Анна Каренина. Черновые редакции и варианты
Шрифт:
Тотчасъ посл жаркаго лакей подалъ пепельницы хозяйк и гостямъ. Хозяйка не курила, но, чтобы показать примръ, пыхнула пахитоску. Хозяйка предложила и Анн встать. Она встала, и Лиза Меркалова подошла къ ней.
— Мишка, пойдемъ, — сказала она, [1173] — и вы съ нами, Вронской, — обернулась она къ нему и направилась къ освщенной гостиной.
Лиза Меркалова [1174] взяла Анну подъ руку.
— Не правда ли, глупо все это? — сказала она и не заботясь о томъ, что хозяинъ былъ въ 2-хъ шагахъ. — И зачмъ мы сюда здимъ?
1173
Зач.: въ галлерею,
1174
Зач.: видимо, вдругъ полюбила Анну. Она
Анна, мигнувъ, показала на хозяина.
— Ахъ, это его дло не слушать, когда его бранятъ. Нтъ, вы мн скажите, какъ вы длаете, чтобы вамъ не было скучно? Я умираю отъ скуки везд.
—
— Ахъ, это такъ говорятъ. Ну вотъ нынче, ну вчера мы были у меня. Все т же. Ну что мы длали? Валялись по диванамъ. Скука. Нтъ, какъ вы длаете?
— Я никакъ не длаю, — отвчала Анна.
— Надо не бояться скучать, — сказалъ Вронской. — А то это какъ бояться не заснуть во время безсонницы, ни за что не заснешь. [1175]
1175
Зач.: — Чортъ знаетъ, какъ онъ уменъ.
— Вотъ это умно, — сказала Лиза Меркалова. — Ну, дайте мн папироску. — Миша подалъ ей. [1176] — Сядемъ тутъ, — прибавила она, указывая на диванъ и двери въ цвточную. Они [1177] сли, но Лиза Меркалова [1178] вдругъ встала. — Мн нужно сказать два слова Мари.
Анн показалось, что она подмигнула ей, уходя. Анна, [1179] ничего не отвчая, проводила ее глазами [1180] и тогда медленно обратила глаза на Вронскаго.
1176
Зач.: — Вотъ что, пойдемте посмотримъ оранжереи
1177
Зач.: пошли къ оранжереи и тутъ
1178
Зач.: вернулась съ половины дороги, какъ
1179
Зач.: остановилась
1180
Зач.: и сла на одно изъ тхъ пружинныхъ стульевъ, которые, какъ мячикъ, прыгаютъ подъ нами.
Неожиданный, но несомннный успхъ, который Анна пріобрла въ этомъ обществ, невольно польстивъ ей, сдлалъ то, что ей, чего она никакъ не ожидала, было весело. Но теперь, когда приближалась минута объясненія, ей стало страшно.
— Я не понимаю этихъ женщинъ, — сказалъ она. — Она хорошая натура, но... [1181]
— Что же? Что? — спросилъ Вронской, стоя передъ ней. [1182]
<Анна поняла, что нельзя было больше откладывать. Она взглянула еще разъ на это твердое, простое, честное и покорное лицо, и вс сомннія ея — стыдъ о томъ, что она предлагаетъ ему себя, исчезли для нея.> Она чувствовала, что онъ любитъ ее такъ, какъ нельзя любить больше, <и при свт этой любви все тяжелое и мрачное въ ея положеніи потеряло свою значительность.> Она сказала себ, что любовь, связывающая ихъ, было одно, оставшееся въ жизни, настоящее, и потому ничто изъ того, что не нарушало эту любовь, а, напротивъ, упрочивало ее, не могло быть не хорошо, и она прямо начала говорить то, что не въ силахъ была сказать вчера.
1181
Зачеркнуто: <какъ шутить этимъ? Не понимаю> я ршительно не понимаю ее.
1182
Зач.: <и любуясь на нее> чувствуя, какъ
— Я не сказала теб вчера, — начала она.
Но она поблднла, сказавъ эти слова, и, увидавъ сообщившійся ему испугъ, остановилась. [1183]
— Что, что? — проговорилъ онъ. — Что же?
