Golden Age
Шрифт:
Сьюзен не принимала участия в этой тревожной суете. Весть о пропаже брата и сестры, казалось, лишила ее всяких сил. Глаза ее более не сверкали, а лицо не украшала улыбка. Только по щекам лились слезы тоски и горя. У королевы не было ни энергии, ни настойчивости, чтобы что-то предпринимать, у Питера их было предостаточно, даже слишком много. Государь не мог усидеть на месте, ведь он должен был что-то делать. Найти ребят во что бы то ни стало, вытащить из беды, выручить, спасти!.. Если только было не слишком поздно. То, что он мог со спокойной душой разъезжать по Нарнии, когда родные погибали, убивало, мучило и не давало сомкнуть глаз. Питер напоминал всем ощетинившегося льва, который обнаружил пропажу своих детенышей, а следа похитителей найти не мог, ибо тот ступал по неверной поверхности – по морской глади… То, что старшая королева приняла сразу, Питеру было чуждо. Он будет бороться до конца и не остановится ни перед чем, кроме точно установленной правды.
Когда приготовления были закончены и он был готов взойти на борт Мистраля, в Кэр-Параваль прилетел почтовый ястреб. В лапах гонец держала свиток, украшенный оттиском перстня с изображением странного птицеподобного существа, в котором Питер узнал богиню Таш.
Информация, в нем изложенная, заставила его ненадолго отложить выход в море.
***
От прошившей руку боли Эдмунд тихо зашипел и дернулся. Это вышло у него непроизвольно, он не хотел напугать уставшую Люси, но сдерживаться не было больше сил. Их не хватало вообще ни на что.
– Прости, - прошептала юная королева, плотно перевязывая плечо брата, на котором красовался след от острых зубов наяды. У нее не было ни бинтов, ни иных принадлежностей, отчего приходилось рвать собственную одежду и кипятить ткань на импровизированном костре. Неизвестно, какую заразу несли на себе клыки этих тварей – не хватало еще и инфекцию от грязной перевязки занести.
Руки Люси чуть подрагивали, но движения были уверенными. Девочка знала, что делала, и сейчас младший король был как никогда благодарен дриадам за то, что они так хорошо обучили его сестру. Без ее помощи немногочисленным выжившим пришлось бы особенно туго, хотя… Куда уж хуже. Новый приступ боли в укусе только подтвердил опасения Эдмунда насчет того, что это один из худших дней в его жизни. Юноша отвернулся, чтобы Люси не видела исказившей его лицо гримасы, и стиснул зубы. Руку нещадно дергало, а рана вся горела – соленая вода, попавшая в нее, жгла не хуже раскаленного железа, из-за чего перед глазами плясали цветные круги. Однако выть и скулить он не имел права: помощи целителя ожидали и другие пострадавшие. Дождавшись, когда Люси закончит, король кивнул ей и отошел в сторону на заплетающихся ногах.
Онур около костра подвинулся, освобождая местечко рядом. Эдмунд рухнул на песок, отстраненно слушая мирный шелест волн. Теперь он был таким тихим и спокойным… Не то что пару часов назад, когда вода бурлила, а воздух разрывался от криков моряков, воя наяд и рева морского змея. Теперь ничто в скалистом пейзаже не напоминало о той трагедии, что развернулась у берега острова Мьюл. Исчез разбившийся о скалы Рассвет, стихли стоны и крики, уплыли прочь проклятые хищницы, но осталась память.
Плечо болезненно пульсировало, напоминая о том, что произошло, о том кошмаре, что имел место на борту потерпевшего крушение корабля. Эдмунд прикрыл глаза, погружаясь в странную дремоту. В ушах звучали крики моряков, не удержавшихся на скользкой, наклонившейся под опасным углом палубе. Наяды хватали их и утаскивали на дно, а вода покраснела от крови несчастных, поедаемых заживо морскими монстрами. Дикие русалки забирались на борт, цепляясь за разбитое дерево когтями, и с шипением набрасывались на тех, кто еще стоял на ногах, а таковых осталось немного после удара, сотрясшего Рассвет при столкновении со скалами. От корабля не осталось ничего, что напоминало роскошный парусник. Это было больше скопище покореженных досок и обломков, медленно съезжающих в воду.
