Биография Бога: Все, что человечество успело узнать
Шрифт:
Протестантский фундаментализм занимался преимущественно богословскими вопросами, которые возникли в связи с новыми научными открытиями. Фундаменталистские течения в других традициях были вызваны совсем другими проблемами, а потому не столь заботились о чистоте вероучения. Взять хотя бы иудаизм: здесь ключевым был вопрос о государстве Израиль. Одни страстно защищали государство Израиль, считая священными и его армию, и его политические институты, и каждый сантиметр Святой Земли. Другие яростно противились идее секулярного государства или занимали нейтральную позицию по отношению к нему. В мусульманском мире ахиллесовой пятой стал вопрос об общественных структурах уммы («община»). Согласно Корану, первейшим долгом мусульман является строительство справедливого общества. Поэтому, когда мусульмане видят, что умме угрожают иноземные державы или что ею правят коррумпированные правители, они ощущают такое же оскорбление религиозных чувств, как и протестанты, которым плюнули в Библию. Традиционно ислам был религией успеха: в прошлом мусульманам всегда удавалось преодолевать бедствия и выходить через них на новые духовные и политические
Ощущая угрозу, фундаменталисты обороняются, закрываются от любой альтернативной точки зрения (еще одно проявление нетерпимости, которое всегда было частью модерна!) Христианские фундаменталисты занимают жесткую позицию в вопросах, которые считают принципиальными в нравственном и социальном плане. Они проводят кампании против преподавания эволюции в школах. Они глубоко патриотичны, но враждебно настроены по отношению к демократии. Они считают феминизм одним из величайших современных бедствий, а против абортов устраивают настоящие крестовые походы. Были случаи, когда экстремисты убивали врачей и медсестер, проводящих аборты. Наряду с эволюцией аборт стал в их глазах символом современной извращенности. Христианские фундаменталисты убеждены, что их учения – истина в последней инстанции, что они точнейшим образом отражают Библию (понимаемую буквально). Конечно, это сильный отход от магистральной христианской традиции, но фундаменталисты не унывают. Они верят, что Бог отвечает на их молитвы и творит чудеса.
Фундаменталисты с легкостью осуждают людей, которых считают врагами Бога. По мнению большинства христианских фундаменталистов, иудеи и мусульмане попадут в ад. Среди них часто встречается мнение, что буддизм, индуизм и даосизм – это дело рук дьявола. Нечто похожее мы находим у иудейских и мусульманских фундаменталистов. Все они считают единственной истинной верой свою собственную. Исламские фундаменталисты свергали правительства, а некоторые экстремисты совершали теракты. Иудейские фундаменталисты строили незаконные поселения на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, не скрывая намерения изгнать арабских жителей. При этом они считали, что готовят дорогу Мессии. Есть и такие, кто швыряет камни в израильтян, которые садятся в субботу за руль машины.
Всякий фундаментализм – это примитивная форма религиозности. Погруженные в свои страхи и тревоги, фундаменталисты часто искажают ту самую традицию, которую пытаются защитить. Скажем, Писание они цитируют весьма избирательно. Всячески вдохновляются пророчествами Апокалипсиса о последних днях, но не спешат последовать Нагорной проповеди с ее заповедями возлюбить врагов, подставить другую щеку и не судить окружающих. Иудейские фундаменталисты любят ссылаться на второзаконнические отрывки Библии, но проходят мимо раввинистических учений, согласно которым экзегеза должна приводить к милосердию. Исламские фундаменталисты игнорируют плюрализм Корана, а экстремисты даже обосновывают насилие наиболее воинственными его отрывками, полностью пренебрегая его гораздо более многочисленными призывами к миру, терпимости и прощению. Фундаменталисты полагают, что сражаются за Бога, но в реальности отходят от Бога. Ведь считать священными и абсолютными ценностями такие чисто человеческие и исторические понятия, как «семейные ценности», «Святая Земля» и «ислам», есть идолопоклонство. Идолопоклонство же всегда чревато уничтожением оппонентов.
