Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

На крик сил уже не осталось.

Через двенадцать часов Неферу-Ра умерла, разрешившись от бремени мертвым ребенком – девочкой.

Ошеломленный, оглушенный Аменемхет разглаживал окровавленные простыни, не имея сил, чтобы посмотреть в лицо женщины, которую он убил. В углу рыдали ее прислужницы – больше не от горя, а от ужаса. Мерит-Хатхор, на лице которой привычная суровость смешалась со страданием и усталостью, приглушенным голосом отдавала приказания слугам.

Скорчившийся

у ложа Аменемхет коротко зарыдал и тут же оборвал себя. Он неуклюже поднялся с колен, поцеловал обвисшую руку своей мертвой мучительницы, потом прижался к губами к ее бритому лбу.

Он закрыл ей глаза – никто до него не решился это сделать.

– Простишь ли ты меня?.. Простят ли меня боги?.. – прошептал жрец. Он вытер глаза, потом сжал губы и выпрямился. Больше он не заплачет, он должен до конца выполнить свой долг по отношению к жене.

Аменемхет поглядел в лицо врачу и вдруг страдальчески улыбнулся. Дом начал наполнять плач по покойной – и облегчение. Он знал, что в трауре по Неферу-Ра облегчения будет больше…

– Я убил ее, - сказал Аменемхет своей женщине, когда пришел к ней. Он пришел к ней, хотя знал, что именно за этот грех его семью боги так тяжко наказывают.

Тамит крепко обняла его, успокаивая возлюбленного ласками. Он прижимался к ней как к своей последней опоре… подгнившей опоре.

– Что ты говоришь, мой возлюбленный господин. Так было предопределено, - шептала Тамит именно то, что он жаждал услышать и чему жаждал верить. – Разве ты хотел смерти госпожи Неферу-Ра?

– Да, хотел, - перебил ее Аменемхет. Он вырвался из ласковых объятий и с яростью уставился в лицо любовницы; губы скривила та же страдальческая улыбка. – Хотел… и ты хотела. Мы оба убийцы.

Тамит зло засмеялась.

– Разве я богиня, чтобы решать, кому умереть в родах? А ты – разве ты бог, чтобы решать, когда твой жене зачать?

– Мы прокляты, - прошептал Аменемхет. Плечи его опустились, гнев на лице сменила усталость. Как он устал. Как нуждался в любви.

Тамит дала ему то, что он хотел – снова обняла и позволила прижаться к себе, как к матери. Он мог бы быть ее сыном… женщина чуть не засмеялась, осознав это. Если бы ей много лет назад повезло с его отцом.

– Мы прокляты, - шепотом повторил Аменемхет. Но желание самобичевания у него начало проходить уже сейчас, в объятиях женщины, которая была намного лучше Неферу-Ра. Эта женщина была с ним.

Муки и вина Аменемхета сменялись облегчением. А на лице Тамит, смотревшей молодому человеку через плечо, была презрительная улыбка. Она знала все, что он чувствует и почему.

========== Глава 52 ==========

Жрецу не пристало скоро жениться после того, как он овдовел. Конечно, все было бы иначе, если бы он был Неб-Амоном и встретил прекрасную Ка-Нейт, горько думал Аменемхет. Но такое счастье выпадает немногим.

Сейчас он

был рад, что соблюдает траур и долгое время с ним неприлично будет даже заговаривать о новой женитьбе – конечно, отец этого не сделает. Неб-Амон стал более жесток, но, вместе с тем, еще более благочестив, чем в молодости. Однако здоровье ему по-прежнему не изменяло.

Великий ясновидец никому бы не признался, что, как и все в его доме, чувствует облегчение от смерти Неферу-Ра, но, пока семья горевала, снова понемногу начал искать жениха для своей дочери. Меритамон беспокоила его. Девушка грустила и чахла, потому что ей не хватало любви… того, что было ей нужно, она не могла получить в отцовском доме.

Но она была слишком разборчива. Неб-Амон знал, что это больше от страха перед неизвестным, чем от неприязни к женихам; и намерен был положить этому конец, если девушка и дальше будет капризничать. Конечно, он постарается и найдет для нее достойного мужа – но тогда и дочери придется подчиниться его воле. Меритамон смирится, а потом полюбит того, кому будет отдана… такая любовь, какая была у Неб-Амона и его возлюбленной Ка-Нейт, редка, и ждать ее неблагоразумно. Обыкновенной любви и согласия достаточно для счастья.

Неб-Амон был умен и дальновиден, но не понимал, что делается в душе дочери – как ее потрясла на редкость несчастливая супружеская жизнь брата и ужасная смерть Неферу-Ра. С этих пор Меритамон почувствовала отвращение ко всяким принудительным сопружеским союзам: девушке начало казаться, что они все таковы, чувство было сильнее разума.

Она понимала, как глупо надеяться на то, что она сможет быть с Хепри – единственным, кто ей так нравился и был так близок, что она согласилась бы стать его женой. Меритамон узнала Хепри и понимала, чего недостает юношам, с которыми ее знакомили. Чуткости и готовности любить – то есть жертвовать.

Эти молодые люди тоже были готовы любить – то есть брать. Наслаждаться Меритамон и тем, что она может им принести – богатством и именем. Почему? Ее это изумляло. Ведь эти юноши были намного богаче и именитее Хепри, и, однако, хотели еще; а он был бедняком – и вовсе не таким жадным.

Она, конечно, ничего не знала о том, как Хепри опротивело его униженное положение – он вовсе не хотел повторить судьбу бедняка-отца. Меритамон видела только то, как нежен к ней был этот юноша, как утешал ее, как был благодарен за ее добро. Ему не наскучили бы ее слезы…

Но об этом нечего было и думать. Наверное, Хепри понимал, что ее обещание “сберечь себя для него” глупый каприз; так не бывает и не может быть. Отец и брат никогда не примут этого юношу, и, наверное, будут правы, он ей не ровня. Он даже содержать себя не может, не говоря о том, что не имеет состояния – разве вправе Меритамон хотеть, чтобы его содержала ее семья? Это только кажется, что Неб-Амон бесконечно богат. Следует посмотреть, сколько человек кормит его дом.

И уйти к Хепри она не сможет – да и не захочет.