Зимопись. Путь домой. Аз
Шрифт:
Я уловил суть вопроса.
– Тебя интересует, как она относится к чертям? Узнает об этом прилюдно – тут же сдаст с потрохами, а наедине извлечет из ситуации максимум. Деда же своего она не сдала, хотя он явный пришелец откуда-то.
– Получается, что если нарыть на нее подходящий компромат, то можно договориться о чем угодно?
– Думаю, да, – признал я.
Перешептываясь, мы раздевались, настало время ложиться в постель. Я занял место слева, дядя Люсик – справа. Малик, потушив факелы, расположился в ногах поперек.
– Кстати, что это за времена такие, на которые намекала царевна? – спросил он меня и жеманно выговорил, подражая голосу и манере Ефросиньи: – «Возможно, у нас даже получится вместе вспомнить времена…»
Хорошо, что темно.
– Царевна уже подбивала ко мне клинья, а я уперся.
Вдаваться в подробности не хотелось.
– Тогда все ясно. – Малик умолк.
Сразу же заговорил дядя Люсик:
– А кто еще не прочь заполучить тебя в невесторы? Огласите, пожалуйста, весь список.
– Меня примеряли на себя в этом качестве все спасенные из плена царевны.
– Все пятнадцать?! – Брови Малика поползли вверх.
Пусть и незаслуженное, но произведенное впечатление мне понравилось.
Я как можно небрежнее пожал плечами:
– На безрыбье, как известно, и рак рыба.
– Слова не мальчика, но мужа. – Дядя Люсик зевнул. – Спокойной… пардон, кажется, я по дому соскучился. Красивых снов.
Спать в кровати оказалось не просто замечательно, а… не знаю как. Потому что я ничего не почувствовал: веки едва прикрылись, а дядя Люсик уже тряс за плечо:
– Подъем. Уехать нам лучше раньше, чем хуже позже.
Он поднял нас задолго до рассвета. Несколько ночных часов пролетели быстрее секунды, тело требовало продолжения банкета, то есть, сна, голова не работала. Не слушались мышцы.
Это никого не волновало. В том числе и меня. Человек ко всему привыкает, а слово «надо» – главное слово, которому, будь моя воля, я учил бы детей раньше, чем даже долгожданным «папа» и «мама». Если ребенок проникнется смыслом «надо», то родителям большего и не требуется, они уже будут счастливы. Ученые спорят, как появился человек разумный: взяв в руки палку или приручив огонь? Фигня то и другое. На самом деле только «надо» делает человека человеком.
Царевна Ефросинья провожать не вышла, хотя ее известили о нашем отбытии. Вернувшийся бойник сообщил:
– Хозяйка желает доброго пути и успешного решения всех проблем. По возвращении цариссы Анисьи предложение о невесторстве будет подтверждено или, если это по каким-то неизвестным ныне причинам невозможно, то отозвано. В любом случае царевна Ефросинья дождется известий из крепости о новом статусе объявленного невестора.
Нам отперли ворота, и башню мы покинули в темноте, тишине и промозглой предутренней свежести. Все же сон в кровати, ужин за столом и, в целом, жизнь в домах – очень расхолаживают.
На востоке занималась только-только проклюнувшаяся заря, над лесами и уходящей вдаль дорогой слегка розовело, и радовало, что дальнейший наш путь лежал именно туда. К свету. Я бы даже сказал «к Свету». Из окружавшей нас тьмы – к чему-то лучшему.
Умею же я себя успокаивать. Получается не всегда, но когда получается – чувствую себя гением аутотренинга и нейролингвистического программирования. Самое чудесное – это если теория становится эффективной практикой при почти нулевом знании теории. Разве не повод в очередной раз восхититься собой? Сам себя не похвалишь – никто не похвалит.
Главное в таком случае – не зазнаться. Выше прыгнешь – ниже падать. И больнее. Проверено.
Быстро оставленный позади поселок просыпался, ветер нес нам вслед запахи горящих дров и свежего хлеба. Мы спешили. Чем меньше посторонних нас увидит, тем лучше. И уйти с дороги лучше бы затемно – мало ли кто едет по срочным делам невзирая на время суток? Даже если повезет, и встреченный окажется категорически нелюбопытным к нашей истории или же кладезем полезной информации – мало ли кто еще проедет мимо или нагонит и решит тоже познакомиться и поговорить?
Вскоре башня осталась достаточно далеко. Малик покрутил головой и, убедившись, что из поселка нас не видно, свернул с дороги к оставленным в лесу товарищам.
– Ну и что мы узнали? – хмуро поинтересовался он.
– А мы что-то узнали? – вопросом на вопрос ответил дядя Люсик. – Миссия провалена. На будущее мы сумели проложить тропинку в семейство Анисьи, но о событиях, которые перевернули нормальный уклад владетельных семей, мы не узнали ничего.
– Котя обещал наведаться ночью в ближайшую деревню, – сказал Малик. – Его экспедиция может оказаться удачнее нашей.
– В плане информативности… – начал дядя Люсик.
– Стойте. – Малик застыл на месте.
Что-то в его голосе заставило нас повиноваться раньше, чем понять, что происходит.
– Изображаем, что отошли с дороги по маленькой нужде. – Малик сделал несколько шагов в сторону от нас.
Мы с дядей Люсиком отвернулись друг от друга, приподняли юбки, а глазами осторожно покосились поочередно в каждую из сторон. Нигде никого, дорога пуста в оба конца, и по обочинам, насколько хватало взгляда, тоже пусто. Может быть, Малик что-то услышал?
Нет, с приспущенными спереди штанами он делал вид, что занят поливанием невысокой травки, сам при этом разглядывал воткнутую в землю стрелу. Заметил же, хотя мы с дядей Люсиком беспечно прошли мимо. Пора спускаться с небес на землю. Пока я хвалил себя за успехи в одном – чуть не проспали гибельное другое. И если бы не зоркость и некая звериная интуиция Малика…
– Болдырь так и не научился правильно вязать узлы на оперении. – Малик отвел взгляд от стрелы. Наклон древка сообщал, что она прилетела из леса – именно оттуда, куда мы направлялись. – Это сигнал для нас: туда идти нельзя.