Блестящая будущность

Диккенс Чарльз

— Я начинаю думать, — проговорила Эстелла, задумчиво, посл минуты безмолвнаго удивленія, — что почти понимаю, какъ это все вышло. Если бы вы воспитали свою пріемную дочь въ полномъ мрак вашихъ покоевъ и никогда бы не показали ей, что такое дневной свтъ, — если бы вы сдлали это, а затмъ почему-нибудь пожелали бы, чтобы она понимала, что такое дневной свтъ, то были бы разочарованы и разсержены.

Миссъ Гавишамъ, закрывъ руками голову, сидла и тихо стонала, раскачиваясь изъ стороны въ сторону, но ни слова не отвчала.

— Поймите, — продолжала Эстелла, — что если бы вы научили ее съ той минуты, когда она начала понимать, что дневной свтъ существуетъ, но что онъ созданъ на то, чтобы быть ея врагомъ и губителемъ, и она должна избгать его, потому что онъ ослпилъ васъ и ослпитъ и ее, — если бы вы это сдлали, а затмъ почему-либо пожелали, чтобы она спокойно переносила дневной свтъ, — поймите, что она не могла бы этого перенести, а вы бы были разочарованы и разсержены.

Миссъ Гавишамъ сидла и слушала (или такъ казалось, потому что мн не видно было ея лица), но попрежнему ничего не отвчала.

— Итакъ, — сказала Эстелла, — меня надо брать такою, какою вы меня сдлали. Успхъ не мой и неудача не моя.

Миссъ Гавишамъ незамтно съхала на полъ, усянный поблекшими свадебными воспоминаніями. Я воспользовался этой минутой, — я до сихъ поръ напрасно выжидалъ ее, — чтобы выйти изъ комнаты, рукой указавъ Эстелл на миссъ Гавишамъ. Когда я выходилъ, Эстелла все еще стояла у большого камина и смотрла на огонь. Сдые волосы миссъ Гавишамъ, смшавшіеся съ свадебными украшеніями, представляли тяжелое зрлище.

Мн невозможно перевернуть эту страницу въ моей жизни, не упомянувъ имени Бентли Друмля; я бы охотно, конечно, не писалъ о немъ.

Нсколько времени тому назадъ я поступилъ въ клубъ, называвшійся «Зяблики въ Рощ». Я никогда не могъ понять цли этого учрежденія, если только не считать за цль — дорогихъ обдовъ разъ въ дв недли, ссоръ другъ съ другомъ посл обда и опаиванія шестерыхъ слугъ до положенія ризъ. Однажды, когда почти вс Зяблики находились въ наличности, и когда ихъ добрыя чувства по обыкновенію выразилась въ томъ, что никто ни съ кмъ и ни въ чемъ не соглашался, предсдательствующій Зябликъ призвалъ всхъ къ порядку и заявилъ, что м-ръ Друмль еще не провозиласилъ тоста за какую-нибудь даму; согласно тождественнымъ постановленіямъ общества, сегодня былъ чередъ мистера Друмля. Мн показалось, что онъ злобно покосился на меня въ то время, какъ наливали въ стаканы вино, но такъ какъ мы вообще не благоволили другъ къ другу, то я не обратилъ на это вниманія. Каково же было мое негодованіе и мое удивленіе, когда я услышалъ, что онъ предлагаетъ компаніи выпить за «Эстеллу»!

— Эстеллу, какъ ея фамилія? — спросилъ я.

— Не ваше дло, — отвчалъ Друмль.

— Гд живетъ Эстелла? — спросилъ я. — Вы обязаны сказать это.

И, дйствительно, какъ Зябликъ, онъ былъ обязанъ это сдлать.

— Въ Ричмонд, джентльмены, — сказалъ Друмль, — и она очень красива.

— Много онъ смыслитъ въ красот, низкій, жалкій идіотъ! — прошепталъ я Герберту.

— Я знакомъ съ этой дамой, — сказалъ Гербертъ черезъ столъ, когда тостъ былъ осушенъ.

— Неужели? — протянулъ Друмль.

