Блестящая будущность
Шрифт:
— Что касается отсутствія серебра, то это происходитъ только отъ его глубокаго ума. У рки есть своя природная глубина, и у него своя природная глубина. Поглядите на его цпочку отъ часовъ. Она-то вдь изъ чистаго золота.
— И очень толстая, — замтилъ я.
— Толстая! — повторилъ Уэммикъ, — да, конечно. А часы у него тоже золотые и стоятъ сто фунтовъ, ни боле, ни мене. М-ръ Пипъ, въ нашемъ город около семисотъ воровъ, которые прекрасно знаютъ про эти часы: и между ними не найдется ни одного, который бы ршился дотронуться до этой цпи, какъ будто она изъ раскаленнаго желза.
Разговаривая такимъ образомъ,
— Моя работа, — сказалъ Уэммикъ:- мило, не правда ли?
Я похвалилъ. Мн кажется, что я еще не видывалъ такого маленькаго домика съ такими смшными маленькими окошками (половина изъ нихъ была фальшивая) и такою же узкой дверью, черезъ которую трудно было проходить.
— Вы видите настоящій флагштокъ, — сказалъ Уэммикъ, — и по воскресеньямъ я поднимаю настоящій флагъ. А теперь поглядите сюда: когда я пройду черезъ этотъ мостъ, я поднимаю его — вотъ такъ, и сообщенія прерваны.
Мостъ состоялъ изъ доски, перекинутой черезъ канавку фута четыре шириной и фута два глубиной; но пріятно было видть, съ какою гордостью онъ поднялъ ее и укрпилъ.
— Каждый вечеръ, въ девять часовъ по Гринвичскому времени, я стрляю изъ пушки.
Это артиллерійское орудіе помщалось въ отдльной крпости, построенной изъ дранокъ. Его защищалъ отъ непогоды хитроумный навсъ изъ брезента, въ форм дождевого зонтика.
— А позади дома, — продолжалъ Уэммикъ, — у меня имется поросенокъ и нсколько куръ и кроликовъ; есть у меня также и парничекъ, гд я сажаю огурцы, и вы увидите за ужиномъ, какой я могу смастерить салатъ. Такъ-то, сэръ, — прибавилъ Уэммикъ, хотя и улыбаясь, но совершенно серьезно, — представимъ себ, что крпость попадетъ въ осадное положеніе, она продержалась бы чертовски долго при такомъ запас провіанта.
Посл того онъ повелъ меня къ бесдк, находившейся на разстояніи всего лишь нсколькихъ саженей, но къ которой вела такая хитроумная сть дорожекъ, что мы шли къ ней довольно долго; и въ этомъ убжищ насъ уже ждали стаканы съ пуншемъ.
— Я свой собственный инженеръ, и свой собственный плотникъ, и свой собственный садовникъ, и свой собственный слуга, словомъ, я на вс руки, — сказалъ Уэммикъ въ отвтъ на мои комплименты. — Что жъ работа всегда хороша и полезна, она снимаетъ съ меня плсень и нравится престарлому родителю. Вы ничего не имете противъ того, чтобы я теперь же представилъ васъ престарлому родителю? Это не выбьетъ васъ изъ колеи?
Я выразилъ готовность, и мы пошли въ замокъ. Тамъ мы нашли у огня очень стараго человка въ фланелевомъ сюртук; чистенькій, веселый, онъ сидлъ въ удобномъ кресл. Но къ сожалнію онъ былъ совсмъ глухъ.
— Ну, что, престарлый родитель, — сказалъ Уэммикъ, потрясая ему руку ласково и весело, — какъ вы себя чувствуете?
— Хорошо, Джонъ, хорошо! — отвчалъ старикъ.
— Вотъ м-ръ Пипъ, престарлый родитель, и я желалъ бы, чтобы вы разслышали его имя. Кивните ему головой, м-ръ Пипъ, онъ это очень любитъ. Кивните нсколько разъ сряду.
