Григорий Шелихов
Шрифт:
Шелихов.
– И еще:
"4. Но в мае будущего 1786 года к первым числам снарядить судно
"Трех святителей" и идти при компанионе Шелихове, с божьей помощью в
Охотск.
5. При благополучном прибытии в Охотск принадлежащие всем
компанионам меха на свои паи к себе взять, а достальные бобры, лисицы,
выдры, хвосты, лоскуты бобровые, принадлежащие по разделу остающимся
здесь нашим людям, продать, с тем чтобы на вырученные деньги искупить
потребные
Дальше шла шестая статья, но народ слушал уже вяло, пока Шелихов
не повысил голоса:
– А на последях, братцы, придется записать, чего нам хозяева
безденежно прислать обязаны. Токмо взвоют толсторылые, умягчить их
надобно смирением... - прервал он диктовку, оглядывая добытчиков.
Потом, переждав гул одобрительных голосов, раздавшихся в ответ, начал
говорить наставительно:
"7. Для лучшего успеха общей пользы не возбраняем вам,
компанионам, помимо нас, мореходов, платных людей сюда договорить и
прислать..."
Писарь скрипел пером, едва успевая за словами Шелихова.
– И последнее! - сказал Шелихов: - "8. Сверх того, вам же,
компанионам, надлежит для компании прислать в награду пятьдесят пуд
тонкого на невода прядева, сто бычьих лавтаков, тридцать пуд больших
котлов..."
Здесь собравшиеся уже не различали его голоса, он говорил, низко
наклонясь над ухом писаря, да подробностями артель и не
интересовалась, они насторожились только тогда, когда мореход сказал
внятно:
– "...И судно стараться, нимало не медля, отправить из Охотска
сюда того же лета, чтобы по заступлении на наши места присланных от
вас людей мы свободны были с божьей помощью выходить отсюда в Охотск.
На подлинном подписали разных городов и разного звания мореходцы,
состоящие при компании Голиковых и Шелихова.
Остров Кыхтак,
который от россиян назвался Кадьяк.
1785 года, декабря 11 дня".
– Подписывайтесь, добытчики, а неписьменные противу имени своего
крест ставьте... Распущаю сбор!
– закончил Шелихов.
Таким артельным приговором закончен был и первый этап устремлений
Григория Ивановича в Америку.
20 мая 1786 года с огрузневшей, но бодрой и сияющей Натальей
Алексеевной Григорий Шелихов вышел из Трехсвятительской гавани в
обратное плавание в Охотск. Из Америки он вывозил до полутора десятков
алеутов и индейцев, пожелавших увидеть Россию - родину великого тойона
Ше-лиха. Он был уверен, что с этим же судном, хотя бы поздней осенью,
вернется в Славороссию.
Глава вторая
1
удивлявшей всех быстротой. Галиот "Три святителя", до отказа
загруженный драгоценными мехами, добытыми для компанионов, и особо
затюкованным добром работных, нес на себе груза на два с половиной
миллиона рублей. С такой добычей, как ни вспоминали старовояжные, не
раз бывавшие в подобных плаваниях мореходы и добытчики, никто еще не
возвращался.
Но для себя из отчаянной экспедиции Шелихов вывозил самый дорогой
груз - Наталью Алексеевну с ожидаемым наследником. Минуя попутные
острова, на которых два года назад Григорий Иванович оставил
добытчиков, он согласился остановить бег галиота на несколько часов
только в центре архипелага, при острове Атха. Здесь нужно было ссадить
возвращаемых на родину искалеченных в боях и на промысле лисьевых
алеутов и насельщиков других островов.
– А отсюда как? Рук-ног у нас нет, не доберемся к домам,-
сетовали высаживаемые.
– Кто как изловчится, - отвечал Шелихов. - Я вам не каюр...
Помалкивай, Наталья Алексеевна, у тебя одна заботушка...
– недовольно
осадил он жену, пытавшуюся заступиться за беспомощных алеутов. - Эй,
поворачивайся и в обрат поскорей! Через час снимусь, кто не вернется -
брошу на острову... Эй, слуша-ай!
Прохор Захарович Пьяных, ревностно держа дисциплину, подбодрял
съезжавших цветистой боцмановской словесностью.
Однако поведение Шелихова на Атхе, которое многие вояжные не
одобряли, разом забылось, когда через месяц благополучно вошли в
родное Охотское море, оставив позади себя грозный, усеянный множеством
подводных скал и камней пролив Лопатку, между песчаным мысом на юге
Камчатки и первым Курильским островом Шумшу. В проливе этом нашло себе
могилу великое число кораблей и мореходов.
– Кто Лопатку пробег, тот сопатку сберег! - шутили обычно
промышленники в предвкушении грубых сибирских развлечений в Охотске,
хотя бы в кабаке Растопырихи, - развлечений, доступных лишь на то
время, пока в мошне есть деньги, добытые великим трудом и риском.
Приближаясь к Охотску, Григорий Шелихов день ото дня становился
все угрюмей и раздражительнее. Подолгу сидел в каюте, прикидывал на
счетах какие-то суммы, записывал на бумажках и с досадой шептал:
– Оберут... обсосут... Всего лишат и меня и людей!.. Надо бы в