Базар житейской суеты. Часть 3
Шрифт:
— Я умю играть въ криккетъ, сэръ, сказала леди Дженни улыбаясь. Я игрывала съ папа и тетушкой миссъ Кроли: не такъ ли, мистеръ Кроли?
— Леди Дженни, сэръ, играетъ повременамъ въ эту игру, къ которой, какъ вы говорите, у васъ особое пристрастіе, сказалъ мистеръ Питтъ серьёзнымъ тономъ.
— Играетъ, аль нтъ… мн все-равно: здсь не мсто этой пичужк. Ступайте-ка лучше въ Модбери; и погостите у мистриссъ Рипсеръ, или, ужь лучше, идите въ Пасторатъ, и попросите мистера Бьюта приготовить вамъ обдъ. Онъ съ ума сойдетъ отъ радости, когда увидитъ васъ. Бьютъ вдь такъ много обязанъ вамъ за то, что вы подтибрили денежки у этой старухи. Ха, ха, ха! На этотъ капиталецъ, авось, вы поправите усадьбу, когда меня не станетъ.
— Я замчаю, сэръ, сказалъ мистеръ Питтъ, возвысивъ голосъ, что ваши люди своевольно рубятъ строевой лсъ въ нашемъ парк.
— Да-съ, да, такъ точно, погода все стоитъ чудовая, какой лучше и желать нельзя для эфтой поры, отвчалъ сэръ Питтъ, притворяясь глухимъ. Старъ я сталъ, Питтъ, старъ и дряхлъ,
И сэръ Питтъ закатился веселымъ смхомъ. Затмъ онъ понюхалъ табаку, и взглянулъ умильными глазами на свою невстку.
Мистеръ Питтъ попробовалъ еще разъ навести рчь на порубку лса; но баронетъ внезапно оглохъ опять на оба уха.
— Охъ, Питтъ, сынъ ты мой любезный, старюсь я со дня на-день, и всю эту зиму была у меня ужасная ломота въ поясниц. Я недолго здсь останусь, но все же я радъ тебя видть, невстка. Личико твое мн нравится, леди Дженни; хорошо, право, что ты нисколько не похожа на эту костлявую Бинки. Я дамъ теб чудесную вещицу, моя милая, чтобы, этакъ, знаешь, было теб въ чемъ представиться, какъ слдуетъ.
И онъ поковылялъ черезъ комнату къ буфету, откуда, немного погодя, вытащилъ небольшую старую шкатулку, гд хранились драгоцнные брильянты.
— Возьми это на память, моя милая, сказалъ баронетъ. Эта вещица принадлежала моей матери, и потомъ перешла къ первой леди Бинки. Брильянты — прелесть!.. никогда ихъ не давалъ я этой дочери торгаша желзнымъ хламомъ, никогда. Возьми ихъ и припрячь поскоре, сказалъ онъ, всовывая шкатулку въ руки невстки, и тщательно притворяя дверь кабинета. Въ эту минуту, буфетчикъ Горроксъ принесъ завтракъ на серебряномъ подцос.
— А что это вы, сударь, изволили дать Питтовой жен? сказала Кукла въ лентахъ, когда мистеръ Питтъ и леди Дженни оставили стараго джентльмена.
Это была миссъ Горроксъ, буфетчикова дочка, камень претыканія и соблазна для всего графства, леди, распоряжавшаяся почти безусловно всми предметами на «Королевиной усадьб«.
