Базар житейской суеты. Часть 3
Шрифт:
Случилось также, безъ сомннія по желанію майора, что сестрицы его, двицы Доббинъ, зазжали въ своей фамильной карет на Аделаидины Виллы, и брали Амелію съ ея сыномъ на прогулку. Любезность этихъ леди и покровительственный ихъ тонъ были не совсмъ пріятны для мистриссъ Эмми; тмъ не мене однакожь, слдуя влеченію своей уступчивой натуры, кроткая вдова охотно подчимялась ихъ услугамъ. Ктому же, карета съ фамильными гербами доставляла неизмримое наслажденіе юному Джорджу. По временамъ, снисходительныя леди отпрашивали къ себ малютку погостить на денекъ, и малютка съ радостію всегда готовъ былъ хать въ ихъ превосходный домъ на Денмарк-Гилл, окруженный превосходнымъ садомъ, гд въ оранжереяхъ были чудесный виноградъ и персики, которые Джорджъ очень любилъ,
Однажды, двицы Доббинъ явились къ мистриссъ Эмми въ веселомъ расположеніи духа, и сказали, что у нихъ вертится на язык такая новость, которая, нтъ сомннія, доставитъ большое удовольствіе мистриссъ Осборнъ.
— Дло идетъ о брат Вилльям, сказали двицы Доббингь.
— Право? что жь это такое?
— Догадайтесь сами,
— Майоръ Доббинъ детъ
— О, нтъ, нтъ, совсмъ не то.
Двицы Доббинъ имли основательныя причины думать, что дорогой ихъ братецъ вступаетъ въ бракъ съ прекрасной родственницей Амеліина друга, съ миссъ Глорвиной Одаудъ; сестрой сэра Михаила Одауда, проживавшаго, съ нкотораго времени, въ Мадрас.
— Мы очень рады, сказали въ заключеніе двицы Доббинъ. Вс говорятъ, что миссъ Глорвина — прекрасная и доетойная двушка.
Рада была и мистриссъ Эмми, хотя изъ груди ея, при этой всти, вырвалось довольно грустное восклицаніе.
— Дай Богъ счастья доброму майору, сказала мистриссъ Эмми, — но мн кажется… я ошибаюсь, конечно… впрочемъ, какъ знать? — видите ли: Глорвина едва-ли похожа на добрую, несравненную полковницу Одаудъ… а съ другой стороны… ничего… право, я очень рада.
И дйствуя подъ вліяніемъ таинственнаго побужденія, котораго смыслъ остается для меня непостижимою загадкой, Амелія взяла на руки своего Джорджиньку и поцаловала его съ необыкновенною нжностью. Глаза ея подернулись влагой, когда она опустила малютку и уже впродолженіе всей прогулки не сорвалось съ ея языка ни одного путнаго слова… хотя не подлежало ни малйшему сомннію, что мистриссъ Эмми была очень, очень рада.
ГЛАВА XXXVIII
Сцены, переполненныя необыкновеннымъ изяществомъ и чистотою
Мы обязаны возвратиться на короткое время къ тмъ изъ нашихъ гемпширскихъ друзей, которые такъ жестоко были обмануты въ своихъ ожиданіяхъ относительно распоряженія мірскими благами, оставшимися посл смерти богатой родни.
Въ самомъ дл, это былъ жестокій ударъ для Бьюта Кроли, когда, вмсто вожделнныхъ тридцати тысячъ, онъ получилъ всего только пять фунтовъ отъ своей сестры. Когда удовлетворилъ онъ своихъ кредиторовъ и заплатилъ должишки сына своего, Джемса, продолжавшаго учиться въ Оксфордскомъ Коллегіум, четыре его дочери получили весьма незначительную частичку на свое будущее приданое изъ этой суммы. Мистриссъ Бьютъ никогда не знала, никогда по крайней мр не признавалась, въ какой мр ея собственная неосторожность содйствовала къ разоренію ея мужа. Все она сдлала (по ея словамъ), что только можетъ сдлать умная и проницательная леди, и виновата ли мистриссъ Бьютъ, что природа не наградила ея тми демонскими свойствами, какими отличается этотъ пучеглазый Питтъ, лицемрный ея племянникъ? Но, что прошло, того ужь, конечно, воротить нельзя. Мистриссъ Бьютъ желала пучеглазому племяннику всякаго счастія, какого онъ заслуживалъ за свое неправедное стяжанье.
— Хорошо ужь и то, что деньги останутся по крайней мр въ нашей фамиліи, говорила мистриссъ Бьютъ. Питтъ не промотаетъ ихъ, за это могу поручиться: такого скряги и жидомора еще земля не производила. Онъ столько же ненавистенъ въ своей сфер, какъ этотъ его забулдыжный братецъ, Родонъ Кроли. Негодный мотъ и отчаянный скупецъ стоютъ одинъ другого.
