Блестящая будущность
Шрифт:
Я не ошибался, воображая въ немъ такое благородство сердца. Какое бы ни было на немъ платье, а оно такъ же не могло отнять у него чувства собственнаго достоинства, какъ и помшать ему войти въ царствіе небесное. Онъ тихонько поцловалъ меня въ лобъ и ушелъ. Тутъ только что я опомнился, бросился за нимъ и сталъ искать его въ сосднихъ улицахъ; но онъ уже скрылся.
ГЛАВА XXVI
Ясно было, что я долженъ завтра же отправиться въ свой родной городъ, и въ первомъ порыв раскаянія для меня было ясно, что я долженъ остановиться у Джо. Но, когда я взялъ мсто въ почтовой карет и създилъ къ м-ру Покету и вернулся обратно, то сталъ думать иначе и сталъ измышлять предлоги для того, чтобы остановиться у «Синяго Вепря». Я стсню Джо, уврялъ я самъ себя, меня не ждутъ, и постель мн не приготовлена, я буду далеко отъ миссъ Гавишамъ, а она требовательна, и это можетъ ей не понравиться. Изъ всхъ обманщиковъ въ мір величайшіе — это самообманщики, и такими вздорными предлогами я обманывалъ самого себя. Это странно, но врно. Я взялъ себ мсто въ карет, которая отправлялась посл полудня, и такъ какъ была зима, то я не могъ пріхать въ городъ раньше вечера, когда уже стемнло. Въ т времена было въ обыча возить осужденныхъ на каторгу преступниковъ въ почтовыхъ каретахъ. Такъ какъ я зналъ объ этомъ, то не очень удивился, когда Гербертъ, встртивъ меня во двор, сказалъ, что со мною дутъ два каторжника. Но у меня была причина еще съ дтства физически содрогаться при слов каторжникъ.
— Вамъ это не непріятно, Гендель? — спросилъ Гербертъ.
— О, нтъ.
— Мн показалось, что вы ихъ не любите.
— Не стану уврять, чтобы я любилъ ихъ, да, вроятно, и вы также не чувствуете къ нимъ особенной любви. Но мн все равно, что они тутъ.
— Смотрите! вотъ они, — сказалъ Гербертъ. — И какое это тяжелое и унизительное зрлище!
Должно быть, они только что угощали своего стража, потому что вс трое шли, утирая ротъ руками.
Оба каторжника были прикованы руками другъ къ другу, а на ногахъ у нихъ были кандалы хорошо знакомаго мн образца. И одежда ихъ была мн тоже хорошо знакома. Стражъ ихъ былъ вооруженъ парой пистолетовъ и держалъ кистень подъ мышкой. Одинъ изъ каторжниковъ былъ выше ростомъ и толще другого, но одежда его была уже и короче. Я тотчасъ же узналъ его прищуренные глаза. Предо мной стоялъ человкъ, котораго я видлъ въ кабачк «Трехъ веселыхъ лодочниковъ» и который прицливался въ меня изъ невидимаго ружья.
Онъ не узналъ меня, потому что длалъ видъ, какъ будто бы никогда не видлъ меня въ жизни. Онъ только оглядлъ меня и взглядомъ оцнилъ, повидимому, мою цпочку, затмъ сплюнулъ и что-то сказалъ другому каторжнику. И оба засмялись. Въ эту минуту какой-то сердитый джентльменъ, занявшій четвертое мсто, пришелъ въ неописанную ярость и закричалъ, что почтовая контора не иметъ никакого права сажать его въ такую мерзкую компанію, и что это стыдъ, срамъ, позоръ и поношеніе и еще что-то, чего я не разобралъ. Но карета была уже запряжена, и кучеръ выражалъ нетерпніе, и вс мы собирались садиться по мстамъ, когда стражникъ подошелъ съ своими каторжными.
— Не сердитесь, сэръ, — просилъ онъ разъяреннаго пассажира. — Я самъ сяду возл васъ. А ихъ посажу на заднюю скамейку. Они васъ не тронутъ, сэръ. Вы даже и знать не будете, что они тутъ.
— И меня не браните, пожалуйста, — проворчалъ каторжникъ, котораго я узналъ. — Я вовсе не желаю хать. Я вполн готовъ остаться и каждому съ удовольствіемъ уступаю свое мсто.
— И я свое, — сказалъ и другой, грубымъ голосомъ. — Поврьте, я бы никого изъ васъ не обезпокоилъ, если бы это отъ меня зависло.
Посл того оба разсмялись, и принялись грызть орхи, сплевывая скорлупу.
Наконецъ ршено было, что для сердитаго господина нтъ выбора, и что онъ долженъ или хать въ этой случайной компаніи, или оставаться. Онъ слъ на свое мсто, продолжая жаловаться; стражникъ слъ рядомъ съ нимъ, а каторжники вскарабкались, какъ могли, на заднее сиднье, и каторжникъ, котораго я узналъ, услся за моей спиной, и я чувствовалъ его дыханіе на своихъ волосахъ.
— До свиданія, Гендель! — закричалъ Гербертъ, когда мы тронулись съ мста. И я подумалъ, какое счастіе, что онъ придумалъ мн другое имя, вмсто Пипъ.