Появленіе и постепенное возвышеніе этой Куклы на «Королевиной усадьб«приводило въ крайнее смущеніе и негодованіе всхъ членовъ фамиліи Кроли. Кукла открыла себ входъ въ сберегательную кассу Модбери, и завдывала всми счетами сэра Питта. Кукла появилась всюду на публичныхъ гуляньяхъ, и вся домашняя челядь въ джентльменскомъ замк находилась подъ вдніемъ Куклы. По ея прихотямъ и произволу отпускались, одинъ за другимъ, вс прежніе служители замка. Шотландскій садовникъ еще одинъ оставался при дом, и съ гордостію продолжалъ воздлывать оранжереи и теплицы, получая отъ нихъ порядочный доходъ на соутамптонскомъ рынк, куда отвозилъ онъ вс произведенія сада, взятого имъ на аренду. Кукла добралась и до него. Въ одно прекрасное утро, онъ засталъ ее за опустошеніемъ оранжерейныхъ продуктовъ, и получилъ сильнйшую оплеуху, когда вздумалъ вступиться за свою собственность. На этомъ основаніи, шотландскій садовникъ, его жена и дти, единственные обитатели Королевиной усадъбы, принуждены были убираться по-добру, по-здорову, куда глаза глядятъ, со всмъ своимъ скарбомъ и движимымъ имуществомъ. джентльменскій садъ опустлъ и заглохъ. Цвтники бдной леди Кроли превратились въ безобразный пустырь, гряды заросли крапивой и полынью. Только двое или трое изъ прежнихъ слугъ еще прозябали безъ всякой цли на своихъ мстахъ. Конюшни и другія службы стояли пусты и заперты въ полуразрушенномъ вид. Сэръ Питтъ жилъ одиноко, затворнически, упиваясь по ночамъ въ обществ Горрокса, своего буфетчика (или домоправителя, какъ онъ самъ называлъ себя теперь) и несчастной его дочери. Прошло для нея время, когда она здила въ Модбери на простой крестьянской телг; и униженно раскланивалась со всми рыночными торговками. Отъ стыда или отъ презрнія къ своимъ сосдямъ, старый философъ-циникъ почти никогда не вызжалъ изъ предловъ «Королевиной усадьбы». Но ябеды и сутяжничество продолжались. Сэръ Питтъ Кроли ссорился съ своими агентами и бранилъ своихъ фермеровъ черезъ письма. Дни свои проводилъ онъ въ корреснонденціи, и перо его скрипло неутомимо. Адвокаты и констебли допускались къ нему не иначе, какъ посредствомъ Куклы, принимавшей всхъ этихъ дловыхъ людей въ ключницыной комнат у грязнаго крыльца, черезъ которое только и можно было найдти доступъ къ хозяину дома. Между-тмъ, душевныя безпокойства баронета увеличивались съ каждымъ днемъ, и вс окружающіе его предметы принимали самый мрачный колоритъ. Развалиной становился домъ, разваливался и сэръ Питтъ Кроли.
Легко представить себ ужасъ мистера Питта, когда извстія о съумасбродств его отца дошли наконецъ до самыхъ почтенныхъ и фешенэбльныхъ джентльменовъ. Онъ трепеталъ при мысли, что газеты, сегодня или завтра, могутъ провозгласить эту жалкую Куклу его второй законной мачихой. Посл этого перваго и послдняго визита, имя несчастнаго старика никогда не произносилось въ джентльменскихъ аппартаментахъ мистера Питта Кроли. Онъ былъ чмъ-то въ род скелета на «Королевиной усадьб«, и вс члены благородной фамиліи проходили мимо него съ отвращеніемъ и безмолвіемъ. Леди Саутдаудъ, прозжая одинъ разъ мимо воротъ древняго замка, уронила нсколько
Миссъ Горроксъ, возведенная въ должность ключницы на «Королевиной усадьб«, командовала всей прислугой съ подобающимъ великолпіемъ и пышностью. Слугамъ приказано было называть ее не иначе, какъ «сударыня», или «мадамъ», и таковой титулъ утвердился за ней навсегда. Нашлась даже маленькая двочка, сударынина фафоритка, которая, ни-съ-того ни-съ-сего стала называть ее «миледи», не получая, однакожь, ни выговоровъ, ни упрековъ за этотъ титулъ.
— Что жь такое, Гестеръ? Были, конечно, миледи получше меня; но были и хуже въ тысячу разъ. Все можстъ статься, Гестеръ.
