Жеребята
Шрифт:
– Вот придет ли-Игэа, он и скажет тебе, когда ты сможешь гулять и на коняшках ездить, - словно извиняясь, заговорил Зарэо.
Словно в ответ на его слова дверь уже не приоткрылась, а распахнулась, и в полумрак спальни шагнул высокий светловолосый человек в длинном, искусно сотканном шерстяном плаще.
– Как здесь темно!
– воскликнул он.
– Здравствуй, Зарэо! Здравствуй, Раогай, дитя мое! Надо отодвинуть штору.
И, не дожидаясь, пока Зарэо позовет рабов, странный гость левой рукой резко отодвинул
– Вот так-то получше, - рассмеялся он.
В дневном свете, льющемся в комнату, теперь было хорошо видно, что у человека открытое благородное лицо с выступающими скулами и крупным острым носом. Когда луч света упал на него, то синие глаза гостя вспыхнули удивительным пламенем, словно бьющим изнутри.
– Зэнсти Игэа, гоэрто!
– засмеялся Зарэо, произнося приветствие по-фроуэрски, с необычным для аэольского уха ударением в имени гостя на первый слог.
– Друг, Игэа, здравствуй!
– продолжил он уже на родном аэольском.- Проходи и садись!
– Зэнсти Игэа!
– произнесла и девушка, старательно выговаривая гортанные фроуэрские звуки.
– Ли-Игэа, отец не разрешает мне выходить на улицу!
– Отец прав, милое дитя, - ответил Игэа по-аэольски, но в речи его был слышен акцент.
– Тем более, на улице сегодня сыро и холодно... Дай мне твою руку, я посмотрю, что за пульс у тебя сегодня.
– Пульс у меня превосходный!
– заявила Раогай, с готовностью протягивая врачу свою тонкую, но сильную руку.
– И я почти уже не кашляю.
Раогаэ последний раз показал сестре язык через полуприкрытую дверь и удалился в свою комнату.
Игэа присел на маленький табурет рядом с постелью занемогшей дочери Зарэо, и, взяв ее за руку, некоторое время молчал.
– Дитя мое, ты еще слаба, - твердо сказал он.
– Нет!
– возмущенно заявила Раогай и заливисто закашлялась.
– Вот-вот, - покачал головой Игэа.
– Много влаги скопилось в груди - это опасно.
И он, приложив ухо к спине Раогай, тщательно и долго слушал ее дыхание. Потом покачал головой и натер Раогай ароматным бальзамом, а потом стал заворачивать ее, как маленькую, в теплое шерстяное покрывало.
– Так, так!
– заметил Зарэо, помогая врачу, потому что Игэа действовал только левой рукой. Правая рука его была пристегнута ремнем - бессильная, словно неживая.
– Связать ее по рукам и ногам, чтобы не бегала ночью по Тэ-ану!
– Сегодня тебе надо остаться дома, Раогай, - повторил Игэа.
– Но мне так скучно дома, милый ли-Игэа, - проговорила рыжая девушка.
– Возьми вышивание, - предложил примирительно ее отец, но Раогай состроила такую гримасу, что воевода махнул рукой и спросил, вернее, утвердительно сказал:
– Ты ведь на несколько
Зарэо дружески положил руку на плечо своего гостя.
– Да, буду рад, - ответил тот, улыбаясь - и глаза его снова стали удивительно лучистыми и глубокими.
– Ура!
– закричала Раогай.
– Ура!
– завопил из-за двери ее брат, так и не дошедший до своей комнаты.
– Отец, Раогаэ все время подслушивает!
– воскликнула Раогай.
– Я так никогда и не поправлюсь от переживаний! А переживаю я оттого, что он меня все время дразнит!
– Она влюбилась, ли-Игэа!
– сообщил из-за двери Раогаэ.
– Не скажу, в кого!
Ни воевода, ни врач не успели помешать девушке запустить в брата подсвечником, который, впрочем, врезался в закрывшуюся дверь.
– Да, Игэа, - потер лоб Зарэо.
– Ты не хотел бы повидать нового великого жреца, ли-шо-Миоци?
Лицо Игэа словно окаменело, сияние его глаз потухло. Тихим, невыразительным голосом он проговорил, поправляя плащ, укутывающий его правое плечо:
– Нет, Зарэо, нет. Спасибо.
Зарэо тяжело вздохнул.
– Ли-Игэа, - нарушила неловкую тишину Раогай, - а можно, вы снова начнете учить меня фроуэрскому языку?
– Что ж, - улыбнулся светловолосый фроуэрец, - я не против. Давай начнем заниматься снова.
– А ваша жена, Аэй, знает фроуэрский?
– полюбопытствовала дочь воеводы.
– Да, Аэй знает много языков. Фроуэрский, и свой язык, соэтамо, и ваш, аэольский, и язык степняков - ее отец ведь был степняком, одним из спутников великого Цангэ.
– Цангэ?
– удивился Зарэо.
– Это же тот самый великий вождь степняков, который был убит своими же, стрелой в спину, когда вел подмогу к битве при Ли-Тиоэй?
– Да. Это тот самый Цангэ. А отец Аэй после гибели Цангэ все-таки пришел к Ли-Тиоэй, сражался там... а потом много странствовал и взял жену с островов Соиэнау, где живет народ соэтамо.
– Они чтут Царицу Неба?
– Да, да, - ответил Игэа - задумчиво, словно рассеянно.
– Царицу Неба.
Зарэо кивнул головой - печально и понимающе.
– А наша мама ведь тоже знала фроуэрский?
– спросила вдруг дочь воеводы.
– О да, - проговорил Зарэо.
– о да, дитя мое, - повторил он. И, чтобы сменить тему, добавил:
– А ли-Игэа знает даже белогорский язык. Как сам ли-шо-Миоци.
Раогай пожалела, что отец сказал это - Игэа нахмурился, словно от сильной боли, но через несколько мгновений лицо его снова просветлело.
– Хорошо, дитя мое, - сказал он.
– Мы продолжим занятия фроуэрским языком. Я уверен, что скоро ты будешь говорить на нем, как твоя мать...
– тут он осекся и словно извиняясь, посмотрел на Зарэо, - ... как природная дочь реки Альсиач.