Запах разума
Шрифт:
– Родина Чероди - дом, где родился Чероди. А всё, что ассоциируется у него с понятием "власть" - это матриархи. Я перепробовал все мыслимые способы объяснить, что такое правительство, правление, государство. Он не понимает. Вообще не понимает, ты это можешь себе представить?
Я честно сказал:
– Нет.
– Именно. И я не могу. Вчера после ужина, когда Динька ушёл с Цвиком, а вы с Калюжным рассматривали сороконожек на стенах, я убился об Чероди, Витя. Расшибся. Я перебрал все способы, он перебрал все слова из своего немалого словарного запаса. Он очень плохо представляет себе, что такое принуждение, Витя. А что такое насилие, похоже, не представляет совсем.
– Так не бывает.
– Не бывает, - кивнул Артик.
– У них есть слово "заставить", ты знаешь. Цженг. Я выкрутил все контексты. Цженг ди цор. Заставить... ну, скажем, расти. Применительно, по-моему, к генной инженерии. Заставить литопсы расти дорожкой с помощью биохимического воздействия. Цженг ди цве. Заставить принять - с помощью аргументов - какую-нибудь мысль. В споре. Ченд ор цженг. Обстоятельства заставили. Обстоятельства заставили пойти проверять линию грибного телеграфа в метель. Всё.
– А заставить человека?
– Вот здесь-то и порылась собака, Витя! У них вообще нет такой грамматической формы. То есть... в принципе, сказать можно. Но... как по-русски сказать "задуматься мухами" или "чихнуть слоном". Это фраза без смысла. Человека, видишь ли, заставить нельзя.
– Опа!
– ляпнул я.
– А почему?
– А как? Он же уйдёт!
У меня челюсть отвисла. Я протормозил аж минуту, может, две.
– Э... куда уйдёт?
– Не знаю, - и я услыхал в Артиковом тоне прямо-таки насмешку.
– Мало ли, куда можно уйти.
– Не понял.
– Мне сказал Чероди, - Артик уже улыбался.
– А в чём тогда власть у матриарха?
– я вдруг почувствовал, что тоже устал до ужаса.
– Она может "хен" и "хен-кер". Наложить табу. Или вето. На женщин и детей своего рода. На мужчин - не может. Мужчине может только отказать от дома. "Хен-кер" - ты тут табу. Всё.
– Слушай, Артик, - сказал я, - ты издеваешься, да? Хочешь сказать, что тут - полная анархия? Никто никого не заставляет, всем всё можно? Так, по-твоему, да, ёпт?!
Мина у Артика сделалась, я бы сказал, жалостливая.
– Трудно, Витя? Нет, не анархия. Абсолютный порядок. Потому что табу нарушить нельзя.
– Да почему?!
– Потому что это - запах. Биохимический приказ. Попрёшь буром - умрёшь.
Меня впечатлило. Я, оказывается, всё-таки, не ожидал. И сказал:
– Ничего ж себе делишки! Хочешь сказать, кто не подчинится - секир башка?
Артик вздохнул.
– Они не убивают, Витя. Убийство - "хен-кер" с детства, жесточайшее табу. Они об убийстве себе подобного даже помыслить не могут. Ты же видел - намёк вызвал у них шок.
– Взаимоисключающие параграфы - такие взаимоисключающие...
– Ничего подобного. Представь: вот важный объект, который - табу. Он окружён проводами под током, и на них висят таблички "Не прикасаться! Смерть!" Некий злобный и упрямый идиот наплевал на предупреждение и полез. Кто его убил? Автор табличек, конструктор забора - или он сам себе схлопотал премию Дарвина?
У меня в голове появились какие-то проблески.
– "Хен", значит - предупреждение? Лангри...
– Да, Витя. Лангри предупредил Калюжного, что угрозы стальным клинком тут - "хен", табу. Как я понял, "хен" - одновременно и предупреждение, и наказание тому, кто слишком приблизился к запретной территории. Так здесь воспитывают детей. Нарваться на "хен" в полную силу - никто не хочет. И нам, подозреваю, в полную силу его ни разу и не демонстрировали. Это по-настоящему больно.
Логично, что. И, пожалуй, понятно. Только уж очень не по-нашему.
– И что, старуха может что угодно объявить табу? А если бабка из ума выжила?
Артик пожал плечами.
– Наверное, что угодно. А может, тут тоже есть какие-то ограничения. И у матриарха, по-моему, есть что-то вроде свиты. Совет. Всегда женщины.
– Ни хрена ж себе! Выходит, у мужиков вообще права голоса нет? Хороши порядки...
Артик задумался. Стоял, трогал босой ногой литопсы, чтобы свечение мигало... потом сказал:
– Мне кажется, что права у мужчин есть. Но я ещё не понял, как эти права реализуются. У них тут совсем другие отношения - и к клану, и к имуществу, и друг к другу. Табу - это сравнительно просто. А вот прочее - это довольно сложно. Но на биохимии завязано буквально всё: и отношения между детьми и родителями, и отношения между пришлыми и местными. И секс. И те дела, которые они совместно ведут. Иерархия тоже определяется по запаху... Но я не знаю, не понимаю, как. Может, потом пойму. Пойдём спать, Вить?
Я тут возражать не стал. Но кое-что запланировал.
Мне хотелось поговорить с чебурашкой.
Но Цвик в принципе не подходил. Я уже себе составил мнение: Цвик - мелкий гвоздик, салага. Типа духа. Он жизни ещё не видел. Потому что их пацаны в совершеннолетие уходят, потом как-то себе мыкаются, устраиваются - и в конце концов остаются жить в какой-нибудь другой усадьбе. Важно, чтобы там не было родни среди девиц, за этим у них матриархи следят - ну, среди парней может быть родич, это неважно.
Но я это к чему.
Цвик ещё дома сидит. А, значит, опыт у него нулевой. Может, потому он и тютя такая - жизни не нюхал. "Хен" ведь тоже "хену" рознь: никто своей родной деточке настоящий "хен" показывать не будет, потому что настоящий - как хук в челюсть, а ребёнку в худшем случае прилетит поджопник.
А из нас, между прочим, "хен" сделали не только Калюжному. Я вспомнил, как Нгилан сделал Артику, когда Артик хотел пришлёпнуть осу. Но там был совсем другой коленкор. Я даже и не понял, насколько это серьёзно. Это был даже не поджопник, а так... ну, скажем, рявкнули. Не больше.