Атилла
Шрифт:
И сейчас, усмирив непокорных аланов, он собирал с них дань, когда стало известно, что неподалёку действует король Германарих, разгромивший когда-то Даут-хана из племени унуков. Людей Даут-хана он угнал в Ольвию и продал в рабство. Сарматские воины, давние враги работорговца, узнав об этом, пришли в ярость. Менбаши с езбашами стали просить бека отомстить Германариху за соседей-унуков. Зная, что Сафура-бике одобрит его, Бахрам-бек согласился. К тому же в случае удачи он мог поживиться богатой добычей. Сказано – сделано. Бахрам-бек отправил лазутчиков на дорогу, по которой должен был пройти Германарих, чтобы подыскали подходящее место для засады. Лазутчики вскоре вернулись. Они нашли прекрасное место, где дорога, идущая вдоль горных отрогов, пересекалась ущельем. Посередине ущелья родник, а с двух сторон густой лес. Ближе к ручью Бахрам разместил метких воинов с копьями, с двух сторон укрылись лучники. Сам он вместе с быстрыми всадниками
Он отомстит Германариху за Даут-хана, а заодно обрадует Сафуру, отец которой завещал ему проучить готского короля за вероломство. Сармат-хан несколько раз заключал с Германарихом мир, однако тот неизменно нарушал их договор.
Всё было готово к тому, чтобы взять готов в кольцо и отрезать им путь к бегству. Единственно, куда они могли бы податься, был лес, а там их ожидали лучники. Нет, на этот раз от них не уйдёт ни один готский воин и сам Германарих в том числе. Он возьмёт короля в плен и доставит к своей Сафуре-бике в клетке, как это делают сами готы.
События развивались точно так, как и ожидал Бахрам-бек. Солнце только всходило, когда на повороте показались копьеносцы Германариха. Сарматские лучники, затаившиеся за деревьями, пропустили их вперёд. Ничего не подозревающие готы шли не спеша. За копьеносцами показался обоз. Его сопровождали лучники – пешие легионеры. Посередине в коляске на рессорах ехали сам король, его жена и дети. Готы спокойны, ведь они на территории Римской империи. Кто осмелится нарушить границы великого Рима!
Когда разрисованная коляска проехала мимо, лучники засыпали колонну стрелами. Копьеносцы были повержены. Воины, следовавшие за обозом, от неожиданности в панике побежали кто куда. Однако стрелы сарматов настигали их. Когда идущие впереди упали на дорогу, волы, тащившие обоз, остановились. Король Германарих, желая понять, что происходит, сошёл на землю. Держа в руке меч, он стал оглядываться по сторонам, но не увидел никого. Телохранители обступили его со всех сторон. Жена, дочка и сын Германариха бросились к нему, ища спасения. Среди возниц также поднялся переполох. Пришлось стрелять в тех, кто метался с перепугу больше других. Седой, сутуловатый Германарих стоял перед сотней убитых воинов, а враг всё не показывался. Тут из ущелья на белом коне выехал Бахрам-бек. Вслед за ним с луками наизготовку двинулись сотни стрелков. Налёт был столь стремительным, что человек на белом коне показался Германариху, не успевшему опомниться, божеством, сошедшим с небес. Он был очень стар и плохо видел. Он ещё раз окинул подслеповатыми глазами перебитых воинов, лежавших вокруг. Могущественный король готов, побывавший за долгую жизнь во многих военных переделках, всякий раз торжествуя победу, собравший под своей властью немало народов, продавший работорговцам несчётное множество людей, стоял потерянный, жалкий. Теперь он сам был пленником. Бахрам-бек стал приближаться к нему. Германарих никогда ранее не видел бека, зато помнил коня, на котором ездил Сармат-хан. Выходит, он в руках ханского бахадира. Ему было известно, что зятем Сармат-хана стал шахзада Бахрам, сын шахиншаха Ирана. Ещё при жизни хана этот шахзада мечтал стать главой племени. Как видно, своего добился, даже конь под ним ханский. Разобравшись, что к чему, король пришёл в себя и воткнул свой меч в землю. Это означало, что он признаёт себя пленником. Однако воины, стоявшие за его спиной, не были согласны с этим и окружили Германариха. Перестрелка возобновилась. Защитников короля становилось всё меньше. Бахрам-бек поднял саблю.
– Стойте, сарматы, остановитесь!
Готы снова взяли семью короля в кольцо. Тут женщина, растолкав воинов, внезапно бросилась бежать к лесу. Голубая лента в волосах её развевалась по ветру, из-под подола сверкали ноги. Лучник из окружения бека выстрелил. Стрела вонзилась беглянке в спину. Она остановилась и медленно упала на землю. Стрелок снова натянул тетиву и направил стрелу на телохранителей короля.