Младший король не сорвался вниз. Он вместе с сестрой и Онуром был одним из тех, кто давал наядам отпор на палубе, сражаясь отчаянно… И безнадежно. Хищниц было слишком много, а судно все сильнее проседало, съезжало в воду. И без того скользкая палуба кренилась все больше, и стоять на ней становилось труднее с каждой минутой яростного боя, а в пенистых волнах их поджидала верная смерть. Она царила повсюду – накидывалась со спины, как это произошло с Эдмундом. Русалка бросилась на него сзади, коварно и подло, и впилась острыми зубами в плечо. Тогда его крик пополнил хор полных отчаяния голосов, что пронзал небеса в этот ясный солнечный день. Неизвестно, какая бы смерть его ждала в итоге – наяда могла разорвать ему горло или утащить на дно, кабы не вмешалась Люси. Девочка спасла брату жизнь, ударив русалку кинжалом, и та с визгом отпустила свою добычу. Спина к спине стояли они втроем – Эдмунд, Люси и Онур, не позволяя более хищницам обойти их сзади, готовые биться до самого конца, пока их не позвал храбрый капитан. Израненный сатир крикнул им отступать на скалы, что правители и сделали с немногими моряками. С огромным трудом они перебрались на каменные пики, что разрушили роскошный парусник, превратили его в кучу досок, и прыгнули в воду по другую сторону гряды. Это не спасло бы их от голодных, обезумевших от крови наяд, кабы не жертва, принесенная капитаном. Тот с трудом добрался до сигнального колокола, и его мелодичный звон огласил бурлящее море. Как звал он моряков на обед, так и наяд пригласил на окончание сытной трапезы. Крики и мольбы тех, кто остался на судне, навеки запечатлелись у младшего короля в памяти, но они отвлекли наяд и позволили отступившим добраться до берега незамеченными. Уже оттуда наблюдали они, как ящер утаскивает изломанный Рассвет в глубины моря, а наяды плещутся в волнах, приобретших алый оттенок. Правители Нарнии спаслись из этого ада с немногими счастливчиками, но какой ценой…
– Эдмунд! – юноша вздрогнул, с заметным трудом открывая глаза. Онур окликал его уже не в первый раз, судя по встревоженному взгляду. Тело короля сковало странное оцепенение, словно кораблекрушение лишило его последних сил и желания что-либо предпринимать. В душе царило непривычное равнодушие как к собственной судьбе, так и к участи выживших подданных. Все, что хотелось Эдмунду, - это закрыть глаза и уснуть. Больше ничего. – Что делать будем?
– А?.. – концентрация давалась юноше с огромным трудом. Сонливость все усиливалась, голову так и тянуло вниз. Усилием воли он заставил себя выпрямиться, даже специально пошевелил раненой рукой, чтобы боль помогла проснуться. Он король Нарнии, он лидер и должен вести за собой людей, а не отсиживаться в стороне. Мысли неохотно заворочались в голове, подгоняемые мощными пинками со стороны чувства долга и совести. – Надо… Надо послать гонца…
– Меар не может лететь. Наяды крыло ему разодрали, - Онур оглянулся и заметил: - Люси как раз его лечит. Что бы мы без нее делали, верно?
Эдмунд кивнул, хотя на самом деле просто уронил голову на грудь. Желание поспать становилось непреодолимым. Глаза слипались, как ни пытался он сопротивляться несвоевременному сну. Вот Онур, он прошел через тот же кошмар, но держится куда бодрее и готов действовать! Это должен делать и младший король, но у него не осталось ни капли сил. Даже моргание давалось ему с диким трудом, веки не желали подниматься. Юноша клевал носом, пока помощник капитана рассуждал вслух:
– Кроме Меара птиц у нас нет. Да и неизвестно, смогут ли корабли с Одиноких островов причалить без риска быть потопленными. Вдруг их ждет та же судьба, что и нас… Эдмунд? Эд!
Юноша не откликнулся. Его выдержке пришел конец. Тело не подчинялось приказам разума, он даже рукой не мог пошевелить, настолько сильная дремота его сковала. Король глухо застонал, когда Онур схватил его за плечи и встряхнул. Это не принесло никакого результата, и моряк поспешил к Люси, на ходу замечая, что Эдмунд не один такой. Мало кто из выживших держался на ногах. Кто-то заснул сидя, а кто-то рухнул прямо на песок. Даже Меар, и тот раскинул крылья, погрузившись в сон. Юная королева, узнав, что брату плохо, тут же вскочила. Несмотря на усталость, она работала не покладая рук и только-только закончила бинтовать последнего раненого. Что самое странное, ни она, ни сам Онур не испытывали сонливости. Конечно, они были дико вымотаны, но чтобы падать замертво… Такого не было.
Люси подбежала к брату, который уже заваливался набок. Докричаться до него было очень трудно, но Эдмунд явно пытался сопротивляться неестественному сну. На взволнованный вопрос сестры, как он себя чувствует, юноша слабо ответил:
– Рука болит… – и это окончательно исчерпало его силы. Король закрыл глаза и вырубился прямо на руках у девочки, которая подняла на Онура испуганный взгляд. Она не понимала, что происходит и стоит ли будить брата так же, как и других отключившихся моряков. Парень тем временем, о чем-то явно догадавшись, осматривал остальных выживших. Пока его не было, Люси прислушалась к дыханию Эдмунда. Оно было ровным, спокойным, хотя и неглубоким. Сердце билось мерно, нарушений ритма не наблюдалось, но состояние, в котором пребывал брат и которое обошло стороной саму королеву, ее несказанно пугало. Это походило на заклятье, поразившее всех, кроме счастливчиков, словно судьба продолжала выявлять из них самых везучих.
– Ну что? – воскликнула Люси, когда Онур вернулся. Она не боялась разбудить короля, ибо тот не пошевелился бы, даже если бы морской змей вынырнул из темных глубин с диким ревом. Парень, мрачный донельзя, пожал плечами.
– Всех, кто уснул, укусили наяды. Нас с Вами эта напасть обошла… И мы бодрствуем.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что клыки у русалок не простые, - ответил Онур тихо. – Мне кажется, они ядовитые.
– О, Аслан… – выдохнула судорожно Люси и обняла спящего брата. Она готова была расплакаться, ведь при себе она не имела ни целительного бальзама, ни других средств помощи, кроме тех, что дает бедная природа Мьюла. Моряк поспешил утешить ее: