Блестящая будущность
Шрифт:
— Нтъ, — отвчалъ я.
— Боже мой! Это цлая исторія; но я разскажу вамъ ее посл обда. А теперь беру смлость сдлать вамъ одинъ вопросъ. Какимъ образомъ вы тамъ очутились въ тотъ достопамятный день?
Я разсказалъ ему свои приключенія, и онъ внимательно выслушалъ ихъ, потомъ снова расхохотался и спросилъ меня, сильно ли у меня болли кости посл драки? Я не спросилъ его, болли ли его кости, ибо отлично зналъ, какъ было дло.
— М-ръ Джагерсъ вашъ опекунъ, говорятъ? продолжалъ онъ.
— Да.
— Вы знаете, что
Разговоръ становился опаснымъ; я помнилъ, что не долженъ разспрашивать, кто мой благодтель, поэтому съ неохотой отвчалъ, что видлъ м-ра Джагерса въ дом миссъ Гавишамъ въ самый день нашей драки; посл того мн и въ голову не приходило, что онъ помнитъ о томъ, что встртилъ меня.
— Онъ былъ такъ обязателенъ, что предложилъ моего отца вамъ въ наставники. Конечно, онъ зналъ, что мой отецъ родственникъ миссъ Гавишамъ. Онъ приходится ей двоюроднымъ братомъ; но это еще не значитъ, чтобы они были дружны между собой, потому что онъ не уметъ заискивать и не ухаживаетъ за нею.
Гербертъ Покетъ былъ прямодушенъ и обходителенъ, и это сразу привлекало къ нему; онъ такъ откровенно говорилъ со мной, что скрытность была бы съ моей стороны неблагодарностью. Поэтому я разсказалъ ему всю правду о себ и особенно подробно объяснилъ ему, что мн запрещено узнавать, кто мой благодтель. Я разсказалъ ему, что воспитанъ кузнецомъ въ глухой деревн и незнакомъ съ приличіями, и буду ему благодаренъ, если онъ научитъ меня хорошему обращенію.
— Съ удовольствіемъ, — отвчалъ онъ, — хотя ршаюсь сказать вамъ, что вы скоро освоитесь съ новымъ своимъ положеніемъ. Мы, конечно, будемъ часто видться, и я бы желалъ, чтобы вы просто звали меня по имени — Гербертъ.
Я поблагодарилъ его и согласился, сказавъ ему, что меня зовутъ Филиппъ.
— Мн не по душ звать васъ — Филиппъ. — отвчалъ онъ, улыбаясь, — это имя напоминаетъ добраго мальчика изъ дтской азбуки, который былъ такъ лнивъ, что упалъ въ прудъ, или такъ жиренъ, что не могъ глазъ раскрыть, или такъ скупъ, что берегъ свой кэкъ до тхъ поръ, пока его мыши не съли, или же такъ упорно разорялъ птичьи гнзда, что былъ наконецъ съденъ медвдемъ, жившимъ по сосдству. Я вамъ скажу, какое имя мн нравится, — вы не обидтесь?
— Я не обижусь, — отвчалъ я, — но я васъ не понимаю.
— Хотите, я буду звать васъ Генделемъ? Есть чудное музыкальное произведеніе Генделя: «Гармоничный Кузнецъ».
— Съ большимъ удовольствіемъ.
— Итакъ, любезный Гендель, — сказалъ онъ, поворачиваясь и отворяя дверь, — обдъ нашъ готовъ, и я прошу васъ ссть за столъ на первое мсто, такъ какъ вы хозяинъ.
Мы уже кончали обдать, когда я напомнилъ Герберту про его общаніе разсказать мн все, что онъ знаетъ про миссъ Гавишамъ.
— Врно, — отвчалъ онъ, — сейчасъ исполню общанное. Но позвольте мн, Гендель, замтить вамъ, что въ Лондон не принято брать ножъ въ ротъ — изъ опасенія порзаться —
Онъ такъ шутливо сдлалъ эти дружескія замчанія, что мы оба разсмялись, и я даже не покраснлъ.
— Теперь перейдемъ къ миссъ Гавишамъ. Вы должны знать, что миссъ Гавишамъ была избалованное дитя. Мать ея умерла, когда она была младенцемъ, и отецъ ей ни въ чемъ не отказывалъ. Отецъ ея, провинціальный джентльменъ изъ вашей мстности, былъ пивоваромъ. Я не знаю, зачмъ люди хвалятся тмъ, что варятъ пиво; можно однако варить пиво и оставаться джентельменомъ; между тмъ нельзя печь хлбъ и быть джентельменомъ. Мы это видимъ каждый день.
— Однако джентльменъ не можетъ содержать кабакъ, не правда ли? — спросилъ я.
— Ни подъ какимъ видомъ, — отвчалъ Гербертъ:- но кабакъ можетъ содержать джентльмена и даже дворянина. Хорошо! М-ръ Гавишамъ былъ очень богатъ и очень гордъ. Также горда была и его дочь.
— Миссъ Гавишамъ была единственная дочь? — спросилъ я.
— Не торопитесь, я сейчасъ вамъ скажу. Нтъ, она была не единственнымъ ребенкомъ; у нея былъ еще сводный братъ: ея отецъ тайкомъ женился во второй разъ. На своей кухарк, кажется.
— Я думаю, что онъ былъ гордъ, — сказалъ я.
— Милый Гендель, онъ былъ гордъ. Онъ женился на второй жен тайкомъ, потому что былъ гордъ; она потомъ умерла. Когда она умерла, онъ, должно быть, впервые признался дочери въ томъ, что сдлалъ, и тогда сынъ сталъ членомъ семейства и жилъ съ ними въ томъ дом, куда вы ходили. Сынъ оказался буйнымъ, расточительнымъ и непочтительнымъ… вообще никуда негоднымъ человкомъ.
Въ конц концовъ отецъ лишилъ его наслдства; но, умирая, смягчился и завщалъ ему часть состоянія, хотя не столь значительную, какъ миссъ Гавишамъ. Выпейте еще рюмку вина и извините, если я замчу, что вы напрасно такъ закидываете голову, когда пьете — это совсмъ не красиво.
Я сдлалъ это, увлекшись до самозабвенія его разсказомъ. Я поблагодарилъ его и извинился. Онъ сказалъ: «не за что», — и продолжалъ:
— Миссъ Гавишамъ стала богатой наслдницей и, какъ можете легко себ представить, считалась очень выгодной невстой. Ея сводный братъ тоже получилъ достаточныя средства къ жизни, но, благодаря прежнимъ долгамъ и новому мотовству, скоро прожилъ ихъ. Онъ плохо ладилъ съ сестрой, даже хуже, чмъ съ отцомъ; многіе думали, что онъ смертельно ее ненавидлъ за то, что она будто бы возстановляла противъ него отца. Теперь я подхожу къ самой жестокой части разсказа, но прерву его, чтобы замтить вамъ, мой дорогой Гендель, что салфетка ни за что не влзетъ въ стаканъ.