Девятьсот семнадцатый
Шрифт:
согласилось и прислало в подарок комитету сорок штук рогатого скота. В ответ на это первый полк
отблагодарил своих недавних врагов пятью мешками сахара рафинада, двадцатью ящиками махорки и сотней
пудов муки.
Уже к вечеру между солдатами той и другой стороны завязалась дружба. Бойцы полка бесстрашно
ходили в гости к турецким янычарам, а янычары отдавали ответные визиты в русские окопы.
Вечером турецкие и русские солдаты сошлись у костров, пели разные песни,
а иногда коньяк, который был у турецких солдат.
Васяткин побывал в турецких окопах. Ему устроили торжественную встречу. Насовали подарков и с
триумфом проводили назад.
— Да здравтют — урусь — ревалюси! — кричали янычары, обнимая русских солдат и восторженно
бросая в воздух свои красные фески.
Через несколько дней на позицию приехал член дивизионного комитета. Он официально заключил с
турецким командованием договор о перемирии и прекращении военных действий.
*
В полку усилилось дезертирство. Солдаты целыми десятками, нагруженные вещевыми мешками,
патронами, с винтовками в руке, и днем и ночью шли по дорогам к ближайшим станциям. Без билетов
устраивались на поезда, ехали на север, в Россию.
Никакие уговоры не действовали. Полк понемногу таял. По этому вопросу собрали митинг. На нем долго
и горячо обсуждали, как дальше быть. Дивизионные, бригадные комитеты предлагали прекратить дезертирство
всеми мерами и ждать конца переговоров с штабом армии и Временным правительством. В дивизионном
комитете было решено заручиться поддержкой других дивизий армии. Но на тот случай, если бы эта поддержка
не оказалась возможной и Временное правительство будет настаивать на продолжении войны, то самовольно
сняться с фронта и всей дивизией эвакуироваться в глубь страны.
Полковой митинг подавляющим большинством решил подчиниться предложениям дивизионного
комитета и ждать, но со своей стороны солдаты полка решили послать делегатов в город, деревню и столицу с
тем, чтобы эти делегаты, вернувшись в полк, рассказали бы, что они видели своими глазами в России.
Делегатами от полка выбрали Щеткина, Хомутова и Васяткина. Васяткин должен был поехать в центр
Закавказья, Щеткин — в Москву, а Хомутов в свою Дарьевскую волость.
Полковой митинг постановил также силой задерживать дезертиров и возвращать их в полк.
Митинг закрыли. Расходясь, солдаты пели только что разученную революционную песню:
Смело, товарищи, в ногу…
*
В этот же вечер Щеткин и Хомутов собиралась в дорогу. Обоим были заготовлены командировочные
удостоверения и даны на дорогу деньги из полковой кассы.
— Вы, товарищи, долго не задерживайтесь, — говорил Васяткин друзьям. — Здесь без вас трудно будет.
— Недели через три, а может, и через месяц вернемся. Раньше не успеем.
— Это правильно. Дорога теперь трудная, — сказал Нефедов. — Вы там хорошенько все рассмотрите, а
мы уж как- нибудь управимся тут.
— Письма пишите.
— Будем писать, — говорил Щеткин. — А на наше место ребят из отделения возьмите. Кузуев и Ляхин
— хорошие ребята.
— Ну, прощевайте милые друзья.
— Свидимся еще.
— Возвращайтесь поскорей. А мы уж постараемся тут.
*
В помещении гауптвахты было мрачно и темно. На дворе стояла глухая полночь и тишина.
У входа в палатку сверкали двумя красными звездами огоньки цыгарок. Тут курили часовые.
В противоположном конце палатки, сбившись в кучу, офицеры шопотом обсуждали свое положение.
Слышался голос Филимонова.
— Пока они нас не трогают. Может быть, боятся. Или подождать решили. Но нам пощады от них не
ждать. Да и какой порядочный, уважающий себе офицер позволит взять от этого сброда милость!
— Что же нам делать, полковник? — спросил другой голос.
— Нужно немедленно бежать. Топографию местности все мы знаем довольно хорошо. В первом же
городе нас защитят и дадут возможность пробраться дальше. Ясно, господа, что здесь в армии нам делать
нечего. Мы потерпели поражение. И надолго. Мы должны поехать туда, где более благоразумен народ.
— Да, это было б хорошо. Только удастся ли? Поймают и расстреляют.
— Ну, страшного-то ничего нет. Судя по газетным сведениям, Временное правительство как раз против
бунтарства черни. Временное правительство желает войны до победного конца. Для нас неважно, под каким
соусом. Я глубоко убежден, что органы Временного правительства возьмут нас под свою защиту. Но даже если
будет по-другому, то мы будем знать, что нам делать.
— Ну, куда же теперь?
— Хорошо было бы в город. Там сравнительно надежный гарнизон. Целиком наш высший командный
состав. Знаете, полковник Преображенский. Он, хотя и кадет, не стопроцентный монархист, но нас поддержит.
— Тогда чего же ждем? Нужно бежать.
— Подождите, спокойствие и выдержка нам сейчас необходимы. Мы должны разоружить часовых — не
этих, а других. Сейчас будет смена. Да вот они, кажется, идут. Спокойствие, господа офицеры. Ложитесь по
своим местам.
За пологом палатки послышались голоса. Часовые обменялись паролем и отзывом. И пароль и отзыв
были произнесены настолько громко, что их услышали арестованные.