Таковъ былъ первоначальный отвтъ миссъ Горроксъ на этотъ лестный комплиментъ. Всмъ она завдывала и командовала безконтрольно, и власть ея не простиралась только на буфетчика-отца, которому, однакожь, съ приличной деликатностью, она уже намекала нсколько разъ, чтобы онъ не слишкомъ фамильярничалъ съ будущей супругой баронета. Эту возвышенную роль въ своей жизни миссъ Горроксъ репетировала съ великимъ наслажденіемъ для себя самой, и къ невыразимой потх старика сэра Питта, который ухмылялся надъ ея жеманствомъ, и хохоталъ по цлымъ часанъ надъ ея нелпымъ подражаніемъ манерамъ и приличіямъ свтской дамы. Онъ клялся, что эта роль идетъ къ ней какъ нельзя лучше и, вслдъ затмъ, приказывалъ ей надвать придворные костюмы первой леди Кроли, клятвенно увряя, что въ будущій сезонъ онъ введетъ ее во вс великолпные салоны столицы. Однажды, онъ общалъ даже представить миссъ Горроксъ ко двору, и разряженная Кукла врила отъ чистаго сердца всмъ этимъ общаніямъ и клятвамъ. Она прибрала къ своимъ рукамъ гардеробы обихъ покойныхъ леди, перерзала ихъ платья, перекроила и перешила ихъ по своему собственному вкусу. По всей вроятности, она приняла бы также въ свое владніе вс фамильные брильянты и другія драгоцнныя вещицы, если бы сэръ Питтъ Кроли не заперъ ихъ подъ замокъ въ своемъ собственномъ кабинет. Ключей отъ этого замка миссъ Горроксъ не могла вытащить у него ни ласками, ни угрозами, ни убжденіями. Не подлежитъ по крайней мр сомннію тотъ замчательный фактъ, что, спустя нсколько времени, когда Кукла принуждена была оставить «Королевину усадьбу», въ одномъ изъ ящиковъ открыли тетрадь, принадлежавшую этой леди. По изслдованіи оказалось, что миссъ Горроксъ упражнялась по этой тетрадк въ наук чистописанія вообще, и въ подписываніи своей фамиліи въ частности, какъ напримръ: «леди Кроли, леди Бетси Горроксъ, леди Елисавета Кроли», и проч.
Хотя люди мирнаго Пастората никогда не заходили въ праддовскій замокъ, и тщательно избгали всякихъ сношеній съ его безумнымъ владльцомъ, однакожь, было имъ извстно до мельчайшихъ подробностей все что ни длалось въ замк, и съ часу на часъ ожидали они катастрофы, которую предчувствовала также и миссъ Горроксъ. Но, сверхъ чаянія, завистливая судьба опрокинула вверхъ дномъ вс ея ожиданія, и навсегда лишила достодолжной награды эту любезную и милую двицу.
Однажды, баронетъ засталъ «свою миледи», такъ онъ называлъ ее въ шутку, на табурет за старымъ и разстроеннымъ фортепьяно въ гостиной, до котораго никто не дотрогивался съ той поры, какъ Бекки Шарпъ играла на немъ кадрили. Миссъ Горроксъ сидла съ превыспреннею важностію, упражняясь, по-мр своихъ средствъ, въ подражаніи музыкальнымъ звукамъ, которые ей удавалось слышать. Маленькая двочка, фаворитка, стояла подл своей барыни, качала головой и внизъ, и вверхъ, и направо, и налво, и безпрестанно повторяла отъ полноты душевнаго восторга: «Безподобно, миледи! Чудо, какъ хорошо, сударыня-миледи!» Точь-въ-точь какъ вжливыя и услужливыя особы въ джентльменскихъ гостиныхъ осыпаютъ похвалами настоящихъ пвицъ.
Сдлавшись внезапнымъ свидтелемъ этой сцены, старый баронетъ разразился, по обыкновенно, веселымъ и добродушнымъ смхомъ. Вечеромъ, за бутылкой рома, онъ пересказалъ вс подробности этого обстоятельства буфетчнку Горроксу, къ великому смущенію миссъ Горроксъ, приготовлявшей пуншъ для баронета. Сэръ Питтъ барабанилъ по столу, какъ-будто столъ былъ музыкальнымъ инструментомъ и визжалъ немилосердно, подражая пнію Куклы. Такой прекрасный голосъ непремнно долженъ быть обработанъ, кричалъ сэръ Питтъ, и клятвенно уврялъ, что миссъ Горроксъ будетъ имть музыкальныхъ учителей, въ чемъ, разумется, ничего не могло быть смшного, какъ справедливо замтила Кукла. Вообще, старый баронетъ былъ очень веселъ въ этотъ вечеръ, и выпилъ съ своимъ буфетчикомъ и другомъ необычайное количество рома и воды. Въ поздній часъ ночи, мистеръ Горроксъ, искренній другъ, собутыльникъ и врный слуга, проводилъ своего господина въ спальню.