Демонология Сангомара. Небожители Севера
Шрифт:
– Я никогда не видел их раньше, – завороженно ответил Уилл, наблюдая за приближающейся стаей.
– Их мало осталось, это потомки тех причудливых созданий, что родились из кровавых обрядов после слияния миров. Может быть даже и родственники драконов.
Леонардо, нащупав лук, стал быстро разматывать его, освобождая от тряпок, что кидал на землю, не отводя глаз от грациозных существ. Завидя под собой людей, птицы стали медленно набирать высоту. Сын графа, ускоряясь, освободил лук от обмотки и потянулся за стрелой из колчана.
– Не смей, – рявкнул граф, да так,
– Что? Почему? – воскликнул Леонардо, но стрелу в колчан все-таки вернул. – Это же такой трофей, отец! Над Брасо-Дэнто они так низко не пролетают, как здесь! Один выстрел!
Рух, поднявшись совсем высоко и задевая крыльями серые рваные облака, пролетели над отрядом в сторону юга.
– Опоздал, – с сожалением вздохнув, раздраженно сказал Леонардо.
– Эти существа не для того живут, чтоб их убивали ради забавы, Леонардо, – Филипп гневно посмотрел на сына, а конь графа, чувствуя злость хозяина, нервно пританцовывал на месте.
Не желая сердить лишний раз отца, Лео, коротко выдохнув, отвернулся и уставился взглядом куда-то вправо, на бескрайние болотистые луга.
К вечеру отряд остановился у широкого ручья, который змеей извивался по земле среди сгнившей травы. Шириной в три васо, и глубиной всего лишь по пояс, он дал путникам чистую воду и не сулил никаких опасностей.
Слуги, понюхав воду и лизнув, незаметно для других, убедились в ее чистоте и набрали котелки для готовки супа. Настрелявшие в дороге всякой мелкой живности, Солры по просьбе Чукка и Грона обрезали тушки, чтобы повара смогли их приготовить. Кто-то чистил коней, кто-то устанавливал навес от дождя, если вдруг бредущая над лугами туча решит намочить путников.
Йева вернула уже порядком продрогшему Уиллу плащ, виновато поблагодарив. Леонардо с Эметтой, не имеющие возможности уединиться посреди ровного, как лежащий на столе лист бумаги, луга, сидели на лежанке, когда их коней драили Солры. Пока здорового и грозного жеребца Филиппа весом в полтора раза больше обычной лошади чистил испуганно Мойрон, граф изучал карту.
На самом деле за почти 500 лет своей жизни Филипп успел досконально изучить свой край, но лучше, как говорится, перебдеть.
– Ну что, Вы готовы, уважаемый Уильям? – затянул потуже пояс на животе сэр Рэй и взял из седельной сумки, что лежала на земле около седла, несколько щеток, – Мой Тарантон уже в нетерпении, пока его почистят. Но, предупреждаю, он хоть и гнедой масти, но с характером, черт такой.
– Кусается? – осторожно спросил Уильям, поднимаясь с лежанки. Он уже почистил кое-как Серебрушку и та отдыхала на земле.
– И это тоже. Лягается задними ногами, как бешеный. Одного моего оруженосца, пять лет назад, когда совсем лютым был, прибил так, что земля ему пухом. Тому показалось, что конь привык к нему, и мальчишка имел неосторожность убрать руку со спины, обходя его сзади. – развел руками рыцарь. – Да я Вам покажу, как чистить, не бойтесь.
– Я не боюсь, – сглотнул слюну Уилл, но все же побрел за рыцарем.
– А ведь о нем заботились больше других. Просто ему передался этот дикий нрав, лютый он по крови… Но по силе и выносливости может даже с Найхлистом графа потягаться, – ласково и гордо рассказывал о своем коне Рэй, когда двое мужчина шли к жеребцу.
Тот, высотой почти под два васо в холке, с красиво подстриженной гривой, навострил уши, завидев хозяина. Огненно-рыжий конь с черными носочками на ногах, с темной гривой и хвостом, высоко поднял голову и посмотрел на приближающегося хозяина.
– Только меня признает… – заявил безапелляционно сэр Рэй.
Рыцарь взял щетки и показывал, какой и где чистить последовательно.
– Эту с той не перепутайте, та жесткая, ей морду нельзя чистить, – прикрикнул на вампира рыцарь, когда тот взялся не за ту щетку.
Конь нервно перебирал копытами и задирал высоко шею, не давая Уиллу чистить. Время от времени он хрипел и пытался укусить, лязгая желтыми зубами, но молодой Старейшина отскакивал.
– Что за животное, – простонал мужчина. – Теперь мне начинает казаться, что Вы специально спор затеяли только ради этого.
– Не специально, но вышло хорошо, согласитесь, – ответил радостно, сидя на плоском камне, рыцарь. – Бедняга Винсент страдал с Тарантоном, хотя все с ним страдают, чего уж там… А Солры и так возятся с конями лорда, его семейства и слуг, так что свободных рук нет.
– Зачем же Вы, уважаемый Рэй, приобрели такого коня, если он злющий, как демон? – дочищая морду огрызающейся лошади, Уилл даже не смотрел в сторону рыцаря, боясь, чтобы конь не ухватил его за волосы.
– Как это зачем? Это великолепный конь! Он меня признает – это самое главное. Плевать, что страдают другие. Вам очень долго объяснять нюансы селекции, но если кратко, то название Солровский конь – это просто указание того, что конь выведен здесь, а так мы разводим несколько пород, и мой Тарантон был выведен в тех конюшнях, где содержатся лучшие кони. Один такой жеребенок стоит как дом в центре Брасо-Дэнто около Вороньего камня!
– Ого, не может быть, чтобы конь столько стоил.
– Может. Те кони, что помельче, под моими конниками, они много дешевле, но тоже весьма ценны. Когда Солр поступает на службу, он подписывает бумаги и обязуется заботиться о выданном ему коне. Причем, если чего натворит да загубит животное, потом много лет расплачиваться будет. Теперь понимаете, почему мои люди так трепетно относятся к лошадям и сразу чистят их, а потом уже себя? – улыбнулся рыцарь.
– Понимаю. Не зря говорят, что главное сокровище Вороньих Земель – это кони.
– Все верно, – одобрительно кивнул сэр Рэй и подошел к нервному и агрессивному Тарантону. – Вот замечательно, щетки давайте сюда, Уильям. Завтра сами тогда уж почистите Тарантона. А пока пусть он отдохнет с долгой дороги и поест, а жрет он много.
– Мы сегодня будем тренироваться?
– Конечно, уважаемый Уильям, не отвертитесь. Дайте мне слегка отдохнуть, через четверть часа подходите.
Уставший от этого бешеного и невоспитанного коня Уилл вернулся к Серебрушке, погладил ее по холке, отчего лошадь ласково посмотрела на своего нынешнего седока большими карими глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Кобыла прихрюкнула и потянулась большими губами к руке, ожидая нащупать там лакомство.