Такмъ-образомъ, посл первыхъ порывовъ гнва и печали, мистриссъ Бьютъ начала мало-по-малу примняться къ измнившимся обстоятельствамъ, и окончательно помирились съ своей судьбой. Она сообщила своимъ дочерямъ приличныя наставленія, какимъ-образомъ переносить бдность съ веселымъ духомъ, и выдумала тысячи замчательныхъ средствъ скрывать ее отъ взоровъ ближнихъ. Съ рдкой энергіей, достойной похвалы и удивленія, мистриссъ Бьютъ возила дочекъ на балы и на общественныя гулянья. Даже въ Пасторат она приинмала своихъ знакомыхъ самымъ гостепріимнымъ образомъ, съ комфортомъ истинно-джентльменскимъ, и гости появлялись на ея вечерахъ гораздо чаще, чмъ въ бывалое премя, когда еще не была ршена участь наслдства миссъ Кроли. Смотря на ея теперешніе свычаи и обычаи, никакъ нельзя было думать, что достопочтенная фамилія обманулась въ своихъ надеждахъ, и никому не приходило въ голову, что мистриссъ Бьютъ, не пропускавшая ни одного общественнаго гулянья, томитъ голодомъ и холодомъ свою семью въ Пасторат. Зато не щадила она никакихъ издержекъ на туалетъ, и гардеробъ ея дочекъ безпрестанно наполнялся новйшими произведеніями модныхъ магазиновъ, Мать и вс четыре дочери, дурнышки, неукоснительно появлялись на всхъ собраніяхъ въ Саутамптон и Винчестер: имъ удалось даже проникнуть въ Каусъ (что на остров Уайт, гд лтняя резиденція королевскаго дома) на общественыые балы, по поводу скачекъ, и на веселыя собранія, по поводу гонки шлюпокъ, яликовъ и лодокъ. Карета мистриссъ Бьютъ и лошади, оторванныя отъ плуга, безпрестанно были въ дл, такъ-что почти вс знакомые убдились окончательно, что четыре сестрицы получили отъ своей тётки огромное наслдство. Къ этому убжденію приводило между прочимъ и то обстоятельство, что вс члены фамиліи Бьюта Кроли произносили, въ публичныхъ мстахъ, имя покойной тётушки не иначе, какъ съ душевнымъ умиленіемъ, нжнйшею благодарностью и сердечнымъ восторгомъ. Обманъ этого рода, сколько мн извстно, всего чаще практикуется на подмосткахъ житейскаго базара, и здсь всего замчательне то, что особы, позволяющія себ этотъ обманъ, хвастаютъ своимъ лицемріемъ, какъ великимъ нравственнымъ достоинствомъ, потому-что надуть ближняго на счетъ обширности своихъ средствъ — дло очень трудное и требующее глубокихъ соображеній.
Мы знаемъ изъ достоврныхъ источниковъ, что мистриссъ Бьютъ считала себя самой добродтельной женщиной во всей Аигліи, и взглядъ на ея счастливое семейство представлялъ глазамъ посторонняго
Все длала мистриссъ Бьютъ, что только можетъ длать добрая и заботливая мать. Она привозила веселыхъ джентльменовъ изъ Саутамптона, молодыхъ викаріевъ изъ Винчестера, и офицеровъ изъ соседнихъ казармъ. Она пыталась даже ловить на удочку молодыхъ адвокатовъ и стряпчихъ изъ лондонскихъ судовъ; и поощряла Джемса привозить домой на каникулы всхъ своихъ пріятелей, съ которыми здилъ онъ въ Оксфорд на охоту. Чего не сдлаетъ попечительная мать, какъ-скоро идетъ дло о благополучіи ея дочерей?
Дло ясное, что между такой женщиной и ненавистнымъ ея родственникомъ, престарлымъ владльцемъ Королевиной усадьбы, ничего не могло быть общаго. Съ нкотораго времени, совершился окончательный разрывъ между достопочтеннымъ Бьютомъ и братомъ его, баронетомъ. Должно, впрочемъ, замтить, что сэръ Питтъ раздружился со всмъ графствомъ, и вс на него указывали, какъ на чудище джентльменской породы. Отвращеніе Питта къ респектэбльному обществу увеличивалось постепенно съ его преклонными годами: циническія его наклонности принимали огромные размры, и ворота древняго замка не отворялись боле для джентльменскихъ экипажей до той поры, пока старшій сынъ баронета, мистеръ Питтъ, и леди Дженни, не сдлали визита на «Королевину усадьбу» немедленно посл своей свадьбы.
