Григорий Шелихов
Шрифт:
Петропавловск зайти, может, на счастье сиротское, кого из иностранных
купцов и встретил бы да полным рублем за свое и людское без дележки и
взял бы...
Шелихов с ненавистью вспоминал повадки охотских властей и
особенно командира порта полковника Козлова-Угренина, который
содержал, помимо семьи и огромной дворни, несколько гулящих девок,
ходивших по городку в дорогих китайских шелках. "Как же, в барских
барынях ходят!" - мрачно усмехнулся
баданом* грубые лица фавориток его высокородия господина полковника.
Вот на этих шлюх и пойдет половина его кровью добытой удачи... (*
Красящий корень, употреблявшийся в Сибири как румяна.)
Есть еще там совестный судья коллежский асессор Кох, Готлиб
Иваныч. Эта тощая пиявка все мошенства полковника знает и великую
власть над ним забрал. От него, от этого Коха, тоже дешево не
отделаешься. Проклятый немчура даже таксу установил: купец ты, значит
должен десятину с доходов твоих судье отдать. И сам же эту десятину
полагает.
А миновать Охотск никак нельзя. Надо, первое дело, Наталью
Алексеевну доставить в свой дом, купленный еще до переезда в Иркутск,
а второе то, что в Охотске живет известная повивальная бабка
Кузьминиха, жена корабельного мастера деда Кузьмина, руками которого
отстроены все вышедшие из Охотска в море корабли последних тридцати
лет. Ученый доктор обосновавшейся в Охотске экспедиции капитана
Биллингса англичанин Робек как акушер не интересовал Шелихова: где это
видано, чтобы женщина, да к тому же жена именитого купца, рожала в
присутствии чужого мужчины. Вся надежда была на Кузьминиху.
Следуя торговому навыку, Шелихов заодно прикинул расходы,
связанные и с этим предстоящим торжеством. Кузьминихе - двадцать
бобров, попу с причтом за крещение - пятнадцать шкур, куме и куму - по
десяти, потом гости и почетные поздравители, их тоже с пустыми руками
не отпустишь - сотней бобров, да еще отменной доброты, никак легче не
отделаешься, а это... это, почитай, пять тысяч рублев! Да охотским
пиявкам пятьдесят тысяч за здорово живешь отдай. А на это ведь два
корабля океанических для Славороссии построить можно!..
А доходы? Ссужавшие экспедицию тузы-богатеи Голиков и Лебедев
выговорили себе львиную долю наживы - восемь частей, предоставив
Шелихову только одну часть, так как последняя, десятая, идет на всех
промышленников - мореходов и зверобоев, которые под почетным, но скупо
оплачиваемым титулом "компанионов" вынесли на своих плечах всю тяжесть
промысла.
– Наташенька, - поделился он своими выкладками с женой,
любопытством следившей за его манипуляциями и вырывавшимися
возгласами, - нам с почину и двуста тысяч американская земля не
даст...
– Награждения свои промышленным ты и вовсе не посчитал, а отдать
беспременно придется, - напомнила ему Наталья Алексеевна об
обязательствах, выданных от себя многим промышленным.
– На сколько их
будет?
– Запамятовал, из головы вон! - побледнел Шелихов. - Совсем
убила!.. Нищим в плавание пошел, нищим и вернулся... Что будем делать?
– А вот что... - И деловито, спокойно, как будто не он, а она
была купцом первой гильдии, отвела от мужа огорчение. - Расходов на
крещение не будет: не дам сынка в никонианскую купель макать, рожу и в
Иркутске у себя в моленной окрещу, гостей званых и незваных не
набежит, а Кузьминихе за то, что пособит и со мной поживет, за глаза
десяти бобров довольно, - вот со счетов пять тысяч и скинь! И
пятьдесят тысяч - тоже, охотским хапугам ничего не давай. Меня
ссадишь, в дом проведешь - и плыви в Петропавловск, там оглядишься и
придумаешь, что делать. Исправник камчатский Штейнгель посулов не
берет, а растолкуешь, как и чем тебя опутали, - глаза прикроет, даже
если ты и продашь шкуры чужеземным китобоям
Высказанные Натальей Алексеевной мысли полностью совпадали с
намерениями Шелихова, пойти на которые он не решался из боязни упреков
в том, что оставляет ее одну да еще пускается на рискованное
предприятие. В те времена плавание из Охотска в
Петропавловск-на-Камчатке считалось делом опасным, и половина
отправлявшихся в него мореходов не доходила до цели.
– Ты гляди, Гришата, делай, как сумеешь, но интерес людей наших,
товарищей по тяжестям безмерным, соблюди и все, что обещал, до
копеечки выплати, иначе... худо нам будет. А деньги - о них не думай:
с компанионов своих судом возьмешь, по доверительной бумаге ты вправе
усердных за счет компании поощрять...
– Ох, спасибо тебе, Наташенька, - облегченно вздохнул Шелихов, -
ты беду мою как руками развела...
После разговора с женой Григорий Иванович собрал своих мореходов,
взял с них клятву не проронить ни словечка и, обрисовав положение,
предложил идти на Камчатку.
– Там и товаров, нам нужных, на складах больше. А в Охотском
Биллингсовы людишки все давным-давно порастащили! - сказал он, не
совсем уверенный, что довод этот покажется мореходам достаточно