Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
А так хотелось.
Автоматически натянула на себя первое попавшееся платье и мантию… На глаза попались два рисунка… Не думая, что делаю, просто повинуясь порыву, схватила их, сминая в бесформенный ком, и положила в карман.
Больше ничего с собой не брала.
Не хотела. Не могла.
Сквозь нахлынувшие слезы осмотрела нашу комнату… наш дом… Дом, в котором я познала такую радость… и такое горе…
А потом…. Уже не было сил ни сопротивляться, ни оттягивать этот момент… Маклагген перенес меня в одно весьма
Так я оказалась у мадам Харрис.
========== Глава 22.
– Воспоминания Гермионы Грейнджер: Дом Терпимости. ==========
Мадам Харрис оказалась эффектной, моложавой женщиной с хищным блеском в глазах. Она была строгой, жестокой, но, нужно отдать должное, весьма проницательной. Эта женщина великолепно понимала мужскую натуру: желания и сокровенные мечты всех клиентов она читала как раскрытые книги. И это без каких-либо навыков легилименции. Просто основываясь на одном жизненном опыте.
Харрис долго и придирчиво меня рассматривала. Как породистую лошадь, выставленную на обозрение требовательному покупателю.
После всего пережитого за эту нескончаемую ночь безразличие завладело моим сознанием. Плевать. Мне все равно не спастись.
Все было как в тумане. Их с Маклаггеном разговор доносился обрывками…
— С ней могут быть проблемы… Она явно из строптивых…
— Не волнуйся, девчонка знает, что другим придется расплачиваться за любое неповиновение… Она будет покорной. Так, Грейнджер?!
Вопрос, пробившийся сквозь спасительную корку безразличия, заставил вздрогнуть…
— Я задал тебе вопрос!
— Да.
Харрис опять неверяще посмотрела в мою сторону.
— Ладно, проверим. Сейчас пусть отоспится, а вечером подберу ей первого клиента. Девственница?
Кормак расхохотался:
— А в твоем заведении такие бывают?
— Я просто спросила, — ничуть не смутилась сутенерша.
Они еще о чем-то спорили, договаривались… А я стояла, уставившись в одну точку…
Внезапно Харрис оказалась очень близко. Крепко схватив за локоть, она потащила меня в коридор. Сотни дверей, переходов… Я смотрела… и ничего не видела… Только слышала звук ее каблуков и тихий, вкрадчивый, ледяной голос, отражающийся от стен…
— Надеюсь, мы сработаемся. Будешь вести себя хорошо — я могу сделать так, что твое пребывание здесь не будет особо мучительным, а если нет… Здесь бывает много мужчин, любящих причинять боль. Поняла?
Сил хватило только кивнуть в знак того, что я все усвоила.
Харрис завела меня в какую-то небольшую комнату.
— Теперь это твоя обитель. Там ванная и гардеробная. Избавься от этих тряпок, — она брезгливо подцепила пальцами воротник моего просто платья, — здесь мои девочки носят только самые роскошные наряды. И ложись спать. Теперь твоя основная работа начинается поздним
Она пристально вглядывалась мне в лицо. Я выдержала этот странный взгляд. Казалось, она вот-вот что-то скажет, но женщина резко развернулась и, громко стуча каблуками, скрылась за дверью.
Горячая ванна немножко расслабила скованные оцепенением мышцы. Но взамен опять пришли слезы… Хотелось утопиться, но даже этого делать я не имела права… Уизли не заслуживают большего горя…
Я долго сидела в остывающей воде, уткнувшись носом в колени. Пыталась представить, осознать, что теперь будет…
Заснуть так и не смогла. Стоило сомкнуть веки и провалиться в утешительную дремоту, как я тут же видела остекленевшие глаза Рона…
Окон в моей обители не было, и я просто мерила шагами комнату, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. Загнанной в капкан жертвой… Так ведь Кормак сказал…
Вечером двери распахнулись, и ко мне величественно вошла мадам Харрис, а за ней — эффектная молоденькая блондинка. Позже я узнала, что ее звали Мэрри.
Хозяйка придирчиво осмотрела мое осунувшееся, искаженное горем лицо и, недовольно нахмурившись, бросила своей помощнице:
— Приведи девчонку в должный вид. Ее мордашка должна сиять свежестью! — и, усевшись в кресло, принялась наблюдать за процессом.
Пальцы Мэрри были уверенными, мягкими, очень теплыми и нежными. Она аккуратно наносила мне на лицо тонны косметики. А потом занялась спутанными волосами. Я не испытывала к ней отвращения, а какую-то вдруг нахлынувшую волну непонятной симпатии. Хотелось уткнуться носом ей в плечо и рыдать, причитая обо всех своих несчастьях. Я смотрела в ее милое лицо: девушка вдруг подбадривающее улыбнулась.
— Все будет хорошо. Главное, покорность и…
— Мэрри, замолчи! Сегодня пусть во всем разбирается сама, а потом мы объясним ей разницу! — хозяйка скрылась в гардеробной и принесла полупрозрачное, невероятно откровенное платье.
— На каблуках хоть стоять сможешь? — недовольно поджав губы, но спокойно поинтересовалась она у меня.
— Я обычно ходила на плоской подошве, — проговорила я, поражаясь своему равнодушию и безразличию.
Меня сейчас принаряжают, прихорашивают, чтобы отдать какому-то ублюдку в пользование, а мне… даже не страшно. Противно до дрожи в коленях, но не страшно.
— Значит, будешь босиком. Мэрри, выпрями ей волосы и распусти.
— Я приду за тобой, когда будет твой выход, — негромко проговорила Харрис, когда все было готово. — И советую не забывать: от тебя зависит жизнь многих.
В груди болезненно защемило. Спасибо, что напомнила, ведьма.
Первым клиентом оказался поджарый, симпатичный мужчина средних лет. Я никогда не видела его ни в каких газетах. Он с интересом разглядывал меня, натянув на лицо слащавую улыбку, но вот глаза были холодными и жестокими.