Гнёт ее заботы
Шрифт:
Хант принес из кареты деревянный ящик, и после того, как первый невыносимый жар спал, уступив место ровному огню, Трелони открыл ящик, и Хант опрокинул его над огнем, высыпая ладан и соль на уже неподвижные тела, а Трелони умудрился подобраться достаточно близко, чтобы вылить на них бутыль вина и бутылку оливкового масла. Затем все ретировались обратно в лачугу, так как сам песок вокруг печи стал слишком горячим, чтобы находится на нем даже в обуви.
Ранее этим утром Трелони грубо отверг предложение выпить, но теперь схватил бутылку вина и запрокинул ее, жадно глотая прямо из горла. Он прислонился к одному из столбов хибары, но тот начал крениться, и Трелони опустился возле Ханта. Байрон стоял снаружи. Рядом с ним сидел вконец обессиленный Кроуфорд.
– Приготовили салат, - пробормотал Байрон. Затем, уже громче, Байрон сказал: - А не испытать ли силу вод, что утопили наших друзей! Как думаете, насколько далеко они были, когда их лодка затонула?
Трелони в гневе обратил к нему испещренное тенями волнующихся ветвей бородатое лицо.
– Лучше не пробуй, если только не хочешь, чтобы тебя тоже положил в эту печь - ты сейчас не в том состоянии.
Байрон не обратил на него никакого внимания и начал расстегивать рубашку, направляясь по песчаному склону к плещущемуся внизу морю.
– Черт бы его побрал, - пробормотал Трелони, сунув бутыль Ханту и поднимаясь на ноги.
Кроуфорд наблюдал, как они шагают к прибою, на ходу сбрасывая с себя одежду, а затем ныряют в набегающие на берег волны. Они с Хантом передавали друг другу бутыль, пока головы и руки пловцов удалялись от берега, разрезая сверкающую поверхность моря. Кроуфорд рассеянно смахнул с повязок на лодыжках запекшуюся пополам с песком кровь.
Спустя несколько минут один из пловцов, похоже, начал испытывать некоторые трудности - другой подплыл к нему, а затем они оба повернули и медленно поплыли назад.
Хант поднялся на ноги.
– Думаю, это Байрон угодил в переплет, - нервно сказал он.
Кроуфорд молча кивнул, понимая, что беспокойство Ханта за благополучие Байрона продиктовано главным образом тем, что Байрон обещал поддержать выпуск журнала, который должен был спасти Ханта от нищеты.
В конце концов, пловцы добрались до отмели и смогли, наконец, подняться. Неудачу и в самом деле потерпел Байрон - Трелони практически все время тащил его на себе, и теперь Байрон гневно отбросил поддерживающую его руку.
Байрон отыскал свою беспорядочно разбросанную одежду и в этот раз натянул ее, прежде чем направиться обратно к хижине.
– Это был переизбыток черной желчи, - пробормотал он, когда снова оказался в ее тени.
Кроуфорд припомнил, что в средневековой медицине черной желчью называлась предполагаемая жидкость человеческого тела, которая вызывала пессимизм и меланхолию. «Полагаю, - подумал он, - сегодня мы все страдаем от ее переизбытка».
К этому времени Трелони доковылял до хижины, и хотя он выжидательно взглянул на Байрона, лорд избегал смотреть в его сторону.
– Надеюсь, ты был сегодня внимательным, - сказал Байрон, похоже, обращаясь к Кроуфорду.
– Завтра очередь Шелли.
Кроуфорд посмотрел на все еще бушующее пламя, и, несмотря на дневную жару, вынужден был стиснуть зубы, чтобы они не стучали.
Трелони отплыл на Боливареи провел эту ночь в гостинице в Виареджо, тогда как остальные вернулись в Пизу на карете Байрона. На следующий день они встретились снова на участке берега расположенном пятнадцатью милями севернее; и Байрон снова заставил их опоздать. Хижину здесь не построили, так что Байрон, Кроуфорд и Хант дожидались в карете.
Небо было столь же безоблачным, как и накануне, и, казалось, было единым целым с морем, так что два острова, видневшиеся у южного горизонта, словно плыли по воздуху.
Байрон поймал взгляд Кроуфорда и кивнул в направлении островов.
– Горгона и Эльба, - сказал он.
– Как думаешь, к какому из них правил наш Персей? К Горгоне или к острову изгнания?
Хант закатил глаза и громко выдохнул.
Трелони прибыл рано утром и успел установить свою печь, и когда, наконец, прибыла карета Байрона, сказал дожидавшимся служащим, что они могут начинать копать.
Тем не менее, уже больше часа мужчины безрезультатно копали мягкий песок - если конечно не считать результатом находку полуистлевших брюк, которые вряд ли могли принадлежать кому-нибудь, кто был на Дон Жуане. Служащие раздражено отбросили заскорузлое от песка одеяние в сторону, но Кроуфорд высунулся из окна кареты, чтобы посмотреть на эти окаменевшие брюки, гадая, не их ли он скинул два месяца назад в заливе Специи, перед тем, как бросился спасать собирающуюся покончить с собой Джозефину.
На какой-то миг он исполнился сожаления, что поплыл тогда ее спасть, но затем вспомнил, что теперь она, по всей видимости, от него беременна - и возможно забеременела в тот самый день.
Когда, в конце концов, он расслабленно откинулся на сиденье, Байрон беспокойно взглянул на него, и Кроуфорд знал, чего он боится - что их ожидание слишком затянулось, и что тело Шелли уже подверглось каменному воскрешению и выкарабкалось наружу из своей могилы.
– Похоже, что все-таки на Горгону, - сказал Байрон.
Кроуфорд пожал плечами, и наметил рукой крестное знамение [372] . Его одолевала слабость и била дрожь, и сейчас он был бы рад, если бы тело не нашлось вовсе, и ему не пришлось бы выбираться из кареты и таскаться по жаре.
Но спустя несколько минут одна из исследующих песок лопат с глухим стуком ударилась обо что-то, и после того как служащие, распластавшись на земле, смели в сторону песок, они позвали англичан.
– По всей видимости, все же к Эльбе, - стоически промолвил Кроуфорд, надевая свою соломенную шляпу.
372
Крестное знамение - в христианстве - жест правой руки, изображающий крест на теле верующего, либо жест благословения кого-либо или чего-либо.