Базар житейской суеты. Часть 3

Теккерей Уильям Мейкпис

ГЛАВА XX

Бекки обозрваетъ чертоги своихъ предковъ

Изготовивъ трауръ и благовременно сообщивъ на Королевину усадьбу извстіе о своемъ прибытіи, мистеръ Кроли и его супруга взяли два мста въ томъ самомъ дилижанс, въ которомъ Беким, лтъ за девять передъ этимъ, совершила свое первое путешествіе въ свтъ, въ обществ покойнаго баронета. Какъ хорошо она помнила этотъ постоялый дворъ и этого конюха, которому не заплатила денегъ, и обязательнаго кембриджскаго студента, который окутывалъ ее своей шинелью впродолженіе этой поздки! Родонъ занялъ свое мсто на имперіал, и охотно согласился бы править

лошадьми, если бы не препятствовалъ трауръ. Онъ слъ подл кучера и вступилъ съ нимъ въ продолжительную бесду о лошадяхъ и дорог. Ему интересно было знать, кто теперь содержалъ постоялые дворы и какіе новые порядки на всемъ этомъ пространств, по которому онъ и Питтъ, въ бывалые годы, зжали тысячу разъ въ итонскую коллегію. Въ Модбери, наши путешественники пересли въ карету, запряженную въ дв лошади. Кучеръ былъ въ траур.

— Какая гадкая колымага, Родонъ! сказала Ребекка, когда они похали. Черви изъли все сукно внутри, а вотъ пятно, которое сэръ Питтъ… Фи! Вижу будто теперь, какъ Досонъ желзникъ закрывалъ дверцы и разбилъ бутылку вишневки, которую мы везли тогда для своей тетки изъ Соутамптона. Сэръ Питтъ немилосердо ругалъ Досона. Ахъ, время, время, какъ оно летитъ! Неужели это Полли Тальбойсъ — вонъ та вертлявая двчонка, что стоитъ у воротъ фермы, подл своей матери? А вдь я оставила ее крошкой, и тогда она полола гряды въ саду.

— Славная двчина! сказалъ Родонъ, притрогиваясь къ полямъ своей шляпы въ отвтъ на привтствіе женщинъ, стоявшихъ у воротъ.

Бекки тоже раскланивалась и улыбалась, встрчая всюду знакомыя лица. Ихъ поклоны были невыразимо пріятны для нея. Казалось, будто теперь уже не считали ея искатбельницей приключеній, и она возвращалась въ домъ своихъ предковъ. Родонъ былъ, напротивъ, не въ своей тарелк, и сидлъ угрюмо, склонивъ голову на одинъ бокъ. Неужели воспоминаніе дтскихъ лтъ, невшинныхъ и веселыхъ, могло возмутить спокойствіе его духа? Неужели въ эту минуту могли волновать его сердце тяжелыя чувства сомннія и стыда?

— Твои сестры, должно быть, уже теперь прекрасныя молодыя леди, сказала Ребекка, вспомнивъ о своихъ ученицахъ едва-ли не первый разъ посл того, какъ разсталась съ ними.

— Незнаю, право, отвчалъ Родонъ. Эгой! Вотъ теб и бабушка Локкъ. Здравствуй, бабушка. Помнишь ли ты меня — а? Маленькаго Родю — помнишь ли? Какъ, подумаешь, живущи эти старухи! Я былъ еще мальчишкой, когда ей перевалило чуть-ли не за сотню лтъ.

Путешественники въхали въ ворота, отворенныя для нихъ костлявыми руками бабушки Локкъ, и когда она подошла къ ихъ карет, Ребекка съ привтливой улыбкой протянула ей свою миньятюрную ручку, и съ участіемъ навдалась о ея здоровь. Карета прохала между двумя заросшими мхомъ столбами, на поверхности которыхъ красовались змй и голубь, изображавшіе фамильный гербъ.

— Вотъ теб разъ! Старикъ вырубилъ деревья, сказалъ Родонъ оглядываясь во кругъ.

И потомъ онъ замолчалъ. Замолчала и Бекки. Оба, казалось, были взволнованы и погружены въ думу о старыхъ временахъ. Родонъ думалъ объ итонской школ, о своей матери, женщин строгой и угрюмой, о покойниц сестр, которую онъ очень любилъ, о Питт, когда былъ онъ мальчикомъ, котораго онъ билъ, о маленькомъ Родон, котораго оставилъ дома подъ надзоромъ Бриггсъ. Думала и Ребекка о цвтущихъ лтахъ своей юности, о мрачныхъ тайнахъ въ мастерской отца, о первоначальномъ вступленіи въ свтъ черезъ эти же ворота, о миссъ Пинкертонъ, о Джо и сестр его, и о многомъ думала Ребекка.