Фундаменталисты с легкостью осуждают людей, которых считают врагами Бога.
Однако критики религии должны смотреть на фундаментализм в историческом контексте и понимать, что перед ними не магистральное русло веры, а ее искажение. Причем страх фундаменталистов перед уничтожением – вовсе не паранойя. Как мы видели, некоторые создатели современного этоса напрямую призывали к упразднению религии. Подобные голоса раздаются и в наши дни. Все фундаменталистские движения возникли как попытки защититься либо от либеральных единоверцев, либо от секулярных режимов. Поэтому дальнейшие нападки лишь делали эти движения более ригористичными. В США это случилось после медийной кампании во время дела Скоупса. В иудейском мире толчок развитию фундаментализма дали два события: сначала – Шоа, попытка Гитлера истребить европейских евреев, а затем – октябрьская война 1973 года, когда арабские армии захватили Израиль врасплох своей агрессией.
Сходные тенденции имеют место в мусульманском мире. Ошибочно полагать, что неприязнь мусульман к современному Западу обусловлена исламом. На рубеже XIX–ХХ веков все крупнейшие исламские интеллектуалы, за исключением Джамаля-ад-Дин Афгани (1839—1897), относились к Западу с большим пиететом и хотели, чтобы их страны походили на Англию и Францию. [979] Мухаммад Абдо (1849—1905), верховный муфтий Египта, не мог смириться с британской оккупацией своей страны, но благожелательно смотрел на западную культуру в целом, изучал науки, читал Гизо, Толстого, Ренана, Штрауса и Герберта Спенсера. А после поездки в Париж, говорят, сказал следующие слова: «В Париже я видел ислам, но не видел мусульман; в Египте я вижу мусульман, но не вижу ислама». Смысл фразы состоит в том, что современная экономика дала европейцам возможность выстроить общество более справедливое и эгалитарное, а значит, и более близкое к духу Корана. Примерно в то же самое время в Иране ведущие муллы совместно с секулярными интеллектуалами боролись за представительское управление и конституцию. После Конституционной революции 1906 года они получили парламент, но спустя два года англичане отыскали в Иране нефть и не пожелали, чтобы этот парламент разрушил их планы использовать нефть для английского военно-морского
Я специально останавливаюсь на этом увлечении модерном, ибо многие европейцы считают, что ислам всегда носил фундаменталистский, ретроградский и антидемократический характер и всегда призывал к насилию. Однако из всех трех монотеистических религий в исламе фундаментализм появился позже всего: в конце 1960-х годов, после катастрофического поражения арабов от израильтян в Шестидневной войне (1967), когда провалились западные идеологии национализма и социализма, почти не находившие поддержки в массах. Казалось, религия поможет вернуться к доколониальным корням культуры и обрести большую самобытность. Внешняя политика западных стран лишь усугубила рост фундаментализма на Среднем Востоке. В 1953 году американские и британские спецслужбы организовали в Иране переворот: патриотический и секулярный премьер-министр Мухаммад Мосаддык (1881—1967) был свергнут, и на престол возвращен шах Мухаммад Реза Пехлеви. У иранцев это событие оставило чувство глубокого унижения, бессилия и предательства. Нежелание международного сообщества облегчить положение палестинцев заставило многих отчаяться в возможности нормального политического урегулирования. Поддержка западными странами таких правителей как Шах и Саддам Хусейн, отказывавших своим народам в фундаментальных правах человека, также компрометировали идеал демократии: Запад лицемерно говорил о свободе, а сам навязывал диктаторские режимы. Это усугубило и радикализацию ислама: мечеть часто была единственным местом, где люди могли выразить свое негодование.
Быстрая секуляризация некоторых из этих стран часто принимала антирелигиозную направленность. В Европе и США секуляризм развивался постепенно, в течение длительного времени, а потому широкие слои населения усваивали его естественным путем. Напротив, многим мусульманским странам пришлось принимать западную модель за считанные десятилетия. Когда Кемаль Ататюрк секуляризовывал Турцию, он закрыл все медресе и упразднил суфийские ордена. Шахи приказывали солдатам ходить по улицам, срывать с женщин штыками покрывала и рвать их на куски. Реформаторы хотели, чтобы их страны имели современный вид, хотя с западным этосом была знакома лишь небольшая часть элиты. В 1935 году шах Реза Пехлеви (1877—1944) приказал солдатам стрелять в толпу безоружных демонстрантов, мирно протестовавших против навязывания западного платья. Причем было это в Мешхеде, одном из священных городов Ирана. Сотни иранцев погибли в тот день. В такой ситуации секуляризм отнюдь не казался освобождением! Суннитский фундаментализм развивался в концлагерях, в которые президент Гамаль Абдель Насер (1918—1970) без суда интернировал тысячи членов Мусульманского братства. Вина многих из них состояла лишь в том, что они раздавали листовки или сходили на собрание. Испытывая страшные лишения в тюрьмах, они приходили к более радикальным взглядам. [981] Саид Кутб (1906—1966) попал в лагерь умеренным, а в результате заключения – его пытали, а затем казнили, – разработал идеологию, который поныне следуют исламисты. [982] Когда он слышал, как Насер клянется ограничить ислам частной сферой, секуляризм не казался ему безобидным. Его книга «Вехи» отражает паранойю фундаменталиста, загнанного в угол: иудеи, христиане, коммунисты, капиталисты, империалисты – все они против ислама, а значит, мусульманам ничего не остается, как сражаться с современным варварством ( джахилийя ), начиная с мусульманских правителей вроде Насера.
Это была совершенно новая идея. Поставив «джихад», понимаемый как вооруженный конфликт, в центр ислама, Кутб исказил веру, которую хотел защитить. Здесь он отчасти находился под влиянием работ пакистанского журналиста и политика Абу аль-Ааля Мавдуди (1903—1979), считавшего западный империализм угрозой мусульманскому миру. [983] С точки зрения Мавдуди, для выживания мусульманам необходимо готовиться к войне. Этот джихад может иметь множество форм: одни пишут статьи и книги, другие занимаются политикой, но в крайнем случае, любой мусульманин должен взять в руки оружие. Доселе ни один крупный мусульманский мыслитель не считал «священную войну» существенной частью веры, и Мавдуди прекрасно понимал, что утверждение это спорное. Однако он полагал, что политическая ситуация требует радикальных новшеств. Аналогичным образом рассуждал Кутб. Когда его спрашивали, как согласуется агрессия с заповедью Корана о том, что не должно быть принуждения в делах религии, [984] он отвечал: кораническая терпимость невозможна, когда мусульмане подвергаются столь жестокому насилию. Поэтому сначала ислам должен одержать политическую победу, сначала должна установиться подлинно мусульманская «умма», а уж затем можно позволить себе терпимость. [985]
Идеология джихада не была возвращением к «фундаментальным» идеям ислама, хотя Кутб и пытался апеллировать к (превратно понимаемой) биографии Мухаммада. Кутб проповедовал исламскую теологию освобождения, напоминавшую взгляды тех католиков, которые сражались с жестокими режимами в Латинской Америке. Лишь один Бог – Владыка, а значит, ни один мусульманин не обязан подчиняться земным властителям, которые попирают заповеди Корана о справедливости и равенстве. Аналогичным образом, когда революционный иранский лидер аятолла Хомейни (1902—1989) декларировал, что государство может возглавлять лишь специалист по исламскому праву ( факи х ), он шел вразрез с многовековой шиитской традицией, которая еще с VIII века считала важным отделять религию от политики. Некоторых шиитов его концепция шокировала не меньше, чем были бы шокированы католики, если бы папа упразднил мессу. Однако Хомейни полагал, что после десятилетий секуляризма при шахах иного выхода не остается. Хомейни также стоял на позиции теологии освобождения. В исламе он видел «религию людей, которые с оружием в руках отстаивают свободу и независимость», «школу борьбы с империализмом». [986]