— Я не сказала теб вчера, что, возвращаясь домой съ Алексемъ Александровичемъ, я объявила ему все.... Сказала, что я не могу быть его женой, что я люблю тебя.
Лицо Вронскаго приняло на одно мгновеніе строгое выраженіе, происходившее отъ первой мысли о неизбжности дуэли, пришедшей ему при этомъ извстіи.
1183
Зач.: — Я не знаю, но боюсь чего то нынче.
— Я давно желалъ этаго, — сказалъ онъ, [1184] — это лучше, тысячу разъ лучше. Мн жалко тебя за то, какъ тяжело это было теб.
Онъ говорилъ спокойно, но она замтила первое выраженіе строгости на его лиц и, объяснивъ его себ иначе, мучительно покраснла. Какъ ни старалась она себя уврить въ томъ, что нтъ ничего стыднаго въ томъ, что она сказала, мучительный стыдъ, раскаяніе, сомнніе въ немъ овладли ею.
— Мн нисколько не тяжело было. Это сдлалось само собой, — сказала она раздражительно.
1184
Зач.: улыбаясь спокойной улыбкой
— Я понимаю, понимаю, — говорилъ онъ, стараясь успокоить ее. Я однаго желалъ, я однаго просилъ — разорвать это положеніе и посвятить свою жизнь твоему счастію.
Онъ говорилъ, желая успокоить ее, но стыдъ и сомннія, забравшись въ ея душу, возбуждали
— Зачмъ ты говоришь мн это? — продолжала она раздражительно перегибая въ быстрыхъ пальцахъ письмо мужа. — Зачмъ говорить? Разв я могу сомнваться въ этомъ? Если бъ я сомнвалась... — Она не договорила. — Но что будетъ? Вотъ...
Она подала ему письмо мужа и пристально смотрла на него въ то время, какъ онъ опять съ тмъ же строгимъ выраженіемъ, какъ и въ первую минуту извстія, прочитывалъ внимательно письмо Алекся Александровича. Онъ не могъ удержать этаго выраженія лица, вызываемаго имъ всякимъ воспоминаніемъ объ оскорбленномъ муж. Теперь, когда онъ держалъ въ рукахъ его письмо, онъ невольно представлялъ себ тотъ вызовъ, который, вроятно, нынче же или завтра онъ найдетъ у себя, и самую дуэль, во время которой онъ съ этимъ самымъ холоднымъ выраженіемъ, съ нкоторымъ чувствомъ гордаго удовлетворенія, выстрливъ въ верхъ, будетъ стоять подъ выстрломъ оскорбленнаго мужа. [1185]
1185
Зачеркнуто: Натура Вронскаго была одна изъ тхъ сильныхъ натуръ, которыя никогда, ни въ какихъ случаяхъ не измнятъ тому, что они по своему воззрнію на міръ, воспитанному и врожденному, считаютъ своимъ долгомъ. Но Вронской раздлялъ и слабость этихъ характеровъ, у которыхъ опредленъ только весьма узкій кругъ условій, въ которыхъ прилагается это сознаніе долга.
Для Вронскаго не могло быть никакого сомннія о томъ, какъ онъ долженъ былъ поступить относительно оскорбленнаго мужа. Это было опредлено въ статьяхъ его кодекса долга, вмст съ тмъ правилами учтивости къ женщин, <ко всему слабому> и къ низшимъ и <независимости къ старшимъ,> высшей святости карточнаго долга <передъ долгомъ портнаго> и словъ, непрощаемости умышленнаго оскорбленія и т. п. Но многія условія были вовсе неопредлены въ этомъ кодекс, и относительно этихъ неопредленныхъ условій онъ ничего не зналъ и, когда сталкивался съ ними, былъ въ состоянiи совершеннаго невденія, что хорошо и что дурно. Такимъ неопредленнымъ условіемъ было теперь самое отношеніе къ Анн. Вчера еще, подъ вліяніемъ перваго впечатлнія извстія о ея беременности, онъ, подъ вліяніемъ чувства, просилъ ее бросить мужа и соединиться съ нимъ. Но подъ вліяніемъ ея рзкаго отказа онъ <вчера же ночью посл скачекъ, проснувшись и обдумывая свое отношеніе къ ней> нынче же утромъ усумнился въ справедливости своего прежняго желанія, и это сомнніе вспомнилось ему. «Она не хочетъ этаго. Мужъ не знаетъ или не хочетъ знать. Зачмъ же мн требовать этаго и навсегда связывать свою жизнь». Отъ этаго происходило то, что, когда онъ думалъ о своихъ отношеніяхъ къ мужу, онъ чувствовалъ себя твердымъ и сильнымъ. Когда же онъ думалъ о своихъ будущихъ отношеніяхъ къ ней, онъ чувствовалъ себя нершительнымъ, хотя онъ въ эту минуту искренно высказывалъ свою радость о разрыв ея съ мужемъ.