— Прекрасныя владнія у моего сына, сэръ, не правда ли? — закричалъ старикъ, въ то время какъ я усердно кивалъ головой. — Это настоящая загородная дача, сэръ. Эту землю и великолпныя зданія, возведенныя на ней, слдовало бы поддержать, когда моего сына не станетъ, да, поддержать, чтобы народъ
— Вы горды, какъ Пончъ, престарлый родитель, не правда ли? — сказалъ Уэммикъ, глядя на старика съ мягкимъ выраженіемъ на своемъ жолтомъ лиц.
Мы простились со старикомъ и пошли пить пуншъ въ бесдку, гд Уэммикъ сообщилъ мн, куря трубку, что онъ употребилъ иного лтъ на то, чтобы довести свои владнія до ихъ теперешняго совершенства.
— Надюсь, что м-ръ Джагерсъ тоже восхищается ими?
— Никогда не видлъ ихъ, — отвчалъ Уэммикъ. — Никогда не слышалъ. Никогда не видлъ престарлаго родителя. Никогда о немъ не слышалъ. Нтъ; контора — одно дло, а частная жизнь — другое. Когда я ухожу въ контору, я забываю про замокъ; а когда я возвращаюсь въ замокъ, я забываю про контору. И если вамъ не непріятно, я прошу васъ длать тоже самое. Я не желаю, чтобы въ контор знали о моемъ дом.
Конечно, я считалъ своимъ долгомъ исполнить его просьбу. Пуншъ былъ очень вкусенъ, и мы сидли и бесдовали до девяти часовъ.
— Время пушк палить, — сказалъ Уэммикъ, откладывая въ сторону трубку:- это доставляетъ большое удовольствіе престарлому родителю.
Мы вернулись въ замокъ и нашли престарлаго родителя съ раскаленной кочергой въ рукахъ и съ глазами, полными ожиданія, въ виду предстоявшей великой ночной церемоніи. Уэммикъ стоялъ съ часами въ рукахъ до той минуты, какъ наступилъ моментъ итти на батарею, и тогда взялъ изъ рукъ престарлаго родителя накаленную до красна кочергу. Онъ взялъ ее и ушелъ, и вскор пушечный выстрлъ прокатился съ такимъ грохотомъ, что крошечный, игрушечный домикъ содрогнулся, и чашки и блюдечки запрыгали на стол. Престарлый родитель, который чуть не выпалъ изъ кресла отъ сотрясенія, если бы не придержался за его ручки, въ восторг закричалъ:
— Пушка выпалила! Я ее слышалъ!
И я закивалъ головой старому джентльмену такъ усердно, что у меня зарябило въ глазахъ.
Когда церемонія съ пушкой кончилась, Уэммикъ до самаго ужина показывалъ мн собраніе рдкостей. Он были большею частію преступнаго характера и заключали въ себ перо, которымъ былъ написанъ какой-то знаменитый подложный договоръ, дв или три замчательныхъ бритвы, нсколько прядей волосъ и нсколько рукописей, съ признаніями, написанными посл приговора до смертной казни; имъ м-ръ Уэммикъ придавалъ особенную цну, потому что, выражаясь его собственными словами, «каждое слово въ нихъ ложь, сэръ!»
Намъ прислуживала маленькая двочка, которая днемъ присматривала за престарлымъ родителемъ.
Когда она подала намъ ужинъ, который оказался превосходнымъ, мостъ былъ спущенъ, и она перешла черезъ него и отправилась домой.
Уэммикъ всталъ очень рано поутру, и мн казалось, что онъ самолично чистилъ мои сапоги. Посл того онъ занялся въ саду, и я видлъ изъ моего узенькаго окна, какъ онъ притворялся, что пользуется услугами престарлаго родителя, и кивалъ ему усерднйшимъ образомъ. Завтракъ былъ такъ же хорошъ, какъ и ужинъ, и ровно въ половин десятаго мы отправились въ городъ. Постепенно Уэммикъ становился суше и жестче, и губы его все крпче сжимались. Наконецъ, когда мы пришли въ его контору, и онъ вынулъ ключъ изъ кармана, казалось, онъ совсмъ не помнилъ о существованіи своего домика, замка, подъемнаго моста, бесдки и престарлаго родителя, точно все это развялось прахомъ съ послднимъ выстрломъ изъ пушки.