Басурманин. Дикая степь
Шрифт:
Хан вскинул саблю, размахнулся, со всей силы вогнал её в землю и, неожиданно, расхохотался. Мансур медленно поднял голову. Он привык к перепадам настроения своего господина. Рабу, выросшему с маленьким властителем в одном шатре, всегда удавалось предугадывать его желания, предвосхищать его потребности. Он всегда знал, как поступит его хан в той или иной ситуации. Но теперь покорный раб не понимаю, что может сулить ему эта внезапная веселость господина. Хан Дамир не умел радоваться и веселиться, впрочем, как и Мансур. Они оба выросли в окружении воинов, без материнской
– Я ничего не забыл, – перестав хохотать и вновь став серьезным, заглянул в лицо великана хан. – А вот ты видно запамятовал. Я – хан! Я – твой господин! И я не нарушу слова, что дал однажды. Ты кыпчак. Ты мой брат. Про сарацин я вспомнил оттого, что Тай Чу прибыл ко мне из Персии и поведал об одной хитрости. Имя ей – сарацинова пасть. Вот ее я и опробую в Рязанских землях. Поднимись. Возьми свою саблю и готовь войско к битве.
Мансур поднялся, взял саблю и отправил ее в ножны.
– Мой хан, что ты сделаешь с градом русичей?
– То же, что и с остальными. Не станет Рязани, и наш путь в земли русичей станет быстрым и легким.
–…Вот так потерял я своих людей. Дрянные стражи оказалась. Перепились в первом же трактире, – сказывал купец, сидя у костра. – Делать нечего, двинулся я далее в одиночку. Думаю, до града ближайшаго доберусь, найму сызнова. Остановился на ночлег у деревушки. Старушка лекарка меня приютила. А утром на зорьке двинулся в путь. Когда проезжал холмы – померещилось мне. Ну, я и давай стегать коней. А они понесли, да прямо на поросль, да потом к воде. Вот так и сподобило меня свалиться в речку. А вас увидал – обрадовался. Дай, думаю, подмоги у добрых людей попрошу, авось не откажут. Повозку самому мне никак не вызволить.
Слушая купца, Гридя сидел в размышлении, ратники хмыкали, и лишь княжич внимал с интересом, искоса поглядывая на своих воинов. Задумчивый взгляд подручника настораживал. Беспокойство прохладным ветерком закралось в душу юноши.
– Нижайше прошу, помогите вытащить мою поклажу. – умолял купец воинов, не обращая внимания на юношу. – Это недалеко. За тем лесочком, у изгиба реки. А я вашим жинкам, за то, платков нарядных, ленточек шелковых, да тканей на сарафаны пожалую.
– Ну, да ладно, что с тобой поделать, – встал, наконец, Гридя. – Поможем.
Обрадовался купец, словно только того и ждал. Подскочил с земли, как младой, засуетился. Будто уверен был, что не откажут. Спешно костер разметал, хоть и не просили его – явно торопился. Не по нутру стало Владиславу. Не по нраву была ему эта суета! Ох, не по нраву!
– Не ладное чую, не к добру сие! Давай за подмогой в пошлем? – схватил княжич Гридю за рукав.
Тот лишь ухмыльнулся.
– Ты ж не робкого десятку, княжич! И силушкой не обделен. Вон как лихо нас раскидал. Игнату вишь как, дюже тяжко пришлось под натиском твоим богатырским. Чего спужался–то? – наскоро поправляя упряжь своего коня, отшучивался подручник. – Сами управимся. Не в первой, чай!
Княжич оглядел своих ратников. Незнамо откуда взявшееся беспокойство никак не хотело его покидать. Но, видя, как спокойны воины, поразмыслил: может ему привиделось дурное, и в том, что купец поспешает, нет ничего худого?
Путь до лесочка, где, как сказывал купец, свалилась в реку телега, был не долог. Редкие деревья перелеска кончились, а луг, широкой скатертью раскинувшийся за ним, хорошо проглядывался. Окинув взором окрест себя и не приметив никакой опасности, княжич немного успокоился.
За лугом началась низкая поросль с редкими деревьями, а за ней овраг. Послышался шум воды. Всадники спустились с пригорка, и их взорам предстало удручающее зрелище: груженная по виду тяжелыми мешками и тюками телега, наполовину свалившаяся в реку.
– Эко тебя угораздило! – воскликнул Гридя, спрыгивая с коня.
– Да, вот же. Никак самому не управиться. – продолжал жалиться купец.
Воины спешились. Ухватившись за оглобли, тяжи и навесы, в раскачку, не без труда вытянули телегу из реки. Поклажа и впрямь оказалась очень тяжела. Княжич с недоверием поглядывал на купца. Странный он все же. Пока ратники управлялись, купец стоял под деревом, коня сваво не привязывал, оглядывался, и даже не помышлял лезть в воду. Но стоило повозке оказаться на берегу, вновь заколготился, задергался, забегал.
– Передохните, малость. – заботливо суетился купец. – А я покамест пойду хворосту для костра принесу. Обсохнуть надобно.
Сказал, и словно в воду канул, исчезнув в кустах.
– Не по нраву мне сей купец! – только и успел вымолвить княжич.
Над головой просвистела стрела и вонзилась в грудь стоявшему позади ратнику.
– Вороги! – вскричал подручник, и тут же был сражен другой стрелой.
Дружинники повскакали со своих мест, похватались за щиты да мечи. Поздно. Отовсюду летели стрелы, жаля смертоносным острием верных княжеских ратников.
Владислав и глазом моргнуть не успел, как оказался в двойном кольце – вокруг него были павшие ратники, и перешагивая через убитых отовсюду наступали басурманы.
– Я вам живым не дамся! – успел выкрикнуть княжич, пятясь к телеге и выхватывая из-за пояса кинжал.
В какой-то миг перед глазами оказалось лицо нерасторопного купца. Не молодой басурман, крепко держа того за грудки взмахнул рукой, острым кинжалом перерезал ему горло и, скалясь, бросил к своим ногам. Что-то тяжелое больно ударило княжича по макушке. В очах померкло, ноги подкосились, и он мешком повалилось наземь.
Глава 6
Три телеги, доверху груженные тюками, с виду тяжелыми, остановились у городской стены.
– Эй, отворяйте! – прокричал идущий впереди обоза возчик в добротном, перепачканном сажей и травой кафтане, больше похожий на захудалого купца, чем челядина.
Двое прочих, один всю дорогу прихрамывал на обе ноги, словно его переехала повозка, другой тощий как жердь, озирались по сторонам, проявляя явное нетерпение и беспокойство.
– Чего везете?
Из башни над воротами высунулась голова ратника.