— И я также знакомъ съ нею, — прибавилъ я, побагроввъ.

— Неужели? — повторилъ Друмль. — Скажите!

Онъ только и могъ отвтить, что «неужели» — этотъ тупоумный болванъ, но я такъ разсердился, какъ если бы онъ сказалъ что-нибудь остроумное, и немедленно всталъ съ мста, сказавъ, что со стороны Зяблика — непростительное нахальство предлагать выпить за здоровье совершенно незнакомой дамы. На это м-ръ Друмль, вздрогнувъ, спросилъ, — что я хочу этимъ сказать? На это я счелъ необходимымъ ему отвтить, — что онъ знаетъ, кажется, гд меня найти [2] .

2

Значитъ вызвать на поединокъ.

Возможно ли было посл этого обойтись безъ кровопролитія? Но Зяблики, какъ всегда, заспорили. Спорили горячо, такъ что по крайней мр еще шестеро почтенныхъ членовъ высказали шестерымъ другимъ почтеннымъ членамъ, что они знаютъ, кажется, гд ихъ найти. Какъ бы то ни было, а въ конц концовъ поршили (такъ какъ Роща была судомъ чести), что если м-ръ Друмль доставитъ какое-нибудь свидтельство отъ Эстеллы, гласящее, что онъ пользуется честью быть съ нею знакомымъ, — м-ръ Пипъ обязанъ выразить сожалніе, какъ джентльменъ и какъ Зябликъ, что «слишкомъ погорячился». Слдующій день былъ назначенъ для испытанія (иначе наша честь могла остыть), и на слдующій же день Друмль появился съ вжливой запиской, написанной рукой Эстеллы, и въ которой она заявила, что имла честь нсколько разъ танцовать съ нимъ. Посл этого, конечно, мн ничего не оставалось, какъ выразить сожалніе о томъ, «что я погорячился», и вполн отказаться — какъ отъ явной нелпости — отъ мысли драться съ обидчикомъ.

Посл этого мн не трудно было узнать, что Друмль началъ еще нахальне вертться около Эстеллы, и что она ему это позволяла. Мы стали часто встрчаться съ нимъ. Эстелла ему не препятствовала, иногда даже поощряла его и иногда обрывала, порою почти льстила ему, порою же почти открыто презирала его, едва узнавала его, какъ будто забывала даже объ его существованіи.

Но паукъ, какъ назвалъ его м-ръ Джагерсъ, привыкъ охотиться за мухами и обладалъ терпніемъ и настойчивостью. Вдобавокъ онъ врилъ съ тупымъ упорствомъ въ свои деньги и знатность своего рода, и это служило ему на пользу, почти замняло сосредоточенность и ршимость.

Такимъ образомъ паукъ, упрямо сторожа Эстеллу, перехитрилъ многихъ умнйшихъ наскомыхъ и часто развертывался и спускался изъ своей паутины какъ разъ въ ту минуту, когда было нужно.

На одномъ балу въ Ричмонд, гд Эстелла затмила всхъ своею красотою, несносный Друмль все время плясалъ съ ней, и она не отказывала ему, такъ что я ршился поговорить съ нею объ этомъ. Я воспользовался первымъ удобнымъ случаемъ: она сидла въ углу, дожидаясь, чтобы м-съ Брандли отвезла ее домой, и поодаль отъ другихъ, среди цвтовъ. Я былъ съ нею, такъ какъ всегда сопровождалъ ее на балы.

— Вы устали, Эстелла?

— Немножко, Пипъ.

— Еще бы не устать!

— Скажите лучше, что не слдовало уставать; вдь мн еще нужно написать письмо къ миссъ Гавишамъ, прежде чмъ лечь спать.

— И разсказать о сегодняшней побд? — спросилъ я. — Жалкая побда, Эстелла!

— Что вы хотите сказать? какая побда, я не знаю.

— Эстелла, взгляните на того господина, вонъ въ томъ углу, который теперь смотритъ оттуда на насъ.

— Зачмъ мн на него глядть? — отвчала Эстелла и посмотрла на меня. — Что такого интереснаго въ томъ человк, чтобы мн на него глядть?