То былъ страшный и нсчастнйшій визитъ, вспомннаемый съ великимъ ужасомъ и отвращеніемъ членами благороднаго семейства. Мистеръ Питтъ, съ блдной физіономіей, просилъ свою молодую супругу никогда не заикаться ни полсловомъ о поздк на «Koролевину усадьбу», и вс свднія о томъ, какъ сэръ Питтъ принялъ новобрачныхъ, мы могли только собрать черезъ мистриссъ Бьютъ, которая одна только знала всю подноготную джентльменекаго замка. Вотъ что мы узнали.
Когда новобрачные подъзжали къ парку въ своемъ щегольскомъ экипаж, мистеръ Питтъ съ ужасомъ и негодованіемъ замтилъ большія проски между деревьями — его собственными деревьями, которыя баронетъ своевольно приказалъ срубить, безъ всякой разумной причины и безъ достаточнаго основанія. Весь паркъ представлялъ грязный, разрушающійся видъ. Дороги были оставлены въ пренебреженіи, и колеса щегольского экимажа должны были пробираться по грязнымъ лужамъ. Терраса передъ замкомъ и парадный входъ почернли и заросли мхомъ; цвточныя куртинки, прежде столько живописныя, были совсмъ заброшены и покрылись негодной травой. Вс почти окна на лицевой сторон фамильнаго залка были затворены ставнями. Долго новобрачные простояли въ галлере, прежде-чмъ слуга, отвчавшій на повторенный звонъ колокольчика, отворилъ имъ дверь. Когда наконецъ мистеръ Горроксъ впустилъ ихъ въ праддовскіе чертоги, первымъ предметомъ, поразившимъ ихъ вниманіе, была какая-то весьма странная кукла въ лентахъ, сидвшая на одной изъ дубовыхъ ступеней парадной лстницы. Они пошли въ такъ-называемую библіотеку сэра Питта. Прескверный запахъ табачнаго дыма становился сильне и сильне, по мр того, какъ мистеръ Питтъ и юная его супруга приближались къ дверямъ библіотеки.
— Сэръ Питтъ не совсмъ здоровъ, замтилъ Горроксъ въ извиненіе, и намекнулъ учтивымъ образомъ, что господинъ его, съ нкотораго времени, страдаетъ ревматизмомъ въ поясниц.
Библіотека выходила окнами въ паркъ и на главную дорогу. Сэръ Питтъ отворилъ одно изъ оконъ, просунулъ голову и принялся кричать на почтальйона и каммердинера мистера Питта, которые хотли, казалось, высвободить багажъ изъ экипажа.
— Что вы тамъ возитесь съ этими сундуками-то? Эхъ, вы, шалопаи! закричалъ сэръ Питтъ, размахнвая чубукомъ, который былъ у него въ рук. Это вдь только утренній визитъ, Токкеръ, глупая ты голова! Эвося! какъ заляпались копыта у этихъ лошадей-то! Что бы вамъ ихъ не пообчистить малую толику? Сквалыжники!.. Ну, это ты, Питтъ? Здравствуй, любезный, здравствуй. Пріхали навстить старика-то… а? Здравствуй, невстка, здравствуй, голубушка. У тебя, однакожь, прехорошенькое личико-то, нечего сказать. Ты ни на-волосъ не похожа на эту старую улитку, леди Шипшенксъ, что ли — какъ бишь зовутъ твою мать? Подь сюда, моя милая, поцалуй старика Питта.
Никакъ нельзя сказать, чтобы ласки и объятія стараго джентльмена, небритаго и пропитаннаго насквозь пресквернымъ табачнымъ запахомъ, могли быть сколько-нибудь пріятны для его молоденькой невстки. Но леди Дженни припомнила весьма кстати, что братецъ ея, лордъ Саутдаунъ, тоже любилъ покуривать табакъ и, на этомъ основаніи, она великодушно подставила свою розовую щечку къ носу престарлаго баронета.
— Вишь, вишь, какую подтибрилъ себ синичку этотъ чопорный штукарь! сказалъ сэръ Питтъ посл обмна этихъ родственныхъ привтствій. Ну, что онъ подлываетъ съ тобой, моя крошка? Читаетъ по вечерамъ «Восторгнутые Классы»!.. э? Учитъ сочинять памфлеты… гмъ?.. Рюмочку малвазіи для леди Дженни, Горроксъ, свинья! Этакой балбесъ!.. Вы у меня недолго погостите, моя крошка: скучно вамъ будетъ, да и я пропаду съ тоски съ твоимъ чопорнымъ муженькомъ. Старъ я сталъ, моя милая, прихотливъ малую толику и брюзгливъ немножко: люблю пость, попить, покурить и поиграть въ криккетъ, если приведется съ кмъ.