Жеребята
Шрифт:
– В видении твоем забывает себя сердце...
Он бросил на угли жертвенника пригоршню ладана, и невзрачные крупинки, расплавляясь, вознеслись клубами легкого ароматного дыма. Солнечный луч пронизал их.
Он склонился, простираясь перед жертвенником. Благовонные ветви дерева луниэ потрескивали в огне, их горький запах смешивался с запахом горного ладана.
Он долго лежал ниц, простирая руки вперед, и молился. Когда он встал, угли уже покраснели, ладан расплавился, а солнечные лучи раскалили медное изображение Шу-эна, проходящего
– Подойди ко мне, - приказал он мальчику, спрятавшемуся у основания молочно-белой колонны. Тот, широко раскрыв глаза, в которых мешались страх и восторг, подошел к жрецу.
– Велик Шу-эн Всесветлый, - раздался тонкий голосок. Миоци чуть было не рассмеялся - так неподходяще зазвучал он рядом с высящимися мраморными ступенями жертвенника.
– Велик Шу-эн Всесветлый,- ответил жрец мальчику. Внезапно Миоци узнал в нем того самого ученика, которому он дал когда-то горсть орехов из храмовой корзины за лучшее чтение. Миоци еще тогда бросилась в глаза его неестественная бледность, но теперь мальчик казался еще более заморенным.
– Что ты здесь делаешь?
– Я учился молиться, - серьезно сказал тот, глядя в глаза Миоци.
– Как тебя зовут?
– Огаэ. Огаэ Ллоиэ.
– Вот как... А почему тебя тогда не было среди учеников, когда я проводил испытание для тех, кто хочет стать писцом? Ты не хочешь учиться ничему, кроме молитвы?
– Нет, мкэ - я очень хочу учиться всему... очень! Я очень хочу стать писцом,- юный собеседник белогорца еще больше побледнел от волнения.- Учитель Зэ не разрешил мне прийти.
– Почему?
– удивился Миоци, пожалев, что не уделял достаточного внимания храмовой школе для младших мальчиков.
– Я не знаю, мкэ ли-шо-Миоци. Наверное, потому, что отец давно не платил за учебу.
– Тогда тебе придется пройти испытание сейчас. Ты готов?
Миоци взял с низкого резного столика один из богато украшенных свитков, развернул его на середине и велел мальчику читать. Тот без запинки начал читать, а Миоци одобрительно качал головой.
– О, восстань!
Утешь ожидающих Тебя,
обрадуй устремляющих к Тебе взор.
– О, восстань!
Тебя ждут реки и пастбища,
к Тебе взывают нивы и склоны холмов,
– О, восстань!
к Тебе подняты очи странников,
в Тебе - радость оставленных всеми,
– О, восстань!
чужеземец и сирота не забыты Тобой,
чающие
– О, восстань!
В видении Твоем забывает себя сердце -
– О, восстань!
– Хорошо... а сколько утренних гимнов ты знаешь наизусть?
– Все, мкэ ли-шо-Миоци.
– Все?!
Огаэ испуганно кивнул.
– Тебя часто наказывают?
– Да, мкэ ли-шо-Миоци...- еще более испуганно проговорил мальчик.
– За ложь, надо полагать?
– Н-нет...
– Замечательно. Читай наизусть девятнадцатый гимн.
Mаленький аэолец закрыл глаза и срывающимся от волнения голосом начал:
"Тебя ищет странник,
бездомный в ночной дороге,
к тебе взывает
блуждающий в буран в степи... "
Он не видел, как Миоци улыбается, слушая его.
– Достаточно. Как ты их выучил?
– Я хожу сюда и слушаю, как их читаете вы, мкэ ли-шо. Я хочу научиться молиться,- повторил мальчик, глядя на жреца широко распахнутыми серыми глазами.
– Ты хотел бы служить Шу-эну Всесветлому?
– Конечно! Он благ, как поется в гимнах... Но в его служители берут только тех, у кого светлые волосы. Так сказал учитель Зэ.
Миоци взьерошил его жесткие темно-русые вихры.
– Бог не смотрит на твои волосы, а только на желание твоего сердца...Запомни это. Что же - собери угли с жертвенника в корзину. Это будет знаком того, что Огаэ Ллоиэ стал служителем Шу-эна Всесветлого.
Мальчик, затаив дыхание, подошел к мраморной лестнице и благоговейно поднялся по истертым многими поколениями жрецов ступеням. Он тщательно собрал все угли в вызолоченный сосуд и, поклонившись, подал его Миоци.
– Ты даже и это успел запомнить!
– засмеялся Миоци, принимая из его рук сосуд и ставя его назад на жертвенник.
– Скажи своему отцу, что ты будешь прислуживать у алтаря Всесветлого, и что ли-шо-Миоци берет тебя в ученики.
– Правда?
– воскликнул Огаэ и осекся - так вести себя не дозволялось.
– Правда, - кивнул Миоци, словно не заметив этой невольной дерзости.- Слово белогорца. Беги, обрадуй своего отца!
– Он... он далеко, мкэ. Я живу при школе учителя Зэ.
– Вот как, значит...- Миоци снова погладил его по голове, задумался на мгновенье и сказал весело:- Тогда скажи учителю Зэ, что тебя берет в свой дом ли-шо-Миоци. Я подойду и поговорю с ним, а ты собирай свои вещи. А это тебе, - белогорец высыпал ему за пазуху горсть орехов из жертвенной корзины.
– Беги!
– и он слегка подтолкнул мальчика, замершего в растерянной радости.