Невозможно выразить, какъ мучительно ощущалъ я дыханіе каторжника не только на своемъ затылк, но и вдоль всей спины. Ощущеніе было сходное съ тмъ, какъ если бы мн впустили въ жилы какой-нибудь острой кислоты.
Было очень сыро, и оба каторжника кляли холодъ. Мы вс скоро впали въ дремоту и молчали, содрогаясь отъ холода. Я тоже задремалъ, обдумывая вопросъ: не слдуетъ ли мн возвратить два фунта стерлинговъ этому человку, прежде чмъ потеряю его изъ виду, и какъ это ловче сдлать.
Первыя слова, которыя я услышалъ сквозь дремоту, были какъ разъ т слова, которыя были у меня на ум: дв однофунтовыя бумажки.
— Откуда онъ ихъ добылъ? — спрашивалъ незнакомый мн каторжникъ.
— Почемъ я знаю, — отвчалъ другой. — Онъ стащилъ ихъ гд-нибудь. Или пріятели дали.
— Я бы желалъ, — сказалъ другой съ рзкимъ проклятіемъ на холодъ, — чтобы он были у меня въ рукахъ.
— Дв однофунтовыя ассигнаціи или пріятели?
— Дв однофунтовыя ассигнаціи. Я бы за одну продалъ всхъ пріятелей, какіе только у меня были въ жизни, и счелъ бы себя въ выигрыш. Ну, а дальше что? онъ сказалъ…
— Онъ спросилъ, — продолжалъ знакомый мн каторжникъ: — это все произошло въ какія-нибудь полминуты, позади склада дровъ на тюремномъ двор: «Тебя оправдаютъ?» — «Да, отвчалъ я». — Ну, такъ согласенъ ли ты найти мальчика, который накормилъ меня и сохранилъ мою тайну, и отдать ему дв однофунтовыя ассигнаціи? — «Да, согласенъ». — Я такъ и сдлалъ.
— Очень глупо съ твоей стороны, — проворчалъ другой. — Я бы лучше ихъ пролъ и пропилъ.
Посл того, какъ я услыхалъ эти слова, я бы, конечно, сейчасъ же вышелъ, изъ экипажа и остался бы въ потьмахъ и одиночеств на большой дорог, если бы не былъ увренъ, что человкъ этотъ не подозрвалъ о томъ, кто я такой. Въ самомъ дл, не только моя наружность измнилась, такъ какъ я возмужалъ, но и одтъ я былъ совсмъ иначе, такъ что было совсмъ невроятно, чтобы онъ могъ признать меня безъ посторонней помощи. Но все же было страшно, что я халъ съ нимъ въ одной карет, и я боялся, какъ бы случайно не назвали моего имени въ его присутствіи. По этой причин я ршилъ выйти изъ кареты, какъ только мы въдемъ въ городъ, и скрыться съ глазъ долой. Такъ я и сдлалъ. Мой маленькій чемоданъ былъ у меня подъ ногами, я выкинулъ его изъ кареты, слзъ вслдъ за нимъ и остался на мостовой города возл перваго городского фонаря. Что касается каторжниковъ, то они ухали дальше въ карет, и я зналъ, на какомъ мст ихъ высадятъ: около рки. Мысленно я представлялъ себ шлюпку съ гребцами-каторжниками, дожидающуюся ихъ у берега и слышалъ окликъ: «отчаливай!» такой же грубый, какъ еслибы онъ обращенъ былъ къ собакамъ, и снова видлъ преступный Ноевъ Ковчегъ, на якор въ темной вод.
Я не могу сказать, чего я боялся, потому что страхъ мой былъ неопредленный и смутный, тмъ не мене мн было очень страшно. Полагаю, что во мн ожилъ на нсколько минутъ страхъ, омрачавшій мое дтство.
ГЛАВА XXVII
Я ршился прійти къ воротамъ дома миссъ Гавишамъ въ тотъ же часъ, въ какой приходилъ и раньше. Когда я позвонилъ у воротъ нетвердою рукою, я повернулся спиной къ воротамъ и старался справиться съ своимъ волненіемъ и удержать біепіе сердца. Я слышалъ, какъ отворилась въ дом дверь, какъ послышались чьи-то шаги по двору, но дале уже ничего не слыхалъ, даже и того, когда ворота заскрипли на ржавыхъ петляхъ.
Только когда кто-то дотронулся до моего плеча, я вздрогнулъ и обернулся. Я вздрогнулъ еще сильне, когда очутился лицомъ къ лицу съ человкомъ въ сромъ плать. Вотъ ужъ никакъ не ожидалъ увидть его привратникомъ у миссъ Гавишамъ!
— Орликъ!
— Ахъ, молодой господинъ, перемнъ произошло много не только вашей жизни. Но войдите, войдите, мн не приказано держать ворота отпертыми.
Я вошелъ, онъ затворилъ ворота, заперъ ихъ и положилъ ключъ въ карманъ.
— Да, — сказалъ онъ, — оборачиваясь, когда прошелъ, нсколько шаговъ впереди меня, къ дому. — Вотъ и я здсь!