Английские письма или история кавалера Грандисона
Шрифт:
Я пошелъ въ ея горницу съ Камиллою. Она была вся въ слезахъ. Она опасалась, сказала она мн, что я съ трудомъ могу ее простить, но почитала себя увренной, что я оказалъ бы ей сіе великодушіе, естьлибъ могъ узнать т противоборствія, кои произходятъ въ ея сердц. Я всячески старался возстановить спокойствіе въ ея мысляхъ; я уврялъ ее что буду поступать по ея желаніямъ; что ея письмо будетъ моимъ путеводителемъ а ея совсть правиломъ моихъ желаній. Но находясь въ движеніяхъ, коихъ нкоторую часть я примтилъ не смотря на усиліе съ коимъ она старалась сокрыть оныя, она просила меня наконецъ ее оставить, принудя меня сперва общаться видться съ нею въ слдующей день. Ея взоры, кои начинали заблуждаться, принудили меня тотчасъ выдти, дабы скрыть собственное мое движеніе. Но вышедши съ такою поспшностію, я весьма удивился увидя отца Марескотти подслушивающаго [поелику примтилъ сіе я ясно изъ его смущенія, и
Оставимъ сіе извиненіе, любезный мои отецъ, сказалъ я ему съ пріятнйшимъ и учтивйшимъ видомъ. Естьли вы сумнвались о моей лестности; то я почитаю себя вамъ обязаннымъ за вашъ способъ, дабы меня въ томъ испытать. Онъ многократно просилъ у меня прощенія, признаваясь мн при томъ, что онъ почиталъ невозможнымъ, чтобъ молодой человкъ, о любви коего ни мало не сумнвались къ самой любви достойнйшей двиц въ свт, удержался въ предписанныхъ ему предлахъ, и не употребилъ бы въ свою пользу той власти которую онъ иметъ [поелику всмъ то извстно] надъ ея склонностями. Я пошелъ съ нимъ къ Іерониму: увривши его сперва что сіе мало значущее приключеніе предано уже забвенію, и что мое къ нему почтеніе ни мало отъ того не уменьшилось. Коликократно, любезной Докторъ, не испыталъ уже я непреодолимой ненависти отъ того человка коего прощалъ въ подлости? Но такой нимало не ожидалъ я отъ отца Марескотти. Онъ способенъ къ великодушному признанію. Онъ едва осмливался взирать на меня во все то время, кое я препроводилъ съ нимъ.
И такъ возвратясь на мою квартиру я засталъ у себя Графа Бельведере, которой дожидался меня уже боле часа. Мои люди сказали ему когда онъ пришелъ, что о моемъ возвращеніи не извстны; но онъ обьявилъ, что ршился со мною видться, какъ бы я поздо ни возвратился. Его же собственной человкъ просилъ меня стараться о моей безопасности, увдомляя меня, что посл оказаннаго мн имъ посщенія онъ не былъ ни на единую минуту спокоенъ; что онъ многократно повторялъ, что жизнь для него тягостна, и что выходя изъ своею дому онъ взялъ съ собою два пистолета. Не опасайся ничего, сказалъ я сему человку. Твой господинъ человкъ весьма честной. Ни за что въ свт я не пожелаю причинишь ему нималйшаго зла и ласкаюсь что не получу также сего и отъ него.
Я пошелъ къ нему съ поспшностію. Ето вы, Г. мой? Для чегожъ не увдомили меня [взявши съ нжностію его за об руки], что намрены были оказать мн сію честь или покрайней мр, для чего не приказали мн сказать, что вы находитесь здсь?
Вамъ приказать сказать.… Лишить васъ удовольствія разтаться съ Клементиною? Нтъ, я сего не желалъ; [находясь въ задумчивости] но увдомьте меня на чемъ вы ршились. Моя душа горитъ нетерпливостію знать оное. Отвчайте мн такъ какъ долгъ требуетъ отъ честнаго человка.
Ничего не ршено, Г. мой. Да и не льзя ршить прежде, пока совершенно не будутъ извстны о намреніяхъ Клементины.
Не ужели нтъ другаго препятствія…
Но и сіе препятствіе не весьма легко. Я васъ увряю, что Клементина знаетъ то чего она стоитъ. Она полагаетъ справедливую цну руки своея. Когда и въ самыхъ величайшихъ ея изступленіяхъ она всегда сохраняла живйшее чувствованіе сей разборчивости отличающей честную женщину; но теперь усматриваютъ оную въ ея рчахъ и въ дяніяхъ еще ясне. Она оказываетъ тмъ боле затрудненій, что ея фамилія никакого не длаетъ препятствія. Она ничего опрометчиво не длаетъ; и естьли вы можете изъ того получить какую ниесть пользу для своего успокоенія: ибо я усматриваю въ васъ безпокойство, то увдомлю о всемъ могущемъ случиться.
И такъ вы меня увряете, что еще ничего нершено. И общаетесь меня увдомить о всемъ могущемъ послдовать?
Общаюсь.
Даете ли честное свое слово?
Даю честное слово.
Очень хорошо, и такъ остается мн еще прожить нсколько дней въ сей нещастной жизни..
Г. мой… что значатъ сіи слова?
Вотъ что они значатъ, [выдергивая свои руки изъ моихъ и вынимая два пистолета изъ своего кармана.] Я пришелъ въ твердомъ намреніи дать вамъ на выборъ одинъ изъ сихъ оружій, естьли уже дло ршено, поелику я имлъ причину того страшиться. Я не разбойникъ и никогда не случалось мн употреблять оное. Я ни мало и непомышлялъ похитить у Клементины избраннаго ею супруга. Но единое мое желаніе состояло въ томъ, чтобъ та рука, которая должна соединяться съ ея рукою, избавила меня отъ несносной жизни. Хотя она отреклась быть моею супругою, но я не хочу и не могу жить видя ея во власти другаго.