– Ты слишком торопишься, – остановил его Бахрам-бек. – Не надо было стрелять в женщину. Король и дети должны остаться живыми.
Телохранители прикрыли консула с детьми щитами и бросились на сарматов. Однако бой не был равным: готы полегли, не успев добежать до врага.
– Вставай, король, – сказал Бахрам-бек, подъехав к пленнику. – Ты ведь не мышь. Только мыши прячутся под листьями.
Германарих поднялся. Седые волосы его были растрёпаны. Детей он прижимал к себе.
– Не подходи близко, бахадир! – сказал он на чистейшем персидском языке. – Я два года был в плену у твоего отца. Ты ведь не станешь проливать кровь короля?
– Хорошо, только у меня есть условие.
– Какое условие, бахадир?
– Детей ты отдашь мне.
Германарих неожиданно выхватил из сапога кинжал.
– Они умрут вместе со мной!
Сарматы вскинули луки. Бахрам-бек снова поднял руку.
– Дети ни в чём не виноваты, король.
– Ещё один шаг, бахадир, ещё один шаг, и я собственной рукой порешу их.
– Я сохраню тебе жизнь, если передашь детей мне.
– Ты клянёшься, бахадир?
– Клянусь.
Жён у Германариха было много. Он никогда не брал их с собой. В этот раз король отправился за данью к князю венедов Божу. Дочь Божа с детьми поехала с ним, желая побывать в родных краях и повидать близких. Германарих был суров с жёнами, однако просьбе венедки уступил. К детям своим Германарих относился не лучше. Известно, что он избил и выгнал из города собственного сына Гунитара. Его не волновало, что стало с несчастным, потому что сыновей и внуков у него было множество. Если бы его спросили, сколько у него жён, он не смог бы ответить. Они волновали его слишком мало. Даже с юными жёнами Германарих был груб и нетерпим. Сердце старого короля не знало жалости. Услышав, что получит свободу, он подтолкнул детей к беку.
– Мы ещё встретимся, бахадир! – сказал старик и, опершись на двоих легкораненых телохранителей, пошёл к коляске.
К удивлению Бахрам-бека, никто из детей не побежал за отцом. Они покорно стояли и смотрели вслед удаляющейся коляске. Стрелок Бахрам-бека вставил стрелу в тетиву и посмотрел на хозяина. Ему не понравилась угроза короля. Но Бахрам-бек сказал:
– Оставь. Пусть уезжает.
– Мой бек, разреши всё же догнать злодея и отправить в ад.
– Ты прав, мой мерген, в аду ему самое место. Но я отпустил его на свободу и дал слово. Я, зять Сармат-хана, глава племени. Это опозорило бы память моего тестя. У меня к тебе, мерген, такое дело: достойно похорони жену короля, которую ты убил.
– Я не хотел убивать. Я и сам не заметил, как выстрелил.
– Но ведь выстрелил, – сказал Бахрам-бек и поехал прочь.
Были и пленные. Бахрам-бек оглядел легионеров и вдруг на глазах изумлённых сарматов отпустил всех на волю.
Детей он поручил жрецу Шахрай-атакаю.
Непобедимый король Германарих на этот раз бежал с позором, бросив на поле боя своих павших воинов и даже не взглянув в сторону жены. Убитых готов земле предали сарматы. В путь они тронулись лишь через три дня, прихватив обозы.
IV
О месте расположения Бахрам-бека Конбаш-атакаю удалось выяснить лишь через три дня и три ночи, которые он провёл в пути, меняя лошадей. Его сопровождали два телохранителя. Хотя он и не был трусом, всё же осторожность в степи никогда не мешала. Они приближались к реке Эрак, где обитали дикие венеды. Известно, что пленников они уводят в лес и там приносят в жертву своему деревянному идолу. Король Германарих сумел обуздать это буйное племя, однако оно по-прежнему продолжало поклоняться своему божеству и не упускало случая показать, что подчиняться никому не желает. Германарих переловил и продал в рабство немало венедов, а всё же меньше этих дикарей не становилось, даже наоборот, казалось, число их лишь увеличивалось.
Через неделю в верховьях Эрака Конбаш-атакай заметил стан и поспешил туда. Пересекли ручей, из зарослей тальника выехали на поляну и увидели сарматов. Радости путников не было границ, но их тут же окликнули стражники.
– Стойте! Вы к кому? Кто такие? – спросил один из них, похоже, унбаш.
– Я Конбаш, атакай унуков. Меня Даян-атакай к Бахрам-беку послал.
Услышав имя Даян-атакая, стражники переглянулись и пропустили их.
– Интересно, что за радостную весть доставил атакай от прекрасной нашей бике, – заметил унбаш, – уж не родила ли она?