я вдруг сообразил, что злюсь.
– Конечно! Бескорыстно! А изучали?
Артик зыркнул - и тоже зло:
– Когда они поняли, что нам страшно и мы не верим - готовы были свернуть всю программу исследований. Пойми: мы можем сказать, что - не хотим. И от нас отстанут. Будут адаптировать, учить, кормить, лечить - но не станут досаждать экспериментами, которые нас травмируют.
Закончил прямо с ядом. Цианид с клыков капал.
И я почувствовал, как у меня морда кривится.
– Ага. Мы в рай попали. Не надо "ля-ля", Тёмка, я помню, как Лангри взъелся, когда Калюжный...
– Здесь не рай, - отрезал Артик.
– Здесь другая этика. Выстроенная на других биологических принципах. Могу поделиться кое-какими соображениями - если успокоишься.
А что мне беспокоиться... спокоен я, чего там! Как позавчерашний утопленник.
– Хорошо. Итак, - и голос у Артика сделался, как по телевизору.
– Я пытался расспрашивать Чероди о некоторых понятиях, очевидных для любого землянина. Для любого, подчёркиваю.
– Про секс?
– Не начинай.
– Ну и что очевидно для любого?
– Родина в смысле "страна". Государство. Правительство. Границы. Армия. Полиция. Закон.
Ага, думаю, ты простой такой! Как он тебе объяснит? А Тёмка продолжил:
– Смутный аналог понятия "Родина" у них есть. Скажем, Родина Цвика - этак с заглавной буквы, как принцип - это усадьба Кэлдзи. Осознай. Усадьба Кэлдзи. Не шире.
– Не понял.
У Артика морда сделалась безнадёжная. Я, мол, бреду по колено в идиотах. Но я не стал перебивать, а он начал объяснять, тоном замученной няньки: