Базар житейской суеты. Часть 3
Шрифт:
— А я ужь, братцы, теперь не то, что былъ тогда, говорилъ имъ Родонъ Кроли. Женился и, что называется, совсмъ перемнился. Разумется, я не такъ уменъ, какъ жена… даже, можно сказать, глупъ въ сравненіи съ ней, но это ничего: авось, она не оставитъ меня.
И былъ онъ правъ: жена не думала оставлять его.
Совсмъ напротивъ: мистриссъ Бекки была влюблена въ своего супруга. Она всегда ласкала его, леляла, утшала, и постороннему наблюдателю трудно было замтить, что она презираетъ его отъ всей души. Говоря по совсти, ей нравилось въ муж только то; что онъ былъ глупъ, какъ оселъ, и мн сказывали
— Она знаетъ, что длаетъ: не мн ее учить, говорилъ добрйшій изъ супруговъ. Я человкъ неученый, и не понимаю, какъ тамъ оно, этакъ, того… ну, что тамъ толковать!
И точно, былъ онъ далеко не изъ первыхъ мудрецовъ на базар житейской суеты. Истинный маэстро въ картахъ, на бильярд и въ костяхъ (я собственно того мннія, что въ этихъ художествахъ можетъ стяжать себ громкую славу даже идіотъ первой руки), Родонъ Кроли не понималъ другихъ искуствъ, и былъ столько уменъ, что не позволялъ себ вмшиваться не въ свои дла.
Съ появленіемъ въ дом компаньйонки, хозяйственныя его обязаныости значительно сократились въ содержаніи и объем. Мистриссъ Бекки снисходительно поощряла его обдать вн дома, гд ему угодью, и великодушно избавила его отъ должности провожатаго въ Оперу.
— Не оставайся, пожалуйста, сегодня дома, и не дурачь себя, мой милый, говорила Бекки, — вечеромъ будутъ у меня гости, съ которыми ты поневол станешь звать — въ карты, кажется, никто изъ нихъ не играетъ. Я бы, разумется, не пригласила ихъ, если бы постоянно не имла въ виду твоего же добра. Ктому же, теперь со мной дворняшка, стало-быть, нтъ для меня никакой опасности оставаться одной.
«Дворняшка-компаньйонка! У Бекки Шарпъ — компаньйонка! Разв это не потха, messieurs et mesdames?» Такъ думала и восклицала мистриссъ Ребекка Кроли, въ порыв удовлетвореннаго чувства самолюбія.
Однажды утромъ, въ воскресенье, когда Родонъ Кроли, его маленькій сынокъ и миньятюрный пони совершали свою обычную прогулку въ Гайд-Парк, имъ попался навстрчу старинный знакомый полковника, капралъ Клинкъ, разговаривавшій съ какимъ-то пріятелемъ, старымъ джентльменомъ, который держалъ на рукахъ мальчика одинакихъ лтъ съ юнымъ Родономъ. Мальчикъ ухватился рукою за ватерлооскую медаль капрала, и, казалось, разсматривалъ ее съ напряженнымъ любопытствомъ.
— Здравствуй, Клинкъ, сказалъ полковнвкъ.
— Съ добрымъ утромъ, ваше высокоблагородіе, отвчалъ капралъ, видите ли, сэръ, этотъ юный джентльменъ чуть ли не ровесникъ вашему малютк.
— И его отецъ принадлежалъ къ славнымъ героямъ на поляхъ Ватерлоо, съ гордостью сказалъ старый джентлыненъ, державшій мальчика на рукахъ. Не правда ли, Джорджинька?
— Правда,
Онъ и юный птенецъ на маленькой лошадк впились другъ въ друга своими чистыми и ясными глазами, измряя торжественнымъ взглядомъ физіономіи одинъ другаго, какъ это обыкновенно длаютъ дти при первой встрч.
— Онъ служилъ въ арміи, сказалъ Клинкъ съ покровительствующимъ видомъ.
— И былъ онъ, сударь мой, капитаномъ Трильйонаго полка, добавилъ старый джентльменъ. Имя ему, сэръ, капитанъ Джорджъ Осборнъ… можетъ-быть. вы были съ нимъ знакомы. Онъ умеръ смертью героя, сэръ, сражаясь противъ Корсиканца…
Полковникъ Кроли раскраснлся и вздохнулъ.
— Да, сэръ, я зналъ его очень хорошо, сказалъ онъ. Гд теперь его бдная, прекрасная вдова?.. Какъ она поживаетъ, сэръ?
— Она дочь моя, сэръ, сказалъ старый джентльменъ, опуская мальчика на землю, и вынимая съ великою торжественностью визитную карточку изъ своего кармана.
Карта очутилась въ рукахъ полковника, и онъ прочелъ на ней слдующія слова:
«Господинъ Седли, Единственный Агентъ Чорнаго Алмаза и Коммиссіонеръ Компаніи Противу Пепельнаго Угля, на Набережной Бонкера, въ улиц Темзы, по Западной Фольгемской Дорог, на Виллахъ Аделаиды, Анна-Марія тожь.»
Джорджинька между-тмъ сдлалъ нсколько шаговъ по направленію къ миньятюрному пони.
— Не хотите ли и вы прокатиться на моей лошадк? спросилъ Родонъ-младшій, рисуясь на сдл.
— Хочу, сказалъ маленькій Джорджъ.
Полковникъ, смотрвшій все это время не безъ участія на хорошенькаго мальчика, поднялъ его и посадилъ на сдло позади юнаго Родона.
— Держись крпче, Джорджинька, сказалъ онъ, — ухватись за моего мальчугана… его зовутъ Родономъ.
Оба мальчика засмялись.
— Въ этотъ день, сэръ, я думаю, не увидать вамъ парочки миле и красиве этихъ птенцовъ, сказалъ добродушный капралъ.
И затмъ полковникъ Кроли, капралъ Клинкъ и старикъ Седли — Единственный Агентъ и проч., и проч., двинулись съ мста, и продолжали свою прогулку подл дтей.
ГЛАВА XXXVII
Стснительныя обстоятельства благороднаго семейства
Юный Джорджъ Осборнъ поскакалъ, если не ошибаемся, отъ Рыцарскаго моста въ Фольгемъ, но западной дорог; пріостановимся и мы въ этомъ живописномъ предмстьи, и постараемся навести необходимыя справки относительно пріятелей и пріятельницъ, оставленныхъ нами на Аделаидиныхъ Виллахъ.
Что сталось съ мистриссъ Эмми посл ватерлооскаго погрома? Живетъ ли она? Цвтетъ или увядаетъ? Куда двался майоръ Доббинъ, котораго кабріолетъ еще такъ недавно стоялъ у воротъ скромной дачи? Нтъ ли каимхъ новостей о сборщик податей и пошлинъ въ Богли-Уолла?
Какъ не быть? Есть. Достойный нашъ другъ и пріятель, Джозефъ Седли воротился въ Индію весьма скоро посл своего бгства изъ бельгійской столицы. Въ ту пору, кажется, уже окончился срокъ его отпуска, или, очень могло статься, жирный толстякъ боялся не совсмъ пріятной встрчи съ нкоторыми свидтелями его ватерлооскаго побга. Какъ бы то ни было, Джозефъ Седли отправился къ своей должности въ Бенгалію, вскор посл того; какъ Наполеонъ занялъ свого резиденцію на остров Св. Елены, гд сборщикъ податей и пошлинъ имлъ удовольствіе видть его собственными глазами.