Зимопись. Путь домой. Аз
Шрифт:
Чего захочет человек из другого мира – более сильного в отношении знаний об оружии и способах захвата власти?
Ответ – внутри вопроса. С помощью оружия захватить власть. Зачем? А просто так.
Допустим, валяется на улице кошелек. Совестливые люди отнесут его в полицию, но таких – считанные единицы. Если внутри не важные документы, а только ценности, подавляющее большинство решит, что это благодарность судьбы за былые издевательства, и оставит найденное себе.
А еще какая-то часть населения с удовольствием стибрит кошелек, если тот будет плохо лежать. Хорошо он лежит или плохо, каждый определит сам, и помимо моральных устоев сыграть роль могут перепад настроения или даже аховость материальной ситуации. Как ответил один подсудимый на вопрос «Зачем вы ограбили банк?»: «А он первый начал!» Когда пролетариату нечего терять, кроме цепей, он способен на что угодно. А, например, Германия на момент торжества фашизма была культурнейшей страной мира. То есть, устои устоями, а сиюминутная ситуация может изменить их до неузнаваемости, носители устоев и сами не поймут, как же так получилось.
И, в продолжение темы, обязательно найдутся такие, кто, завидев кошелек даже не бесхозный, а вполне чей-то, в чьем-то кармане или в чьей-то квартире, захочет отобрать его просто по праву сильного. Эволюцию никто не отменял, выживает сильнейший, а неудачник гибнет – это закон природы.
Страна башен, закостеневшая в «законах Аллы», – как раз такой кошелек.
Допустим, отобрали. Что дальше? Среднестатистический гражданин удовольствуется ролью местного царька и, допускаю, будет править мудро и справедливо. Не обязательно, но возможно. В глубине души все люди добрые и хорошие, только глубина разная. Когда получил все – чем-то можно и поделиться. Проявить милосердие. Допустим, непримиримых врагов, взятых в плен или арестованных по доносам, не сажать на кол и не четвертовать прилюдно, а тихо повесить. И лишь их одних, без членов семей до седьмого колена. Чем не благородство и высшая милость?
Это мы говорим о среднем человеке без особых заморочек (но исключительно из тех, кто живет по принципу «пан ил пропал», то есть в борьбе за власть готов рисковать головой. Поэтому тем, кто жизнь ставит дороже власти и денег, примерять на себя эту ситуацию не обязательно). Амбициозный же или морально обиженный, когда сядет на трон, потребует раболепия и абсолютизма, а также провозглашения себя богом или Его единственным заместителем. Со всеми вытекающими. Что будет дальше – лучше не представлять. В учебнике истории все рассказано неоднократно.
Что-то меня не туда понесло. Пришелец явился не один, иначе вся страна не встала бы на уши. Пришла сила, против которой потребовались все резервы. И если в моих рассуждениях заменить личность на группу единомышленников, то все намного хуже, чем кажется. Бандиты построят большую «зону», религиозные фанатики – халифат или орденское государство без права на иное мнение, язычники поставят идолов, коммунисты всех уравняют, еще кто-то придумает что-то новое или вытащит из запасников истории поеденное молью старое, и в обязательном порядке все будут принуждать к счастью по собственному рецепту – силой, с физическим устранением сопротивляющихся. По-другому не бывало и не будет. И кем бы ни были пришельцы, под каким девизом ни убивали бы людей – у них, при достаточной мощи, все получится.
И только у честных людей, мечтающих о свободе-равенстве-братстве, ничего не выйдет – потому что к власти такие прийти не могут по тем же законам истории: добрые милосердные правители во все времена рушили свои созданные тиранами страны и империи. Добрый человек не пробьется к власти, его убьют чужие за слабость или свои за принципиальность.
Итог неутешителен. Кто бы ни захватил власть в стране башен, нам с ними будет не по пути.
Мы – романтики, нами движут эмоции. Гнев. Месть. Чувство несправедливости. При большой удаче и мы можем сесть на трон, но у нас нет программы. Каждый, наверняка, видит возможное будущее по-своему.
Малик сказал:
– Не надо усложнять. «Уйти, чтобы вернуться» – сложный план, а объяснения того, что происходит, обычно более просты. Допустим, что, как уже было однажды, на причал прибыло слишком много людей – скажем, пассажирский самолет упал или, например, вахтовый вертолет с кучей народа. Значит, появилось много «чертей», и требуется масштабная зачистка. А представьте, что это был военный борт с десантниками? Тогда аллехвалинцам кирдык.
– Полнолуние было почти три недели назад, – напомнил я. – До следующего – больше недели. Что-то не сходится.
– Про полнолуние – это догадка, а не факт, – сказал дядя Люсик. – На самом деле все может быть совсем по-другому.
– А даже если и не по-другому, – усмехнулся Малик. – Три недели у затаившихся после «причаления» ребят ушло, чтобы понять, что к чему, обзавестись оружием или наметить, где его взять. Теперь они перешли к действиям – вот тут все и взбаламутились. – Он задумчиво куснул губу и продолжил: – Впрочем, вариант, что о путях туда-обратно узнали спецслужбы, я тоже со счетов не скидываю. Если путь между мирами существует, государство о нем рано или поздно узнает. И если вторжение осуществило государство…
Я внес еще одну версию:
– Или государство из другого, не нашего мира.
Малик нахмурился. Дядя Люсик же подхватил:
– Два параллельных мира, которые мы на сегодня знаем – прямое указание на то, что их может быть сколько угодно. И вот, например, еще вариант: через тот же портал, что и мы, или через какой-то другой, могла пройти неизвестная нам сила, от которой в свое время бежали беловолосые.
Малик кивнул и промолчал.
Я развил ту же тему:
– Или вторглись именно беловолосые – массово, чтобы захватить новые территории. Для людей, которые ловят стрелы на лету, это, как мне кажется, проще, даже если перевес будет у противника.
– Не надо обобщать, Юлиан мог быть особенным, – возразил дядя Люсик. – У нас тоже встречаются уникумы: одни шпаги глотают, вторые с завязанными глазами по мишеням не промахиваются, третьи зубами сталь перекусывают… Нельзя всех мерить по первому встреченному экземпляру.
– А я поддержу Чапу, – наконец высказался Малик. – Из трех известных нам беловолосиков все превосходят остальных. Ловкостью. Силой. Красотой.
Точно, Юлиан всегда нравился женщинам, Ярослава – сногсшибательная внешне и при этом бойкая и чувственная – не могла не нравиться мужчинам, а Ефросинья восхищалась своим дедом – тоже необычайно красивым и сильным. Три выделяющихся из общей массы из трех известных – статистика явно в пользу беловолосых.
– Пока мне ясно одно, – подытожил дядя Люсик. – Кем бы ни были пришельцы, которые вторглись в страну (если это, конечно, пришельцы) и против кого бы ни воевали цариссы, наше дело – сторона. Неведомых чужаков поддерживать нельзя однозначно – вспомните, как с помощью англичан, французов и испанцев индейские племена боролись со своими вредными соседями. И где теперь те племена? Если придут «наши» – пока в кавычках – мы должны понять, чего они хотят, и только потом объявлять, что, мол, вы и мы – одной крови. И даже если припрет, то соглашаться лишь на временное сотрудничество. А еще вполне допускаю, что никаких пришельцев может не быть, и вся заварушка – новая борьба за власть. К примеру: цариссы против царицы или царица против сестричества. До сих пор тайный клуб землянок контролировал каждую из ветвей власти, но нет ничего вечного.