Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
Тело Кормака рухнуло на пол, утягивая за собой хрупкую девушку.
Я тут же бросился к Гермионе.
Отцепил от нее эти ручища, прижимая к себе. Тут же запустил в Маклаггена еще пару заклинаний: обездвиженное тело было надежно связано, и мальчишка вряд ли придет в себя до рассвета. Вот теперь можно спокойно заняться Гермионой.
Чувствовал ее дрожь, рваные всхлипы на груди, как тонкие пальцы крепче сжали мою мантию… Тут же снял теплую накидку и, укутав девушку, еще сильнее прижал к себе. Тепло — первое
Всхлипы становились все громче.
— Тшшш, любимая! — я гладил ее по голове, как маленького ребенка. — Все прошло, все закончилось, — как заклинание повторял я, целуя любимую макушку, мысленно благодаря Люциуса.
Если бы не Малфой с его неожиданным предложением, не знаю, чем бы сегодняшняя ночь закончилась.
— Все хорошо, слышишь? Гермиона, он к тебе больше и пальцем не прикоснется!
Мерлин, я уже ей однажды это обещал. И не сдержал обещания. Позволил пережить сегодняшнее потрясение.
Но как мальчишка смог пробраться в мой дом? Как… Как смог обвести меня вокруг пальца?!
— Северус… — тонкий голосок девушки прервал мое самобичевание.
Она что-то попыталась произнести, но поток хлынувших слез не давал вымолвить ни слова.
На пороге появилась Тинки.
— Хозяин, Тинки плохая, — тихонько пропищала домовая, утирая кулачком слезы. — Тинки не смогла защитить госпожу, — громкие всхлипы домовой смешались со всхлипами Гермионы. Прям в унисон звучали. — Тинки убьет себя!
Мерлин! Еще одна истеричная женщина на мою голову!
— Тинки, успокойся! Возьми себя в руки! Я ни в чем тебя не виню! Лучше пойди в мою лабораторию и возьми восстанавливающее и успокаивающее зелья для себя и для Гермионы. И принеси девушке чего-нибудь покрепче!
Домовая, получив здание, тут же перестала причитать и бросилась исполнять приказ.
Подхватил Гермиону на руки и перенес в свою спальню, усаживаясь вместе на кровать.
Я едва смог разжать ей рот и влить зелья. От предложенного стакана огневиски девушка отмахнулась.
Всхлипы прекращались, она крепко прижималась ко мне, затихая, успокаиваясь…
Я боялся начать разговор, боялся выяснять, что Маклагген успел ей сделать…
Девушка прервала первой эту неловкую, гнетущую тишину:
— Я больше так не могу… — голос звучал глухо, ведь Гермиона по-прежнему утыкалась носом мне в грудь.
Я напрягся. Что именно она имела в виду? Что-то очень похожее на панику всколыхнулось у меня в груди.
Девушка отстранилась, крепко сжимая в своих руках мои ладони, заглядывая мне в глаза:
— Северус, я хочу все тебе рассказать, — в голосе — решимость, а в глазах — искры душевной боли.
Вот и настала эта минута.
Я так давно хотел заглянуть в ее голову, узнать тайну, которая окутывала Гермиону Грейнджер.
И вдруг… испытал неясный, почти первобытный страх…
Что
Хочу ли знать?
Нужно ли это мне? Нам?
Но еще раз взглянув в любимые бездонные омуты, понял, что это необходимо… Ей нужно выговориться. Значит, я выслушаю.
Протянул ей палочку и извлек из кармана сюртука пустой пузырёк: Гермиона посмотрела на меня удивленно, а потом отрицательно замахала головой:
— Нет. Я хочу, чтобы ты проник в мои мысли.
— Может, все-таки обойдемся Омутом Памяти? — мягко поинтересовался я. — Ты и так сегодня пережила потрясение. И мне очень не хочется делать тебе больно.
— Нет, — отчаянно всхлипнула девушка, но тут же взяв себя в руки, проговорила спокойнее. — Я хочу, чтобы ты знал, что я тогда чувствовала и думала.
Да… Омут Памяти позволяет быть просто сторонним наблюдателем, а вот легилименция…
Я устроился напротив нее и нерешительно спросил, крепче сжимая палочку:
— Сейчас?
— Да.
— Легилименс!
Она дала мне посмотреть почти пять лет свой жизни…
Я увидел все события, услышал все ее мысли, ощутил все ее чувства… Я растворялся в них, пропускал через себя, практически осязая, переживая вновь… вместе с ней.
В какой-то момент я готов был вырваться из плена ее разума и исправить ту ошибку, которую только что совершил.
Я не убил Маклаггена.
А нужно было расчленить этого подонка! Убить медленно и изощренно!
Ненависть обуревала меня, ярость сжигала изнутри, требуя расправы, подталкивая к жестокости!
Все мое естество требовало в те минуты одного… мести.
Но теплые девичьи ладони на моих руках и тихий шепот «Посмотри дальше» заставляли перенести мои дьявольские планы по умерщвлению мерзавца на потом.
А дальше…
В какой-то момент я захотел придушить самого себя… За свою безмозглость, жестокость, слепоту. За свою недогадливость и… похоть.
Я в ее воспоминаниях…
Ее мысли обо мне…
Темные, мрачные, пропитанные тоской, безнадегой, отвращением…
Но постепенно все образы, картинки как будто посветлели, наполнились яркими красками и пропитались счастьем… И сейчас я пропускал эти эмоции через себя, растворяясь в них, ощущая себя на вершине блаженства…
И вот… последняя картинка. Самая важная.
То о чем, она хотела поговорить, когда я пришел попрощаться.
То, из-за чего она была сама не своя в последние дни, доводя меня до отчаяния.
Я покинул ее разум.
Ошарашенный, во все глаза уставился на притихшую Гермиону. Осознание только сейчас накрыло меня волнами счастья и благодарности.
Я привлек к себе напрягшуюся девушку, прижимая к себе покрепче…
Как она могла подумать, что я не обрадуюсь?
Зарылся носом в ее волосы за ушком и прошептал: