Антошка Петрова, Советский Союз
Шрифт:
Антошка ожидала увидеть взрослую красивую девушку, но оказалось, что Лида щуплая, с хвостиками и всего на полголовы выше ее самой. Сергей Иванович Лиду тоже не больно похваливал, а в основном ругал, говоря: «Другие похвалят, а ты за мою строгость мне еще спасибо скажешь», но было заметно, что он смотрит на нее так же, как Мичурин в кино по ботанике смотрел на выведенные им яблоки, а сосед дядя Миша у них в бараке на закупоренную поллитру, до тех пор, пока его жена тетя Сима не скомандует: «Открывай, что смотришь на нее, как на неродную».
После того как Антошка увидела, что Лида вытворяет на брусьях, она чуть с ума не сошла. Ночи не спала, прокручивая в голове все группировки, пируэты, махи и перемахи. Отпустив Лиду после показательной тренировки, Сергей Иванович сказал: «Все вы, конечно, как Харламова, через четыре года летать
С ладоней ее не сходили мозоли, с бедер синячищи. К боли она скоро научилась относиться, как к необходимому элементу тренировок, и уже не ныла, как раньше, свалившись с бревна или сорвавшись с брусьев, а вставала и вновь шла к снаряду. Через полгода, минуя третий, она получила второй юношеский разряд и заняла первое место по городу в упражнении на бревне. Вручая ей вымпел, Сергей Иванович подмигнул: «Шустри дальше».
Мать уже не заикалась о дрыганье ног с тех пор, как увидела Антошкино выступление на первенстве города. Когда барак почти в полном составе пришел поздравлять их с победой, Антошка с удивлением заметила в глазах у матери блеск загоревшейся в ней гордости. Соседи наперебой чокались с матерью, говоря: «Твоя-то далеко пойдет», а мать скромно поправляла: «Не пойдет, а взлетит».
Из той группы, с которой Антошка начинала, несколько девчонок отсеялось, зато появилась новенькая, Света Старикова, приезжавшая на тренировки из другого города. Сергей Иванович часто оставлял их со Светой на индивидуальные занятия, и вместо двух раз в неделю они теперь ходили в спорткомплекс каждый день, включая субботы. Дела у Антошки в школе шли со скрипом, потому что делать уроки ей приходилось урывками, но Сергей Иванович, действительно каждую неделю проверявший ее дневник, сходил к директору и убедил сделать для нее льготный график обучения. С тех пор учителя стали относиться к ней как к человеку, а Сомов даже написал записку: «Антошка, ты классная девчонка, прости, что я тогда облил тебя чернилами. Давай дружить». Но дружить ни с кем, кроме Ленки Завьяловой, у Антошки времени не было. Даже с Люсиндой их дружба свелась к тому, что та давала ей списывать математику, а Антошка учила ее делать колесо.
Два года она прожила, почти не выходя из спортзала. Из этих лет ей запомнились только новые элементы и комбинации, соревнования, сборы, спортлагерь «Старт», в который она ездила на все лето плюс зимние каникулы. А там было все то же: тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Теперь-то Антошка понимала, что Ленин имел в виду.
Понимала она также, что поднялась пока по спортивной лестнице только на первую ступеньку, а впереди еще целая тысяча, но не сомневалась, что если не халтурить, не жалеть себя и не задаваться, то ей удастся подняться на самый верх. Два года, засыпая, она представляла себе зал, где проходят олимпийские игры по спортивной гимнастике. В командном турнире побеждают румынки, уже выступили и Людмила Турищева, и Ольга Корбут, теперь все зависит от выступления самой молодой гимнастки, о которой еще никто в мире никогда не слышал. Взгляды тысяч притихших зрителей прикованы к маленькой фигурке на ковре. Голос диктора объявляет – Антонина Петрова, Советский Союз. Антошка снимает с себя куртку с надписью «СССР» и идет на старт. Ее движения четки и изящны, все ее существо устремлено к победе, тело безукоризненно выполняет множество раз повторенные во время тренировок комбинации. Команда смотрит на нее с надеждой, а за барьером, скрывая волнение, как дрессированный тигр, мечется Сергей Иванович. Антошка делает финальное сальто и замирает с последними звуками музыки. Зал взрывается аплодисментами, девчонки бегут к ней по ковру обниматься. Дома, глядя на нее по телевизору, мать плачет и смеется от счастья. А Сергей Иванович говорит: «Молодец, не подвела Родину».
Седьмой класс Антошка еле дотянула на тройки. Впереди были городские соревнования, на которых ей предстояло сдать экзамен на кандидата в мастера спорта. За два года она научилась справляться с волнением с помощью дыхания и счета, она не обращала внимания ни на лесть, ни на сплетни со стороны девчонок, но на неподвижном и серьезном лице Сергея Ивановича научилась различать и одобрение, и недовольство.