Въ отношеніи же къ ней въ голов его мелькнула та мысль, пришедшая утромъ и подтвержденная Серпуховскимъ-Машкинымъ, что лучше было не связывать свою жизнь съ нею. Анна тотчасъ же увидла, что по отношенію къ ней у него была нершительность; она чувствовала, что у него была о ней та мысль, которая пришла ему утромъ и которую онъ не можетъ ей высказать.
— Ты видишь, что это за человкъ, — сказала она, протягивая руку къ письму и сверкнувъ на него оскорбленнымъ взглядомъ.
— Прости меня, но я радуюсь этому, — сказалъ Вронскій, опять улыбаясь. — Ради Бога, дай мн договорить, — прибавилъ онъ, умоляя ее взглядомъ дать ему время объяснить свои слова. — Я радуюсь потому, что это не можетъ, никакъ не можетъ оставаться такъ, какъ онъ предполагаетъ.
— Почему же не можетъ? — какъ бы испытывая, проговорила Анна, сдерживая дыханье.
Анна читала его мысли по выраженію лица, какъ по книг.
— Ахъ, Боже мой! — сдлавъ энергическій жестъ нетерпнія, вскрикнулъ почти Вронской. Онъ хотлъ сказать, что посл неизбжной, по его мннію, дуэли это не могло продолжаться, но сказалъ другое: — не можетъ продолжаться это мучительное, унизительное положеніе.
— Для кого унизительное положеніе?
— Для всхъ и больше всхъ для васъ, [1186] — сказалъ Вронской. [1187]
1186
Зачеркнуто: для которой я отдалъ жизнь и не беру и не возьму ее назадъ,
1187
Зач.: съ такимъ искреннимъ, сильнымъ жестомъ, что Анна, какъ бы отдохнувъ отъ страха ожиданія, успокоительно вздохнула, и она улыбнулась.
— Ты говоришь, унизительно... Не говори этаго. Эти слова не имютъ для меня смысла теперь, — говорила Анна дрожащимъ отъ волненія голосомъ. — Ты пойми, что для меня, съ того дня, какъ я полюбила тебя, все, все перемнилось. Если [бы] ты зналъ, до какой степени перемнилось, — сказала она, безъ боли теперь вспомнивъ о своемъ охлажденіи къ сыну. — То, что прежде мн представлялось важнымъ, теперь для меня — ничего. Для меня одно и одно — это твоя любовь. Если она моя, то я чувствую себя такъ высоко, такъ твердо, что ничто не можетъ быть для меня унизительнымъ. Никакое положеніе. Разв я люблю такъ, какъ любятъ эти женщины, для забавы, смясь любятъ. Я все отдала... зачмъ? я не знаю. Но я не могла иначе, и для меня ничто не можетъ быть унизительнымъ. Я счастлива и горда. Разв мн не все равно. [1188] Я нынче утромъ уже уложилась, чтобы ухать съ сыномъ. Но онъ не хочетъ отдать сына. Мн все равно. Я буду жить съ нимъ, и это положение не можетъ меня унизить, пока у меня есть твоя любовь.>
1188
Зач.: что я буду съ нимъ въ одномъ дом? Онъ не существуетъ для меня.