Чума в Бедрограде
Шрифт:
Бахта Рука и Соций ответили почти хором:
— И что нам это даст?
— Все отвечают за каждого, сам как будто не знаешь.
Гошка метнул им свою бумажку, бумажка завертелас’, замедлилас’ в воздухе, но всё-таки спланировала на стол.
— Пока мы гэбня — отвечают, — он жёстко усмехнулся. — Предлагаю право нейтрализации четвёртого.
От неожиданности Бахта Рука и Соций шумно выдохнули.
Гошка явно очен’ торопился — фаланга нагрянет с минуты на минуту! — но таки дал время осмыслит’. Снова вернулся к окну, распахнул форточку. Бахте Руке почему-то захотелос’ вытворит’
Как ест’ коноедство, но Бахта Рука промолчал.
— На-а-армально, — обалдевшим голосом протянул Соций.
Да только вед’ правда — нормально, как нормально взят’ и самому себе отрубит’ руку. Жутко, в здравом уме не захочется, но у них такая работа, в ней всякое бывает. Уж какую выбрали, никто не заставлял.
— Он не только нас кинул с планом, — Бахта Рука говорил медленно, скорее для себя, — он весь Бедроград подставил.
— Да не знал он! — вдруг заорал Гошка. — Да, умотал в Столицу хер знает зачем, да, падла, но когда сбегал и запасы крал, не знал ведь на самом-то деле, что мы эпидемию уже запустили!
— Ты там определись, — Соций угрюмо чиркнул спичкой.
Бахта Рука смотрел на Гошку, снова заметавшегося от стены к стене, и думал, что тому сейчас гораздо сложнее, чем им с Социем. Предложит’ применение ПН4 к Андрею — это правильно, это может спасти ситуацию, но это… в общем, Бахта Рука сам бы никогда не смог.
— Чего определяться? — Гошка застыл посреди кабинета. — Он не знал, а значит, у нас именно она, критическая рассинхронизация.
Повисла тишина, от которой может случит’ся припадок клаустрофобии — густая, плотная, не дающая сделат’ ни шагу не хуже обвала в канализационном туннеле.
Критическая рассинхронизация, диагноз пострашнее любой чумы — водяной, степной, леший знает какой. Единственный повод применит’ право нейтрализации четвёртого, ничего неожиданного, это заставляют зубрит’ в Институте госслужбы, это должен знат’ каждый, кто служит в гэбне, да только обвалившейся на голову тишине наплеват’.
— Из-за ПН4 будет расследование. Заклюют, — смахнул тишину Соций. Он не боится обвалов, он служил в горах. — Выплывет же всё.
Соций не пытался найти оправданий Андрею, он вообще не говорил ни слова про Андрея, но и ухнувшему в припадок ложной клаустрофобии Бахте Руке, и всклокоченному, дёрганому Гошке было совершенно очевидно, что все возражения Соция — это тоже оно, животное, физическое нежелание отгрызат’ самому себе руку.
Где-то там в бумажке, которую швырял Гошка, форме для ПН4, мелькает обрывок из определения гэбни: «единица управления сферой, территорией или учреждением».
Единица, не четыре единицы. И тем более — не три плюс одна.
— Не выплывет, успеем замести, — Гошка скрестил руки на груди и стал обратно собранным, почти живым. — Пользуясь служебным положением, Зябликов Андрей Эдмундович под носом у родной гэбни устроил чуму в Бедрограде…
— Родная гэбня вовремя зашевелилась, по горячим
— Улавливаешь, — одобрительно кивнул Гошка, взялся за форму для ПН4 и потряс ей в воздухе. — Все помнят, что это непредсказуемая штука? Типа либо его, либо нас, либо кого-то из нас, либо всех сразу, либо вообще никого?
Бахта Рука не хотел вчитыват’ся в служебную инструкцию, он и так в курсе, как оно бывает: созывают Комиссию по Делам Гэбен из одного фаланги и нескольких кожаных плащей Силового Комитета, Комиссия разбирается, что и как, долго разбирается — и выносит решение. Любое. Кто в итоге окажется виноватым и к кому примут меры — заранее неизвестно.
— Так вот мы напряжёмся и сделаем так, чтоб его, — уверенно закончил Гошка.
— Эпидемия, — громыхнул Соций. — На время расследования гэбня снимает с себя все полномочия и передает их Комиссии. Ты хочешь, чтобы в ёбаную эпидемию здесь хозяйничали фаланги?
— Да кто им даст хозяйничать. Пусть забирают здания, архивы, служащих. Но на кой хер нам служащие, мы самую важную работу всё равно всегда сами делаем, своими восьмью руками! — Гошка сбился было, но тут же бодро отмахнулся. — Шестью. И продолжим делать, но фаланги об этом не узнают.
Гошка дело говорил — Бедроградская гэбня в нынешнем составе действительно решала главные проблемы без привлечения дополнительных человеческих ресурсов. Те, кто годами просиживает штаны в кабинете, а по канализациям бегат’ отправляет младших служащих, — не власт’, а одно название.
Временно лишит’ Бедроградскую гэбню официального статуса ещё не значит лишит’ её власти, нашли дураков.
Бахта Рука красноречиво стянул зубами колпачок с ручки — чего медлит’-то?
— Последнее, — Гошка жестом притормозил Бахту Руку, не дал пока поставит’ подпис’.
Внезапно прорывающаяся дотошност’ Гошки в бумажных вопросах до сих пор иногда удивляла даже Бахту Руку. А уж со стороны заподозрит’, какой отпечаток оставила на нём суровая юрфаковская муштра, было тем более непросто.
— Ну? — поднял голову Соций.
— Пну, — честно отозвался Гошка и напомнил одну существенную детал’. — Подписать эту херню значит закрыть перед собой любые перспективы карьерного роста. Чем бы оно ни закончилось, никаких повышений уровня доступа и переходов в другие гэбни подписавшим не светит, — выхватив ручку у Бахты Руки, он первым оставил на листе размашистую, летящую закорючку. — Но лично я и так собирался служить городу Бедрограду, пока не подохну.
Стало легко, как будто воздух из распахнутой форточки наконец заполнил пространство, вытеснил к лешему всё лишнее, сложное и ненужное.
Всё, разобралис’ — а дальше уж буд’ что будет.
Три подписи под печатным текстом с пропусками.
И нужно обязательно в обозримом будущем отдохнут’ и пострелят’ по бутылкам.
— До свидания, — покивал фаланга самому себе, отлепился от подоконника, прислонившис’ к которому он простоял последние сорок минут, почти повернулся к двери, но всё-таки спросил: — Только ещё одно: четвертый-то голова нынче где?