За несколько дней до соревнований она делала упражнение на бревне. Как не раз бывало, после двойного пируэта ей не удалось сохранить равновесие, но на сей раз приземлилась она не на мат, а на чугунную станину, к которой были привинчены стойки бревна. Обычно это место было укрыто матами. Перед тем как идти к бревну, гимнастки проверяли, все ли маты на месте. Как случилось, что сейчас опасное место осталось незащищенным, было непонятно.
Упав, Антошка взвыла от боли, попыталась встать, но тут же вновь рухнула. Острейшая боль пронзила все тело. Первая мысль была: «Ой, а как же первенство?» Перед глазами все расплылось, тающим сознанием она расслышала голос Сергея Ивановича, приказавшего: «Значит, так, главное, не двигайся и не паникуй. Щас пошлем за врачом, вызовем «Скорую», и будет полный компот». Подбежавшему тренеру секции акробатики Сергей Иванович крикнул: «Петрович, звони скорее. Я прямо слышал, как нога у нее хрустнула». Девчонки столпились вокруг, сочувственно глядя на Антошкино сразу осунувшееся и посеревшее от боли лицо.
Пришла в себя она, только когда врач спорткомплекса сделал ей укол, но стоило боли отпустить, как за горло схватила жгучая досада. «Что же теперь будет? Как же мой разряд?» – преследовала мысль, пока санитары несли Антошку на носилках по лестнице, везли в больницу, сдавали с рук на руки врачу в отделении травматологии. В ней все еще теплилась надежда, что, осмотрев ногу, врач скажет: «Ничего страшного, через две недели будет бегать», но тот коротко и безапелляционно сказал: «Рентген».
Снимок показал, что Антошка сломала ногу в двух местах, и о тренировках на ближайшие два-три месяца не может быть и речи. Медсестры и санитарки поражались тому, как стойко она выдерживала боль, а врач, накладывавший гипс, философски протянул: «Да, физкультура лечит, а спорт калечит».
Травма оказалась серьезнее, чем думали даже врачи, потому что поначалу кость срослась неудачно, и пришлось снова ломать ногу. Полгода Антошка пролежала в больнице, а потом еще несколько месяцев ходила в гипсе. В самом начале ее пару раз навестили в больнице девчонки из группы. Один раз зашел и Сергей Иванович с кульком яблок. Было видно, что ему неловко говорить с Антошкой не по делу, а просто о том о сем. Он не знал, куда себя деть, взгляд его блуждал по палате, где, кроме Антошки, лежало еще девять человек. Он пробормотал: «Как у нас в тыловом госпитале». Антошка чувствовала себя виноватой, что так подвела свою команду, но Сергей Иванович успокоил, рассказав, что Светка Старикова получила кандидата в мастера и, видимо, скоро ее, так же как Лиду, переведут в Москву. Почему-то эта новость Антошку не слишком обрадовала, хотя она изо всех сил это скрывала. О том, что самого Сергея Ивановича пригласили стать младшим тренером сборной РСФСР, он не упомянул. Антошка узнала об этом от Ленки Завьяловой, когда через несколько месяцев вновь стала ходить в школу. После ухода Сергея Ивановича Ленка секцию забросила, потому что сестре надо было помогать с маленьким, а новая тренерша ей не показалась.
Тем не менее, как только врачи сняли с Антошки гипс, она прихромала в спорткомплекс. Все ей там показалось каким-то другим – меньше, обшарпанней, душнее. Группу, с которой она прозанималась два года, с уходом Сергея Ивановича расформировали. Было ощущение, что за восемь месяцев, пока она лечилась, в мире что-то непоправимо изменилось. Новый тренер пристегнул ее к группе первоклашек, делавших те же комбинации, которые она научилась делать только в шестом классе. Среди этих клопов Антошка чувствовала себя неуклюжей тетей. Тело ее потеряло былую гибкость, во время упражнений на бревне она думала в основном о том, как бы не свалиться и вновь не покалечить ногу. Когда в ответ на какую-то очередную грубость нового тренера она сказала, что больше ноги ее в секции не будет, тот лишь презрительно процедил: «Скатертью дорожка».
Так Антошка рассталась с мечтой о большом спорте, но без мечты ведь человек долго жить не может, недаром же Сергей Иванович любил повторять, что «мечта – это двигатель прогресса». Пока Антошка лежала в больнице, от скуки и сочувствия к лежачим больным она стала помогать нянечкам и медсестрам и часто присутствовала на всяких процедурах. Когда ее выписывали, все до одной сокрушались: «Как же мы без тебя справимся-то, уж такая ты у нас была помощница». Антошка знала, что это они просто так говорят, чтобы сделать ей приятное. Зато, когда вышла из больницы, кое-какие полученные навыки ей пригодились.