До какой степени предаете вы себя забвенію, Г. мой! Но я вижу ясно, что вы находитесь въ смущеніи. Иначе Графъ Бельведере никогда не произнесъ бы сихъ словъ.
Мн совершенно было невозможно, любезной мой Докторъ, хотя нтъ ни малйшей вроятности чтобъ Клементина перемнила свое ршеніе, не увдомить Графа о точномъ нашемъ состояніи, поелику надежда кою бы онъ отъ того возыимлъ, единственно увеличила его отчаяніе, естьлибъ успхъ не сотвтстовалъ его желанію. Я весьма былъ доволенъ разсуждая съ нимъ о странныхъ ея намреніяхъ, и возобновляя ему свое общаніе. Онъ столько былъ спокоенъ разтаваясь со мною, что благодарилъ меня за мои извстія. Его человкъ равно и мои люди казались весьма удивлены видя насъ идущихъ въ хорошемъ разположеніи, и даже дружески. Я позабылъ было вамъ сказать, что проходя переднюю горницу, Графъ оставилъ на стол свой пистолеты. Работа на нихъ очень искусна, сказалъ онъ мн, возмите ихъ. Гдбы я теперь былъ и въ какія затрудненія не были ли бы вы приведены, будучи чужестранецъ и Протестантъ?… Я ихъ нимало не разсматривалъ, ибо вся моя злость долженствовала обратиться противъ самаго меня.
Я окончалъ сіе повствованіе сего дня, но не прежде отошлю его какъ завтра, когда узнаю то, что теченіе времени произвести можетъ. Любезной другъ! сколь мучительна неизвстность! можетъ быть я боле бы почелъ себя обязаннымъ имть терпливость, естьлибъ мое замшательство и мои прискорбія происходили мн отъ моего проступка.
"Примчаніе. Частыя посщенія производятъ новыя явленія, слдственно и новыя письма, кои представляютъ Клементину всегда приверженною къ своему ршенію, хотя смертельно сгараемою своею страстію. Законъ Кавалера подверженъ былъ новымъ смущеніямъ. Но съ обихъ сторонъ изьявляется единое токмо благородство и другіе предметы достойные удивленія. Но поелику здравіе Клементины, ежедневно приходитъ въ лучшее состояніе, ни мало не ослабляя ея ршенія; то Прелатъ и отецъ Марескотти, кои начинаютъ ласкаться равнымъ успхомъ съ обихъ сторонъ, стараются поддерживать оное съ великимъ искуствомъ и изьявляютъ нкую уже холодность къ Кавалеру. Онъ примтя оное не скрываетъ отъ Доктора Барлета, что его гордость была тмъ тронута. Впрочемъ, будучи твердо основанъ на своихъ правилахъ, онъ самъ предлагаетъ фамиліи, чтобъ ему позволили на нкое время отлучиться, единственно для того, дабы испытать отсутствіемъ, въ состояніи ли разумъ и мужество Клементины подкрпить ея силы. Ему приказано было самому просишь у ней сего позволенія, подъ тмъ видомъ чтобъ она сіе одобрила. Но она желаетъ имть съ нимъ переписку до его возвращенія, и Маркиза на то согласилась. Онъ отъзжаетъ на мсяцъ въ томъ намреніи, дабы употребить сіе время на объздъ многихъ Италіянскихъ городовъ.
ПИСЬМО LХХХ.
[Посылая къ ней письма Сира Карла.]
Лондонъ 1 Августа.
Боже милостивой! любезная моя, какія письма я къ теб посылаю! Я не мдлила ни единой минуты. Докторъ Барлетъ, получа ихъ не боле тому двухъ часовъ, желалъ чтобъ они были къ теб отосланы съ нарочнымъ. Я читала ихъ съ моею сестриціею, которая не давно сюда пріхала. Что должны мы теб сказать? Говори сама любезная Генріетта. Неизвстность гораздо боле умножилась нежели была прежде! Любезная двица! скажи, скажи намъ что ты о томъ думаешь. Естьлибъ я вошла хотя въ малйшую подробность, то сумнваіюсь… чтобъ оную когда нибудь кончила. Прощай, жизнь моя.
Генріетта Биронъ къ Милади Ж…
Замокъ Сельби. 11 Августа.
Вамъ сказать, любезная моя Милади, что я думаю о тхъ письмахъ, кои вы по милости своей прислали ко мн съ нарочнымъ; но мн гораздо легче увдомить васъ, что говорятъ о томъ здсь друзья мои. Они кажется усматриваютъ въ нихъ предметъ моея радости. Но могу ли я сама тому радоваться? Могу ли я принимать ихъ поздравленія? Клементина! сущей Ангелъ не въ примръ достойне Сира Карла Грандиссона, нежели Генріетта Биронъ! Сколь она велика и сколько напротивъ того я пала передъ собственными моими глазами! она не минуемо будетъ его супругою. Она должна быть его супругою. Она перемнитъ свое ршеніе. Вашъ братецъ столь твердъ въ своихъ попеченіяхъ! Она толико горитъ страстію!… Ктоже можетъ ласкаться получить мсто въ сердц Сира Карла посл ея? Моя гордость, милая моя, совершенно изчезла. Я равно и всякая другая женщина, должна ему казаться противною, когда онъ помышляетъ о своей Клементин. А тогда кто можетъ быть довольнымъ половиною такого сердца? Половиною, то есть, естьли онъ отдастъ справедливость сей удивительной женщин. Утшеніе мое, когда я считала оное пропадшимъ, состояло всегда въ томъ дабы видть его сочетавшимся съ женщиною толико превосходнаго достоинства.