Затерянные в Полынье
Шрифт:
– А могли и живого стукнуть, – промолвил я.
– Могли, – согласился он. – Только кому это надо?
– А тому, кто вас предупреждал не рассказывать об этом. Ведь вас предупреждали? Кто?
– Люди Намцевича… – неохотно отозвался он. – Которые тело увезли.
– Почему?
– Не знаю. Сказали, чтобы я рот на замке держал.
– Слушайте, Валентин, а почему они у вас тут всем распоряжаются? Словно опричники. Зачем вы терпите?
Рыбак пожал плечами, как будто эта ситуация была вполне естественной.
– Пойду я, – сказал он. – Будьте здоровы…
Я проводил его до калитки, а затем отнес ведерко с судачками к тетушке Краб. Она пообещала запечь их к обеду в тесте. А разглядев мой синяк, всплеснула руками:
– С кем это ты подрался, Вадим?
– Лошадь копытом звезданула, – ответил я.
– Это какая же лошадь? Микиты, что ли? Только ведь старая уже, еле ноги волочит. Чем же ты ее раззадорил?
– Хотел верхом покататься.
– И как?
– И покатался, тетушка, – улыбнулся я, вспомнив минувшую ночь.
В одиннадцать часов я пешком отправился в уездный городок N. Солнце припекало, вдоль дороги тянулись высоченные сосны, а вокруг не было ни души. Если кто-то и собирался меня убить, то идеальнее места не сыщешь. Я пожалел, что оставил дома ракетницу, которую прихватил из Москвы. Вещица почти безобидная, но попугать может.
Где-то на полпути я услышал за спиной тарахтенье мотоцикла. Повернувшись, я отступил к обочине. Вскоре показался и сам владелец этого незаменимого в сельской местности транспорта. Петруха Громыхайлов в полицейско-милицейской форме затормозил рядом со мной.
– Куда путь держим? – строго спросил он. – По ягоды собрался?
Удивительно, но жандарм был совершенно трезв.
– В город, – ответил я настороженно.
Я не забыл, что это именно он тащил тяжелое тело деда вместе с кем-то из охранников Намцевича к озеру. И следователем по этому делу был его близкий приятель. Все здесь было как-то взаимосвязано, переплеталось, а концы клубка надежно укрывались от моих глаз.
– И мне туда же. Садись в коляску, подвезу… Откуда синяк? – спросил он, когда мы поехали.
– С водонапорной башни свалился. На кактус.
– Это ничего, бывает… А может, вмазал кто?
– Может, и вмазал.
Я вдруг подумал, что одним из тех, кто на меня напал минувшим вечером, вполне мог оказаться и сам Громыхайлов. Судя по всему, он крепко сидел на крючке у Намцевича.
– Петя, а ведь ты влип, – неожиданно произнес я.
Громыхайлов слегка покосился на меня. Его борцовская шея напряглась. Он коротко ответил:
– Договаривай.
– Кое-кто видел, как ты тащил что-то ночью в мешке к озеру. С одним из барбосов Намцевича. Накануне исчезновения деда.
Наверное, мне не стоило открывать свои карты раньше времени, но я не мог остановиться. Мне хотелось поскорее разрубить этот гордиев узел. Здесь, на пустынной дороге, мы были одни и… будь что будет.
– Кхе-кхе!.. – хохотнул милиционер. – Шутник ты, Вадим. Тебя часом не Винокур звать? А если мы козу в озеро бросили?
– Зачем?
– Приманка для сома.
– Это не я шутник, Петя, а ты. Ургант прямо.
– А кто же нас видел? – поинтересовался милиционер.
– Девушка-Ночь.
– Кхе-кхе… Ладно, сам догадался. Не иначе как Мишка-Стрелец. Один он по ночам не спит… Нет, Вадик, ошибаешься ты. Я к смерти твоего деда не имею никакого отношения.
– А кто имеет?
– А вот этого я не знаю.
– Не знаешь или не скажешь?
– Слушай, дружбан, мы же так славно с тобой попьянствовали, а ты делаешь вид, что в прокуратуре зарплату получаешь.
– А где же еще? Но я и в аптеке клизмами приторговываю. Тебе они скоро понадобятся, оборотень ты в погонах.
– Нет, ты не из «Аншлага», бери выше. «Комеди клаб».
Вскоре показались одноэтажные домики уездного городка N. Мы въехали на центральную площадь, куда должен был подойти рейсовый автобус, и Громыхайлов высадил меня, даже зачем-то руку пожал. А сам отправился в местное управление полиции.
У меня было еще полчаса в запасе. Я покрутился по площади, выпил в киоске кружку холодного пенистого пива в разлив, которое оказалось гораздо лучше московского «живого», купил газет и журналов. Потом пошел бродить по улочкам, разглядывая старинные здания, сохранившиеся еще с начала прошлого века. Судя по всему, это был когда-то типичный среднерусский городок, населенный купцами и мещанами, дворянами и служивыми людьми, державшими на своих плечах всю Россию.
Наверное, если здесь и шло какое-то революционное брожение, то очень слабое, поскольку русский человек привык жить в спокойствии и порядке. Но все это спокойствие и порядок в один прекрасный момент ухнуло в полынью… А потом еще раз, и еще, и еще. И не видно этой проклятой полынье ни конца ни края. Что же за судьба такая несчастная у России? Но мы же сами ее и творим.
Глава 15. Московские гости в Полынье
Рейсовый автобус пришел с большим опозданием, где-то около двух часов, но зато привез всех моих гостей и любимую жену. Она спрыгнула первой и попала сразу же в мои объятия. Следом спустилась супружеская чета Барсуковых – оба они работали в каком-то рекламном агентстве, сочиняли стишки про шампуни, лосьоны и туалетное мыло. Потом посыпались и все остальные – журналист одной из молодежных газет Комочков, Ксения, школьная подружка Милены, и капитан налоговой полиции Егор Марков, похожий на сокола перед охотой.
С кем-то я обнялся, с кем-то поздоровался за руку, хотя все они были наши старые друзья, с которыми мы были знакомы от десяти до двадцати лет. С Колей Комочковым я, например, сидел за одной партой, Барсуки жили в соседнем подъезде с незапамятных времен, капитан Марков вообще был моим каким-то троюродным родственником, а Ксения с Миленой и сейчас вместе ходили на фитнес. В Москве мы часто собирались у кого-нибудь на квартире или выезжали на лоно природы, где жарили шашлыки, пили вино и веселились, пытаясь как можно дольше продлить уходящую юность. Комочков и Марков были холостяками, Ксения также еще не выбрала себе спутника жизни, а Барсуковы успели наплодить троих «барсучат», хорошеньких и игривых.