Дорожка,

устланная щебнемъ, и терраса передъ домомъ, были выметены чисто-начисто, и большой погребальный гербъ уже возвышался передъ главнымъ входомъ. Два ливрефные лакея, въ глубокомъ траур, встртили нашихъ путешественниковъ у главнаго подъзда, и отворили дверцы ихъ кареты. Родонъ покраснлъ, Ребекка немного поблднла, когда онв, цпавшись рука объ руку, проходили черезъ корридоръ. Она кольнула руку своего мужа, когда они переступили черезъ порогъ дубовой комнаты, гд сэръ Питтъ и его супруга приготовились принять ихъ. Сэръ Питтъ былъ въ траур, леди Джении въ трауре, и на голов миледи Саутдаунъ торжественно колыхался огромный чорный тюрбанъ, украшенный бисеромъ и перьями.

Сэръ Питтъ расчиталъ основательно, что тёща его не оставитъ Королевиной усадьбы. Покоряясь обстоятельствамъ, леди Саутдаунъ ограничилась только тмъ, что хранила торжественное, гранитное молчаніе въ присутствіи Питта и его жены, и стращала повременамъ своихъ внучатъ, когда входила въ дтскую съ угрюмымъ и мрачнымъ видомъ. Она привтствовала Родона и его супругу едва замтнымъ наклоненіемъ своей чалмы.

Но Ребекка и мистеръ Кроли, сказать правду, почти вовсе не обратили вниманія на эту холодность, потому-что леди Саутдаунъ, при всей ея знаменитости, играла слишкомъ второстепенную роль въ ихъ стратегическихъ соображеніяхъ и планахъ. Всего важне было для нихъ убдиться въ благосклонномъ пріем настоящихъ властителей праддовскаго замка.

Спокойный и величественный, сэръ Питтъ выступилъ впередъ, и пожалъ руку своему младшему брату. Его привтствіе Ребекк сопровождалось весьма учтивымъ и низкимъ поклономъ. Но леди Дженми взяла свою невстку за об руки, и поцаловала ее очень нжно, такъ-что на глазахъ Ребекки выступили слезы радости и трогательнаго умиленія. Родонъ, ободренный такими очевидными доказательствами благоволенія къ его супруг, храбро закрутилъ усы, и еще храбре поцаловалъ леди Дженни въ губки, отчего юная миледи раскраснлась какъ роза.

— Ну, мой ангелъ, что ты скажешь? началъ. Родонъ Кроли, когда онъ и его супруга остались одни на отведенной для нихъ половин. На мой взглядъ, леди Дженни — прехорошенькая женщина. Питтъ слишкомъ растолстлъ, и кажется отлично ведетъ свои дла.

— Онъ не виноватъ, что растолстлъ, замтила

Ребекка, соглашаясь съ дальнйшими мнніями своего мужа.

— Тёща Питта, если не ошибаюсь, ужасная старуха, какъ новый Гой-Фоксъ въ женской юбк, продолжалъ Родонъ. А сестры такъ-себ, ничего; довольно смазливы и презентабельны, какъ говорится,

Сестеръ нарочно вызвали изъ пансіона для принятія участія въ похоронной церемоніи. Имя въ виду достоинство дома и фамиліи, сэръ Питтъ считалъ необходимымъ собрать на «Королевину усадьбу» какъ-можно боле особъ, облеченныхъ въ трауръ. Вс бывшіе и настоящіе слуги и служанки джентльменскаго дома, вс старухи изъ богадльни, которыхъ старикъ Питтъ обманывалъ немилосердо, присвоивая себ частичку доходовъ, опредленныхъ на содержаніе богоугоднаго заведенія, все, однимъ словомъ, что имло какое-нибудь отношеніе къ Пасторату или замку, облеклось въ глубочайшій трауръ, со включеніемъ сюда же гробовщика и двухъ дюжихъ факельщиковъ съ чорными креповыми бантами на шляпахъ съ широкими полями. Эффектъ при похоронахъ оказался поразительнымъ, но мы не станемъ распространяться обо всхъ персонажахъ, такъ-какъ имъ суждено играть нмую роль въ нашей драм.